I.2. Проба сил: избирательный блок и референдум

Разногласия между ПСЛ и ППР нарастали. В начале 1946 г. на заседаниях КРН разгорелась полемика вокруг декрета о национализации промышленности. Депутаты от ППР и (под ее давлением) ППС, поддержанные Общепольским съездом профсоюзов, а также СЛ, настаивали на принятии такого закона, по которому государство становилось крупным собственником в промышленно-финансовом секторе экономики. Депутаты от ПСЛ, опасаясь усиления роли государства, а стало быть, и ППР, отстаивали снижение уровня занятости на предприятиях, подлежащих национализации, предлагая взамен серьезное увеличение объема собственности кооперативной.

Хотя сторонники расширения доли кооперативного сектора производства были среди депутатов от СЛ и ППС, ППР удалось, отчасти уступив, утвердить голосами всех партий, включая ПСЛ, 3 января 1946 г. Закон о национализации. Он носил компромиссный характер: численность предприятий, подлежавших национализации, была снижена (чего требовали депутаты от ПСЛ), вся пищевая промышленность передавалась кооперации, предоставлялись гарантии сохранения частной собственности, не подлежащей национализации, и возвращения владельцам некоторых предприятий, находившихся под управлением государства. Таким образом, межпартийное взаимодействие на уровне правительства было сохранено.

По настоянию людовцев был несколько откорректирован основной принцип аграрной реформы. Теперь на новых землях размер надела мог быть увеличен до 7—12 и более га. Все вместе взятое, включая гарантии частной собственности на землю, обещания ППР не проводить коллективизации и поддерживать кооперативные структуры в деревне и городе, стабилизировало политические настроения крестьян, снижало их недовольство действиями власти.

Самым крупным внутриполитическим мероприятием, которое по воле глав «большой тройки» обязывалось осуществить правительство Польши, было проведение всеобщих выборов в парламент. Ни одна из правительственных партий не отказывалась от исполнения этого важнейшего принципа демократии. Но у каждой из них интерес к выборам, и главное к срокам и целям их проведения, был разный. Наиболее активную позицию по вопросу выборов занимало ПСЛ. Исполком партии стремился перехватить из рук ППР инициативу в политическом процессе, не прерывая формально сотрудничества с рабочими партиями. ПСЛ имело шансы победить и создать самую крупную фракцию в сейме, поэтому требовало немедленного начала выборной кампании. Здесь понимали, что время, социальная политика правительства и возможное обострение отношений в «большой тройке» — не их союзники. Кроме того оставался открытым вопрос: сколь долго будет действовать фактор массового доверия поляков Миколайчику и удастся ли партии после выборов удержаться в рамках крестьянской альтернативы развития. Будучи партией правительственной коалиции, являясь членом межпартийных согласительных комиссий всех уровней, ПСЛ стремилось выйти на выборы отдельно. Партийные лидеры действовали не только «снизу», обращаясь к своим сторонникам и будущим избирателям, но и «сверху», пытаясь не допустить внутренней консолидации правительственной коалиции под руководством ППР, изоляции правых группировок и вооруженного подполья, в поддержке которых они объективно были заинтересованы.

Иным, хотя и разным, был подход к проблеме выборов руководства рабочих партий. Что касается ППР, то Политбюро и ЦК партии не рассматривали выборы в качестве инструмента, с помощью которого решится вопрос о власти. Для них этот вопрос был уже решен. Выборы же считались процедурой с заведомо успешным результатом, которая придаст существующему режиму полную легитимность, но не повлияет на его характер и расстановку политических сил. На совещаниях партийного актива звучала уверенность: «...не может быть и речи, чтобы реакция могла с помощью избирательного бюллетеня вырвать у нас власть: у демократии достаточно средств, рабочие и крестьяне вооружены не только избирательным бюллетенем, и так вопрос на выборах не стоит. для большинства нашего общества выборы должны высветить, санкционировать то, что произошло в Польше за два года». Несомненно, в ППР отдавали отчет в далеко не массовой поддержке населения. Понимали и то, что нужные итоги выборов могут быть получены лишь при соответствующем общественном климате в стране и ориентировали партийцев: «Нужно создать такую атмосферу, чтобы колеблющийся, трусливый человек боялся нас, а не их, каждый член ППР должен знать, что он завтра выиграет. Завтра, после выборов, у власти будем мы. И эта власть, будет еще крепче. Эта власть будет использовать еще более мощные средства и будет помнить о тех, кто поддержал ее на выборах. Надо убедить всех, что вопрос стоит именно так, а не иначе...». В качестве «технического» механизма, который мог обеспечить победу на выборах, ППР, как и другие компартии стран зоны контроля Москвы, заимствовала из советской практики идею объединения в блок различных политических сил. В Польше это не мог быть «блок коммунистов и беспартийных», как в СССР, а избирательный блок, в который вошли бы все, включая оппозиционное ПСЛ, партии правительства национального единства. По словам члена Политбюро ЦК ППР Р. Замбровского, это позволяло создать «расстановку сил, опирающуюся не только на госбезопасность и не только на наши [т. е. ППР] возможности в армии, но и на определенную парламентскую конфигурацию, при которой наши контрагенты должны будут считать это соглашение прочным»¹.

Итак, ППР стремилась «связать» ПСЛ общими договоренностями, не позволить ему самостоятельно выступить на выборах, хотя предусматривала и такое развитие событий. Но и в этом случае, как заверил 7 января 1946 г. посольство СССР член Политбюро ЦК Я. Берман, «...у Миколайчика ничего не выйдет. ...Рабочая партия власти Миколайчику не отдаст... мы используем нашу власть для того, чтобы обеспечить положительный для демократического лагеря ход голосования. Мы сумеем сделать это... без грубого нарушения принципов свободных выборов. Было бы глупо..., имея в своих руках силу и административный аппарат, допустить, чтобы Миколайчик и его партия взяли в свои руки голоса крестьян»².

Тем не менее ППР настойчиво пыталась заблаговременно договориться с ПСЛ о создании избирательного блока всех коалиционных партий и составе сейма на основе «партийного ключа» распределения мандатов. Идея блока появилась осенью 1945 г. Судя по некоторым документам, «сигнал» возможно поступил из Москвы. Но, как заявляли тогда, инициатива принадлежала ППС и была поддержана ППР³. Вероятно, и то, что идея озвучивалась социалистами под давлением ППР, которая видела в этом некую превентивную меру, призванную остановить движение ППС вправо и прервать ее поиски блока с ПСЛ. Таким образом, намерение ППР создать избирательный блок из шести легальных партий (ППР, ППС, СЛ, ПСЛ, СД и клерикального СП) имело целью не только «обуздать» ПСЛ, принудив его отказаться от оппозиционного курса, но и удержать при себе ППС, сделав эту партию активным ходатаем блока шести.

Переговоры 5 декабря 1945 г. представителей ППС (С. Швальбе, Ю. Циранкевич, Э. Осубка-Моравский, В. Речек, К. Русинек) с руководством ПСЛ (С. Миколайчик, В. Керник, С. Вуйчик, В. Брыйя), которые состоялись по согласованию с ППР, должны были прояснить отношение людовцев к идее избирательного блока. Но социалисты столкнулись с крайне осторожной позицией ПСЛ: предлагалось отложить решение вопроса до предстоявшего конгресса ПСЛ. Этот партийный форум, состоявшийся в январе 1946 г., также не выразил определенного мнения. К. Керстен пишет, что «в основе такой политики руководства ПСЛ лежало убеждение, что поражением будет как присоединение к блоку, так и решение вести борьбу с коммунистами. Оттягивая решение, в ПСЛ надеялись на позитивное для партии изменение международных договоренностей»⁴. Кроме того согласие на сотрудничество с ППР и социалистами в едином избирательном блоке противоречило идейно-политическим принципам людовцев («первые среди равных»), было чревато потерей части общественной поддержки.

Принятые конгрессом резолюции и тональность выступлений делегатов давали основания рабочим партиям «прочитать» позицию ПСЛ как альтернативу существующему общественному устройству. Вместе с тем пойти на резкое обострение отношений внутри правительственной коалиции людовцы не могли, как по соображениям международного плана, так и опасаясь отсрочки выборов, и без того не имевших установленного срока проведения. ППР, напротив, была теперь в отсрочке заинтересована. Реагируя на отсутствие ответа людовцев, ППР (Р. Замбровский) и ППС (Ю. Циранкевич) совместными заявлениями фактически выставили ПСЛ ультиматум: или переговоры о присоединении людовцев к блоку до 1 марта 1946 г., или ПСЛ будет уничтожено. В феврале 1946 г. последовали обмен посланиями и три встречи представителей рабочих партий и ПСЛ. Коммунисты и социалисты предлагали обсудить вопрос об избирательном блоке шести партий, заявив общую избирательную платформу, одобрение и гарантию происходивших в стране демократических преобразований, и договориться о равном представительстве в сейме четырех партий — двух рабочих (ППР и ППС) и двух крестьянских (ПСЛ и СЛ). Таким решением, как считали в руководстве ППР, будет продемонстрирован «водораздел», отделяющий демократию, или правящую коалицию, включая ее внутреннюю оппозицию, и реакцию, т. е. правые, националистические силы, в первую очередь подполье. Но представители ПСЛ, демонстрируя уверенность, что за ними значительное большинство общества, отвергли идею блока. Они потребовали 75% мест в будущем сейме и признания рабочими партиями права ПСЛ определять новый внешнеполитический курс, правда, допускали участие ППР и ППС в формировании коалиционного правительства⁵.

Заявленные ПСЛ претензии означали разрушение политического процесса, реально управляемого ППР. На такую «жертву», как передача власти, не могли пойти не только рабочие партии. Москва вряд ли допустила бы такой «переворот» в ключевом звене своей сферы влияния. К тому же не было никаких оснований рассчитывать на то, что Запад пойдет на конфронтацию с СССР на польском направлении^*, и ультиматум означал лишь нужный ПСЛ срыв переговоров и способ расчистить путь к самостоятельному участию и победе на выборах.

В ППР учитывали реальное влияние ПСЛ в обществе, понимали, какую поддержку может оказать людовцам Польская римско-католическая церковь, а также все еще сильное вооруженное подполье. В таких условиях партия не могла, имея и без того сложное экономическое положение в стране^**, пойти на вытеснение ПСЛ из политической жизни, тем более на полное подавление его силой. Выход из ситуации виделся в отсрочке выборов любой ценой. «Цену», а именно проведение референдума до выборов или одновременно с ними (как выяснил польский историк А. Пачковский) «назначили» людовцы в феврале 1946 г. Эту идею подхватили социалисты. 13 марта вопрос о назначении всенародного голосования обсуждался на заседании Политической комиссии Исполкома ППС. Вскоре об этом шла речь на заседании «шестерки» представителей ППС и ППР, 21 марта — на заседании секретариата ЦК ППР, где были предложены и три вопроса, обращенных к участникам голосования: 1. Одобряете ли ликвидацию сената — верхней палаты парламента? 2. Одобряете ли проведение аграрной реформы и национализации промышленности при сохранении возможностей частной инициативы? 3. Одобряете ли антигерманскую политику правительства и защиту западных границ? 25, 28 и 31 марта информацию о референдуме опубликовала печать ППС, ППР и ПСЛ. 31 марта пленум ГС ППС выступил с официальной инициативой проведения референдума. В принятой социалистами резолюции вопрос «прозвучал» как решенный. 5 апреля состоялось заседание Межпартийной согласительной комиссии с участием представителей ППР, ППС, СЛ, СД, СП и ПСЛ. Все партии высказались за проведение референдума по предложенным вопросам, но ПСЛ отложила окончательное решение до заседания своего Исполкома 10—11 апреля. Вопросы, вынесенные на референдум, были наименее спорными и предполагали положительные ответы, включая судьбу сената, за уничтожение которого выступил только что состоявшийся конгресс ПСЛ⁶.

Проект закона «О референдуме (всенародном голосовании)» был утвержден на заседании КРН 27 апреля и опубликован 11 мая 1946 г. вместе с текстом вопросов, вынесенных на голосование. Рабочие партии и СЛ в воззвании «К польскому народу» призвали поляков одобрить деятельность правительства и ответить три раза «да» на вопросы референдума и тем выразить доверие власти. Исполком ПСЛ, получив обещание ППР провести выборы уже осенью 1946 г., не без колебаний на заседании ГС ПСЛ 26—27 мая принял решение, участвуя в голосовании, противостоять рабочим партиям. Он призвал поляков ответить «нет» на вопрос о судьбе сената и тем самым показать, «кому доверяет польский народ», продемонстрировать силу и влияние ПСЛ. Это позволит партии «подсчитать» ряды своих сторонников⁷.

В ППР расценили такой призыв ПСЛ как тактический прием, призванный консолидировать всех недовольных властью. Были обеспокоены позицией ПСЛ и на Западе, где опасались, что референдум выявит «вторичное сближение Миколайчика с правыми», отразит «возрастающую поддержку среди групп, которые еще недавно считали его "предателем" Польши». Высказывались небеспочвенные опасения, что вслед за референдумом усилится процесс отхода от ПСЛ тех людовцев, которые помогли ему создать партию⁸.

Руководство СП, возглавляемое правым политиком К. Попелем, призвало ответить три раза «нет». Идею двухпалатного парламента поддерживали светские католические круги, которые рекомендовали полякам решительное «да» только по вопросу о западной границе страны. Польский епископат воздержался от призывов по поводу референдума. Командование ВиН высказывалось за отрицательный ответ на два первых вопроса, определяя проводимые реформы как путь к советизации Польши. Не было единства мнений среди сторонников нелегального СН, часть которых была готова отвечать «нет» на все вопросы. Таким образом, определился достаточно широкий круг различных социально-политических сил, готовых, пропуская вперед ПСЛ, твердо высказать недоверие власти во главе с ППР.

Срыв переговоров и отказ ПСЛ от участия в блоке шести обострили разногласия в ППС. Активизировалась группа известных довоенных деятелей (З. Жулавский, Б. Дробнер, Ю. Хохвельд, Л. Гросфельд и др.), которая тяготела к правому центру в партии и выступала за смену политического партнера ППС в правительстве. Они критиковали Исполком партии, где лидировали сторонники союза (более или менее тесного) с ППР, — генеральный секретарь ЦИК ППС Ю. Циранкевич и премьер-министр Э. Осубка-Моравский. Предметом бурной дискуссии на пленуме ГС 31 марта 1946 г. были два вопроса: об избирательном блоке и о сотрудничестве с ППР, по которым обнажились существенные различия в позициях, о чем была проинформирована Москва.

Жулавский и Дробнер выступали за сотрудничество «только в том случае, если ППР признает ведущую роль ППС и отдаст ППС большее число мандатов в Сейме». Они настаивали на взаимодействии с ПСЛ «как ведущей партией крестьянских масс», требовали от коммунистов прекратить нападки на группу социалистов во главе с Жулавским. Эти деятели также считали, что «ППС должна стоять на позиции 2 1/2-го Интернационала» и тесно сотрудничать с Англией, «где управляют "наши товарищи социалисты"», а соглашение с ПСЛ может служить «мостом между Польшей и Англией». Эта часть руководства ППС, признавая правильной идею избирательного блока, настаивала, что «ППС сильнее, чем ППР и... должна иметь перевес в блоке», констатировала, что «блок шести партий оказался невозможным, а блок четырех — это фикция, в нем фактически две партии. ПСЛ осталась вне блока». На основании этих аргументов Жулавский и другие делали вывод, что «в настоящее время не нужно монтировать блок шести. Выборы отложить, урегулировать отношения и создать условия для вступления ПСЛ в блок». Но лидерам ППС, отстаивавшим сохранение сотрудничества с ППР, удалось провести резолюцию, которая свидетельствовала о поражении группы Жулавского. Руководство партии призвало социалистов к участию в создании избирательного Демократического блока четырех партий, исключая ПСЛ и политически близкое ему СП, к сохранению единства рабочего фронта, сотрудничеству с ППР и требовало проведения до всеобщих выборов всенародного референдума по основным вопросам политики правительства. Тем не менее, позиция ППС оставалась неустойчивой и, как позднее писал в Москву посол В.З. Лебедев, «...в течение второй половины 1945 и весь 1946 г. отношения между ППР и ППС хронически находились в кризисном состоянии. В среднем каждые три месяца дело доходило до конфликта. Всякий раз положение выравнивалось лишь благодаря авторитету т. Сталина, личные советы которого принимались к руководству обеими партиями»⁹.

Такие «советы» были даны Сталиным на встрече 24 мая 1946 г. с польской правительственной делегацией во главе с Б. Берутом. В ее состав входили: от ППС — Э. Осубка-Моравский и С. Швальбе, от ППР — В. Гомулка, Г. Минц, от СЛ — В. Ковальский, а также маршал М. Роля-Жимерский и генерал М. Спыхальский. Обсуждался широкий круг политических вопросов. Сталин, заинтересованный в единстве действий рабочих партий, выяснял суть разногласий между ними, предоставив слово как Осубка-Моравскому, так и Гомулке. Первый откровенно завышал перед Сталиным достоинства и возможности своей партии, «главным лозунгом которой всегда была борьба за независимость», и которая «стоит ближе, чем, скажем, ППР, к либералам и поэтому может впитать в себя либеральные элементы». Он настаивал, что ПСЛ «можно расколоть», и резюмировал: «Позиция ППС заключается в том, чтобы как можно дольше оттянуть выборы, поскольку время работает на демократический лагерь».

В. Гомулка утверждал, что Миколайчик «стремится расколоть единый фронт ППР и ППС», и «нельзя сказать, что нет предпосылок к расколу... лидеры правой части ППС. могут вступить на путь сотрудничества с ПСЛ. правые сеют в своей партии иллюзии, что будто бы с Миколайчиком можно договориться и идти вместе против реакции». «Мы, — продолжал он, — считаем, что с партией Миколайчика нельзя сотрудничать», и попросил Сталина помочь выработать единую позицию. Совет Сталина был таков: блок ППС и ППР надо сохранить, без него «новая демократия погибнет»; «без оппозиции не обойтись, ...нужна легальная, прирученная оппозиция, ...чтобы оттягивать силы из подполья»; «партию Миколайчика нужно политически изолировать»; нужно предложить Миколайчику 25% мест в сейме, в случае отказа «необходимо, конечно, будет применить репрессии, но ни в коем случае нельзя задаваться целью физического уничтожения членов его партии, поскольку эта партия является легальной». «Миколайчик вам пока нужен», настаивал Сталин, если же он не пойдет на сотрудничество, «сможете управлять государством и без него».

Неоднократные упоминания Осубка-Моравского о позиции и возможных действиях западных держав Сталин парировал: «Они пугают, и будут пугать, но, если не дать себя запугать, пошумят, пошумят и успокоятся», потому что «ничего не могут сделать для изменения соглашения о западной границе». На завуалированный намек социалистов о диктатуре ППР или, по словам Осубка-Моравского, «ведомой демократии, которая имеет место сейчас», Сталин представил свое понимание установленного общественного строя: «В Польше нет диктатуры пролетариата, и она там не нужна, ...удалить капиталистов и помещиков в Польше помогла и Красная Армия. Вот почему у вас нет базы для диктатуры пролетариата. Строй, установленный в Польше, — это новый тип демократии. Он не имеет прецедента... это демократия, которая приближает вас к социализму без необходимости установления диктатуры пролетариата и советского строя. Ленин... допускал возможность прихода к социализму путем использования таких учреждений буржуазного демократического строя, как парламент и другие институты. Этот режим надо сохранить. Вы приблизитесь к социализму без кровавой борьбы. Режим, установленный ныне в Польше, обеспечивает ей максимум независимости и создает все необходимые условия для процветания. Этот режим надо сохранить. Если блок ППС и ППР распадется, установленная в Польше новая демократия погибнет»¹⁰.

Столь пространные рассуждения советского лидера имели целью успокоить ППС. Было в них и неприкрытое лукавство («без кровавой борьбы», «максимум независимости»). Была и демонстрация достаточно серьезного тогда отношения Москвы к идее несоветского пути к социализму, народной демократии.

Таким образом, в Москве социалистам дали понять: уйти из блока с ППР и занять место последней им не позволят, торопиться с выборами не стоит, человек Запада (Миколайчик) нужен в Польше и «отпускать» его время не пришло, безопасность польских границ Москва обеспечит. Наставления Сталина незадолго до референдума, назначенного на 30 июня 1946 г., добавляли уверенности коммунистам и «осаживали» социалистов. Но, как доносили советские спецслужбы в ЦК ВКП(б), в руководстве ППС все же предпринимались меры «к освобождению аппарата ЦИК ППС от тех членов ППС, которых руководители этой партии считают ставленниками ППР в ППС». Прилагались также усилия убедить Миколайчика принять условия ППР и войти в избирательный блок шести партий. В случае успеха это позволяло социалистам занять выгодную позицию посредника между крайними полюсами блока — ППР и ПСЛ. Советская сторона воспринимала такие намерения как свидетельства стремления «ППС к обособлению от ППР и к захвату руководящего положения в стране», а польские коммунисты постоянно опасались «неожиданностей» от ППС¹¹.

В первой половине 1946 г. несколько улучшилось положение главного союзника ППР в деревне — СЛ. Сторонникам Миколайчика не удалось полностью разрушить эту партию, как и организации ППР в деревне. В отдельных воеводствах (Лодзинское, Быдгощское и отчасти Варшавское и Люблинское) левые могли противостоять ПСЛ. В середине января 1946 г. был проведен конгресс СЛ, который поддержал курс на сотрудничество с рабочими партиями, декрет о национализации промышленности и банков, одобрил принципы аграрной реформы. Вместе с тем дискуссия на форуме показала, что традиции аграризма, стремление доказать исключительное право на представление особых интересов крестьянства — все это присуще СЛ, что идею рабоче-крестьянского союза разделяют далеко не все делегаты. Многие понимали сотрудничество с рабочими партиями как взаимодействие равновеликих сил, ППР и ППС предъявлялись претензии за недооценку политической роли крестьянства. Делегаты жаловались на отсутствие в госаппарате людей, «которые представляют крестьянские интересы». В целом конгресс показал, что СЛ является левой частью демократического людовского движения. Была поставлена задача возродить партию в качестве лидера этого движения. В ответ на звучавшие претензии к ППР и ППС выступавшие на конгрессе В. Гомулка, Ю. Циранкевич, Э. Осубка-Моравский, не касаясь идейных постулатов людовцев, признавали в крестьянстве «первого равноценного союзника» рабочих партий и обещали оказать содействие избранному руководству СЛ (В. Барановский, А. Кожицкий) в восстановлении утраченного влияния в крестьянской среде¹².

Состоявшийся 10 февраля 1946 г. пленум ЦК ППР констатировал ущемление политической роли СЛ, стремление низовых организаций ППР командовать левыми людовцами и постановил откорректировать деятельность ППР в деревне, чтобы нейтрализовать болезненное восприятие руководством СЛ факта его неучастия в переговорах об избирательном блоке. Критиковалась также позиция некоторых лидеров ППС, которые считали, что «политически СЛ не представляет силы на местах», поскольку находится под сильным влиянием ППР. Для того, чтобы снять опасения руководства СЛ, состоялись переговоры его представителей с ППР и ППС, где В. Гомулка высказал твердое убеждение в равноправии СЛ, призвал оказывать помощь в борьбе с ПСЛ и был поддержан представителями ППС. На этой встрече прозвучало единодушное заявление о необходимости создания блока шести партий. ППР заверила людовцев, что их партия станет решающим фактором в деревне и будет поддержана значительным большинством крестьян¹³.

В результате объединенных усилий, несмотря на внутренние трения и террор подполья против членов этой партии, происходило расширение организаций СЛ. Они возобновили работу в Катовицком, Щецинском, Ольштынском, Гданьском воеводствах, а также в Великой Польше. Происходил рост рядов СЛ за счет тех малоимущих крестьян и безземельной бедноты, которые получали землю по реформе и все еще не сделали политического выбора. К середине 1946 г. укрепление рядов СЛ превратилось в политическую реальность. При поддержке рабочих партий левые людовцы успешно провели в начале июня популярный в деревне праздник «зеленых святок». Вопреки призыву ПСЛ к бойкоту, в мероприятии приняли участие по неполным данным около 700 тысяч крестьян, рабочих, представителей интеллигенции¹⁴. Так, при содействии коммунистов был возрожден альтернативный ПСЛ центр представительства интересов мелких собственников земли.

Постепенно появились симптомы ослабления популярности Миколайчика в деревне. Были отмечены случаи выхода рядовых членов из ПСЛ и разногласия в руководстве партии весной 1946 г., которые существовали в ПСЛ с момента его возникновения, но стали зримыми тогда, когда обстоятельства потребовали реагировать на предложение рабочих партий об избирательном блоке. Еще на конгрессе партии в январе 1946 г. часть членов Политической комиссии (Ю. Нечко, Ч. Выцех и др.) высказалась за переговоры «с другими демократическими группировками по вопросам общей программы польской демократии и способа ее реализации». А. Пачковский назвал это «отчетливыми следами формирования среди членов руководства [партии] иной политической линии»¹⁵.

Как свидетельствуют документы, поступавшие в Москву от нового советника МГБ СССР в МОБ Польши полковника С.П. Давыдова на рубеже мая—июня 1946 г., польские спецслужбы с целью активизации оппозиционных настроений в ПСЛ проводили «мероприятия по разложению низовых организаций» ПСЛ, которые «нашли свое отражение в центральных руководящих кругах партии Миколайчика. По проверенным агентурным данным стало известно, что некоторые члены Главного совета ПСЛ во главе с заместителем генерального секретаря Тадеушем Реком открыто высказывают свое недовольство политической линией, проводимой центральным руководством этой партии и, в частности Миколайчиком и Керником». На заседаниях Президиума Исполкома (17 и 22 мая), Исполкома (25 мая) и Главного совета ПСЛ (26—27 мая) Рек резко возражал против планов «посчитаться» с ППР, настаивал, что ПСЛ, ППР и ППС должны в любой ситуации быть основой правительства, предлагал «порвать с убеждением, что союз с СССР только временная и злая необходимость». Поддерживавший Река Э. Бертольд призывал избавиться от тех, кто связан с «лесом» и «отмежеваться от НСЗ». Прозвучали упреки за требование 75% мест в сейме, что «сделало ПСЛ посмешищем». Тем не менее, большинство Исполкома следовало за Миколайчиком, авторитет которого оставался высоким, как и уверенность в победе своей партии и поражении рабочих партий на выборах.

Рождавшаяся в ПСЛ оппозиция, в отличие от большинства руководства, понимала неизбежность «сосуществования с коммунистами» и союза с СССР. Вероятно, это и привело Т. Река к контактам с ППР. Согласно информации Давыдова, 25 и 29 мая состоялись встречи Река с «руководящим работником» МОБ и затем с секретарем ЦК ППР Я. Берманом. Рек рассказал о том, что до 20 человек в Главном совете ПСЛ «находятся в острой оппозиции к руководству», которое «особенно за последнее время заняло открытую антиправительственную позицию, допустило в своих рядах наличие большого количества реакционных элементов и не ведет борьбу с бандами "НСЗ", "АК-ВиН" и другими». По рекомендации собеседника из госбезопасности Т. Рек, Б. Джевецкий, Э. Бертольд и другие публично объявили о разногласиях в руководстве ПСЛ, выступили с требованием изменить курс партии и ориентироваться во внешней политике на СССР. На встрече Река с Берманом были оговорены основные условия взаимодействия оппозиционной группы с ППР. Рек обязался решительно бороться с антиправительственным подпольем, выражать «искреннее отношение к польско-советской дружбе», агитировать за «положительные ответы на все вопросы референдума», за блок на выборах. Взамен группа Река получила возможность издавать газету «Нове Вызволене». Совместно со спецслужбами был подготовлен и 9 июня вышел ее первый номер¹⁶.

В ППР считали излишним создание третьей крестьянской партии, намереваясь использовать группу Река для разлагающей работы внутри ПСЛ. Социалисты же связывали с группой Река возможность привлечь часть ПСЛ на свою сторону. Но немедленное исключение Река и его сторонников из рядов ПСЛ определило новую задачу — собирать людей вокруг ПСЛ-Нове Вызволене (ПСЛ-НВ) и формировать организационную сеть новой партии. Так в людовском движении была создана еще одна партия сторонников «третьего пути». Она не приобрела массовой базы в деревне и была обречена на кратковременное существование: левые людовцы считали ее довеском ПСЛ, а правые — инструментом в руках рабочих партий для разрушения ПСЛ. Несомненно, на этом этапе Рек и его группа не нанесли заметного ущерба авторитету и влиянию Миколайчика, хотя при участии ППР было политически обозначено «неблагополучие» в рядах ПСЛ.

В политической борьбе против ПСЛ коммунисты действовали не только политическими средствами, приближая к себе социалистов, левых людовцев и организуя фронду в ПСЛ. Широко использовались репрессивные меры. Поводом для применения госбезопасностью таких мер (обыски в помещениях, принадлежавших ПСЛ, конфискации печатных изданий, закрытие ряда низовых партийных организаций, предупреждения и задержания активистов и функционеров партии) служили негласные контакты ПСЛ с некоторыми структурами подполья, особенно с ВиН. «Трудно, — признает К. Керстен, — выяснить масштаб этих контактов и рассматривать их как взаимодействие, однако нет сомнения, что в разных пунктах эти два направления борьбы против правления коммунистов — легальное и нелегальное — переплетались»¹⁷.

Весной 1946 г. на фоне массовой поддержки оппозиционной партии С. Миколайчика произошла активизация вооруженного подполья. В конце мая 1946 г. Давыдов информировал Москву о росте его численности за первые четыре месяца 1946 г., обращал внимание на то, что «особенный рост имеют банды "НСЗ" и "НЗВ", т. е. вооруженная сила эндеков». Советник докладывал, что за указанный период подразделениями общественной безопасности, Войска Польского и военнослужащими 64-й дивизии войск МВД СССР^*** было проведено 989 операций, убито 596, ранено 200, пленено и арестовано 10 950 «бандитов». Внимание советского руководства обращалось на то, что объектом террора со стороны подполья все чаще служит гражданское население, подчеркивалась многочисленность нападений с целью откровенного грабежа (499 из 1909 случаев). За четыре месяца бандиты подвергли избиению 240 человек. Еще большее число получило угрожающие письма и «приговоры к смерти за принадлежность к ППР и деятельность в пользу правительства». Такие факты рождали недовольство, прежде всего среди крестьянства, действиями подпольных отрядов.

Как важную особенность Давыдов отмечал, что «по всей Польше до сих пор не было фактов убийства, ранения или ограбления бандитами членов партии Миколайчика — ПСЛ и Стронництва працы. Члены этих правых партий, официально стоящих в оппозиции, пользуются полной неприкосновенностью у бандитов. Имеются многочисленные доказательства того, что вооруженные банды "АК-ВиН" и "НСЗ" получили прямые директивы своего руководства оказывать всемерную поддержку ПСЛ и Стронництву працы». Лидеры ПСЛ, констатировал советник, стремятся не допустить компрометации связями с подпольем и рекомендуют «не вручать партийных билетов бандитам, вновь принятым в члены ПСЛ». Такие сведения, как и данные о связях членов ПСЛ с нелегальными структурами в ряде воеводств, особенно в Белостокском, Люблинском, Жешовском, Варшавском, Краковском и Келецком, служили для польской госбезопасности основанием для репрессий против противников власти. Перед референдумом была проведена чистка органов власти и администрации от деятелей ПСЛ, замеченных в связях с правыми и пытавшихся саботировать правительственный курс. Административные меры и аресты применялись как в отношении отдельных членов ПСЛ, так порой и к целым организациям. В начале июня за связь с подпольем и участие в убийствах и грабежах была запрещена деятельность ряда повятовых управлений ПСЛ в Варшавском, Белостокском и Щецинском воеводствах. Сведения, поступавшие в Москву по линии МВД, корреспондировались с тем, что тогда же сообщал в МИД СССР советник посольства Польши в Москве Г. Вольпе: «Разгромлено несколько местных организаций ПСЛ, связанных с лесными бандами. Производятся военные операции по очистке различных районов Польши от лесных банд. Развернулось наступление демократии и по идеологической линии. Со стороны прогрессивной печати систематически подвергаются обстрелу ПСЛ и Миколайчик. С большим успехом прошли первомайские демонстрации, попытки контрдемонстраций со стороны реакции были в общем неудачны»¹⁸.

Итак, по оценкам ППР, этап борьбы с ПСЛ перед референдумом заканчивался в ее пользу. Поддержав идею проведения опроса населения, как промежуточного политического мероприятия, ППР вынудила ПСЛ работать на общей политической «площадке», что не одобрялось многими сторонниками Миколайчика, удержала социалистов от поворота вправо и заключения соглашения с ПСЛ, внедрила своих сторонников в союзное ПСЛ СП, вскоре создав объединенную и контролируемую христианскую демократию. Предстоявший опрос населения использовался сторонниками как власти, так и оппозиции (митинги протеста, призывы ответить «нет» на первый вопрос, нападения участников подполья на избирательные участки, уничтожение списков избирателей) для выражения своих позиций. Был достигнут, пожалуй, главный итог: благодаря референдуму выяснение политических возможностей ПСЛ на выборах в неблагоприятной для власти ситуации весны 1946 г. откладывалось на неопределенный срок.

Но все эти меры не обеспечивали победы, столь нужной коммунистам. Была запрошена помощь Москвы, и в Варшаву прибыла группа специалистов МГБ СССР во главе с полковником А.М. Палкиным. Она, действуя в тесном контакте с Гомулкой и Берутом, разработала план операции по фальсификации итогов опроса¹⁹. Процесс всенародного голосования 30 июня 1946 г. показал, что большинство проголосовавших поддерживает партию Миколайчика. 2 июля 1946 г. советский посол В.З. Лебедев направил Сталину информацию о «неожиданных» для рабочих партий результатах референдума. Он доложил реальные итоги голосования, полученные от Бермана: положительно ответили на первый вопрос 35—40% избирателей, на второй вопрос — 55—60% на третий — 75—80%^****. Это означало, что оппозицию поддерживает не менее 60%, населения страны, по итогам предстоявших выборов ПСЛ сможет создать крупную фракцию в сейме и претендовать на «свой» кабинет министров. Сталин был уведомлен, что члены кабинета от ППР и ППС приняли решение «скорректировать» «тревожные» результаты опроса, что «коррективы в материалы будут вноситься не только в центральной комиссии, но и в воеводских и даже в районных комиссиях». Лебедев сообщил о договоренности руководства ППР и ППС опубликовать в качестве официальных следующие данные: первый вопрос — 60—65% голосов «за», второй вопрос — 75—80%, третий — 95%²⁰. Официально были опубликованы еще раз «подправленные» положительные ответы: соответственно 68%, 77,2% и 91,4%, что должно было свидетельствовать о победе избирательного блока (ППР, ППС, СЛ, СД) и ПСЛ-Нове Вызволене.

С. Миколайчик, убежденный в своей победе, пытался опротестовать объявленные итоги голосования. Он неоднократно обращался к председателю Центральной избирательной комиссии, давал интервью западным корреспондентам. Все было напрасно. ПСЛ натолкнулось на твердую позицию ППР и слабую, похожую на акт вежливости поддержку западных держав, что еще раз говорило об отсутствии их интереса к борьбе за Польшу и покушению на позиции СССР в сфере его интересов²¹.

Более серьезным, — и для ППР, и для ПСЛ, — следствием референдума была пассивная реакция на объявленные итоги тех, кто голосовал за ПСЛ. По сути дела рядовые члены партии и ее сторонники приняли референдум как политическое поражение. Однако руководство ППР ощутило масштаб влияния ПСЛ и поддержки персонально Миколайчика. Лидер ПСЛ, со своей стороны, почувствовал возможности рабочих партий удержать власть, имея надежного союзника на Востоке, но считал, что доверие общества диктует ему необходимость продолжать политическую борьбу.

Примечания

*. США признавали, что Восточная Европа — это сфера советских интересов, и она не будет причиной столкновения с СССР (доктрина сдерживания). Дело ограничилось известной речью в марте 1946 г. бывшего премьер-министра Великобритании У. Черчилля в Фултоне.

**. В 1946 г. произошли 136 забастовок, в основном по экономическим мотивам, бастовали десятки предприятий Лодзи, Силезско-Домбровского бассейна и Побережья.

***. В мае 1946 г. дивизия насчитывала 4199 человек. Кроме того дислоцировались два полка по охране тыла СГВ численностью 2897 и войска правительственной ВЧ-связи — 6434 человек. Л.П. Берия считал, что «надо все части войск МВД СССР взять из Польши», что и было сделано, за исключение 64-й дивизии (НКВД и польское подполье. (По «Особым папкам» И.В. Сталина) 1944—1945 гг. М., 1994. С. 287—288). По данным польских исследователей, результатом участия этой дивизии в борьбе с вооруженным подпольем начиная с осени 1944 г. и до осени 1946 г. были арест 47 329 человек (часть из них интернирована в СССР), уничтожение 1475 «бандитов» и ликвидация 872 немецких солдат и офицеров. Собственные потери дивизии составили 177 убитых и 133 раненых (Gołon M. Represji Armii Czerwonej i NKWD wobec polskiej konspiracji niepodległościowej w l. 1944—1946. Cz. II. Warszawa, 1996. S. 110, 130; Paczkowski A. Od sfałszowanego zwycięstwa do prawdziwej klęski. Kraków, 1999. S. 42).

****. Современные польские историки на основе сохранившихся материалов голосования пришли к выводу, что положительно на 1-й вопрос ответили не более 26,9%, а «против» не менее 73,1% поляков, участвовавших в опросе (Dokumenty do dziejów PRL. Referendum z 30 czerwca 1946 г. / Oprac. A. Paczkowski. Warszawa, 1993. S. 14). Российский автор Н.В. Петров, опираясь на материалы Архива ФСБ РФ, считает подлинными от 1 до 15% ответов «да» на этот вопрос, что сомнительно, если учесть, что значительная часть польского общества была традиционно настроена против существования сената (Петров Н.В. По сценарию Сталина. Роль НКВД — МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945—1953. М., 2011. С. 173).

1. AAN. Zespó ł KC PPR. Sygn. 295/VII-174. S. 31, 11.

2. Восточная Европа в документах... Т. 1. С. 354.

3. Marczak T. Propaganda polityczna stronnictw przеd referendum z 30.VI.1946. Wrocław, 1986. S. 51.

4. Kersten K. Narodziny systemu władzy... S. 187.

5. См.: Archiwum ruchu robotniczego. T. IX. Warszawa, 1984. S. 156—237; Paczkowski A. Stanisław Mikołajczyk... S. 181—187; AZHRL. II-PSL/42, 45, 5; Teczka specjalna J.W. Stalina... S. 475—476.

6. Dokumenty do dziejów PRL. Referendum z 30 czerwca 1946 г. Przebieg i wyniki / Oprac. A. Paczkowski. Warszawa, 1993. S. 8.

7. Носкова А.Ф. Крестьянское политическое движение... С. 186; Петров Н.В. По сценарию Сталина: роль НКВД-МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945—1953 гг. М., 2011. С. 171.

8. ГА РФ. Ф. 4459. Оп. 27/2. Д. 5543. Л. 12, 19; Д. 5542. Л. 271; Оп. 27/I. Ч. 2. Д. 5532. Л. 46; AZHRL. II-PSL/50. S. 31, 54.

9. Советский фактор... Т. 1. С. 276—280; Z pola walki. 1964. N 2. S. 5, 8—11; Archiwum ruchu robotniczego... T. IX. S. 249—250; АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 30а. Д. 3. П. 247. Л. 23.

10. Восточная Европа в документах... Т. 1. С. 443—466.

11. СССР — Польша. Механизмы подчинения. 1944—1949. Сб. док. М., 1995. С. 152—153.

12. ГА РФ. Ф. 4459. Оп. 27/I. Ч. 2. Д. 5529. Л. 3, 15—21, 153; материалы конгресса см.: Dziennik Ludowy. 1946. 2, 13, 14, 16, 18 stycznia.

13. AZHRL. III-SL/64. S. 36—37; 41—43; Syzdek B. Polska Partia Socjalistyczna w latach 1944—1946. Warszawa, 1988. S. 323—324, 332; ГА РФ. Ф. 4459. Оп. 27/I. Ч. 1. Д. 5530. Л. 48; Dziennik Ludowy. 1946. 9, 11 marca.

14. Носкова А.Ф. Крестьянское политическое движение... С. 174—179.

15. Paczkowski A. Stanisław Mikołajczyk... S. 157.

16. Восточная Европа в документах... Т. 1. С. 466—467; Носкова А.Ф. Крестьянское политическое движение... С. 184, 186—188.

17. Kersten K. Narodziny systemu władzy... S. 203.

18. НКВД и польское подполье (По «Особым папкам» И.В. Сталина). 1944—1945 гг. М., 1994. С. 284, 287; «Из Варшавы. Москва...» С. 318—324; Советский фактор... Т. 1. С. 291; Z pola walki. 1959. N 2.

19. Петров Н.В. По сценарию Сталина... С. 171—173.

20. Советский фактор... Т. 1. С. 311—312, 326—327; Архив Президента (АП) РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 136. Л. 130—131.

21. АВП РФ. Ф. 138. Оп. 28а. Д. 9. П. 92. Л. 29.