I.4. Правительство в эмиграции: политический облик, организация сопротивления, международное взаимодействие

Генерал В. Сикорский, возглавив правительство национального согласия, находившееся до середины 1940 г. во Франции, затем в Великобритании, принял отставку Э. Рыдз-Смиглого и стал Верховным главнокомандующим. В правительство вошли политики и генералы, оказавшиеся на Западе. Фактически они, на словах осуждая «санацию», представляли союз довоенной оппозиции («Фронт Морж») с частью санационной лагеря. Была объявлена преемственность государственности и легитимность правительства, созданного на основе действовавшей Конституции 1935 г. Правительство, сформированное Сикорским, являлось коалицией четырех наиболее влиятельных политических партий и движений. Вскоре правительственная структура расширилась. Она почти дублировала предвоенный вариант, несколько тяжеловесный для работы в условиях эмиграции: девять министерств (внутренних дел, юстиции, финансов, промышленности, торговли и судоходства, просвещения и школьных проблем), ряд бюро, комитетов и комиссий¹. Средства на их работу обеспечивали английские займы под 5% годовых.

При правительстве были созданы новые структуры: Комиссия по делам сентября 1939 г. и Комитет по делам края (страны). В состав Комитета входили два министра и два члена от Рады народовой (Национального совета) Польской Республики — совещательного органа при президенте, созданного в декабре 1939 г. на период войны. Структура, не предусмотренная Конституцией, просуществовала до 21 марта 1945 г. в составе сначала 20 человек^*. Рада не располагала существенными правами, которые позволяли бы влиять на решения правительства и президента. Она могла по собственной инициативе разрабатывать проекты будущего устройства страны. Периодически глава правительства знакомил Раду с результатами международной деятельности: обсуждались отношения Польши и «большой тройки», намерения Кремля, место Польши в политике США и Британии, будущее Польши, успехи правительства и его ошибки. Особых «неприятностей» от Рады правительство иметь не могло — большинство ее членов были сторонниками В. Сикорского и его заместителя, лидера СЛ в эмиграции С. Миколайчика.

В правительственной структуре были учреждены новые должности: уполномоченные правительства, или делегаты — делегат по контактам с Францией, по польским делам на Ближнем Востоке и делегат по связям со страной. Со временем последний стал в подполье весьма значительной фигурой, в 1944 г. получил ранг вице-премьера. Ему подчинялись четыре представителя политических партий правительственной коалиции в ранге министров. При формировании коалиционного кабинета ряд постов заняли политики прежнего режима. Так, за министром иностранных дел в правительстве Пилсудского А. Залеским этот портфель был сохранен. К. Соснковский, профессиональный военный, извечный соперник Пилсудского и Сикорского, неоднократный военный министр, по устному завещанию Пилсудского^** один из тех трех польских генералов, которые могут командовать польской армией (два других — Рыдз-Смиглы и Сикорский), возглавил Комитет по делам страны и тем самым стал командующим подпольной военной организации на территории Польши. Решение о создании такой организации было принято правительством в январе 1940 г. Одновременно Соснковский являлся «наследником» главы государства — президента В. Рачкевича, сторонника Пилсудского, в 1930—1935 гг. маршалка сената, неоднократного министра внутренних дел. Таким образом, пилсудчикам принадлежали в правительстве Сикорского важные посты, что позволило им иметь ведущие позиции в военном подполье.

Оппозиции было возвращено право представительства в правительстве, которое заявило о привлечении к ответственности виновников сентябрьского поражения. Декретами президента объявлялись незаконными на территории польского государства любые распоряжения как германских, так и советских властей. В декабре 1939 г. была принята правительственная программа послевоенного устройства Польши². Заявленные в ней положения свидетельствовали, что правительство высказывалось за восстановление той системы буржуазно-демократического парламентаризма, которая существовала до переворота Пилсудского в 1926 г. В социально-экономической области провозглашались принцип социальной справедливости и всеобщее право на труд «с особым учетом требований трудящихся масс на землю и работу». В области внешней политики выдвигалась идея создания конфедерации государств Центральной и Восточной Европы.

Первейшей своей обязанностью правительство объявляло активное участие Польши и ее армии в войне во имя восстановления довоенной территории Речи Посполитой. Оно настаивало на законности границы с СССР, существовавшей до 17 сентября 1939 г. Было выдвинуто требование непосредственного и широкого доступа Польши к морю и установления таких рубежей, которые гарантировали бы ее прочную безопасность. Подтверждался союз с Францией и Великобританией, основанный на принципах полного равноправия партнеров, тесного сотрудничества как в ведении войны, так и определении ее целей (в годы войны ничего подобного польское правительство от западных союзников так и не добилось). В устных выступлениях Сикорский намекал на реализацию аграрной реформы после войны. Главные усилия нового руководства планировалось направить на подготовку его возвращения к власти, стране в момент ее освобождения англо-французскими войсками, в чем тогда была полная уверенность. Правительство Сикорского получило международное признание, что означало право выступать от имени польского государства. Сохранились дипломатические связи и посольства. Правительство обладало правом подписывать договоры и соглашения Польши с другими государствами. Были достигнуты соглашения о создании польской армии во Франции (9 сентября 1939 г. и 4 января 1940 г.), а затем в Великобритании (польско-английское соглашение о взаимном сотрудничестве в политической и военной областях от 18 июля 1940 г.). Тем самым создавались условия для объединения сил поляков, находившихся за границей, на борьбу против Германии.

Основными направлениями деятельности правительства в начальный период оккупации Польши стали политическая активность на международной арене, военное участие в войне с Германией и организация военно-политического подполья в стране. От участия в решении этих задач, считал Сикорский, будут зависеть возвращение правительства к власти в Варшаве после войны, престиж Польши и ее голос на будущей мирной конференции. Во имя борьбы с Германией началось создание во Франции, а также на Ближнем Востоке польских дивизий и бригад. Они формировались и рекрутировались из многочисленной польской трудовой эмиграции во Франции (450 тыс. человек) и Бельгии (30 тыс. человек), а также солдат и офицеров Войска Польского, бежавших из Польши в сентябре 1939 г. в Румынию и Венгрию, затем осевших во Франции. После нападения Германии на Францию в мае 1940 г. в боях участвовали две польские дивизии, польские летчики и моторизованная бригада, общей численностью 50 тыс. человек; погибло 1,4 тыс. и около 4,5 тыс. человек получили ранения. Кроме того, во французских владениях на Ближнем Востоке была сформирована отдельная бригада Карпатских стрелков (4 тыс. человек), которая после падения Франции перешла в «английскую» Палестину. В период немецко-итальянского наступления на Египет (апрель 1941 г.) она участвовала в обороне Тобрука и последующих боях в Ливии.

На разгром Франции у вермахта ушло меньше времени, чем на разгром Польши. В войне за Францию Сикорский потерял фактически 80-тысячную армию; часть была взята в плен, часть интернирована в Швейцарии (13 тыс.), часть покинула ее ряды. Ранее считалось, что польскому командованию удалось переправить в Англию 2325 тыс. человек. Согласно новым исследованиям, были эвакуированы 17 205 солдат сухопутных войск. Потеря армии вынудила Сикорского скорректировать дальнейшие планы участия Польши в войне. По соглашению с Англией от 5 августа 1940 г. правительство начало формирование 1-го корпуса и авиационных дивизионов, в состав которых был зачислен 151 польский летчик. Они принимали участие в «битве за Англию». Три польских эсминца и две подводные лодки, ушедшие в сентябре 1939 г. в Англию, а также арендованные у Великобритании корабли несли вместе с британским флотом службу на морях. Всего в польской эскадре значились крейсер, 6 эсминцев, 3 подводные лодки, 5 катеров, 4 тыс. членов экипажей. Они участвовали в эвакуации британских войск из Дюнкерка и боях у Нарвика, ходили в конвоях в Мурманск и Архангельск. В 1940—1945 гг. в составе польского военного флота числилось 26 кораблей. Морской транспорт союзников пополнился за счет 36 польских торговых судов водоизмещением около 117 тыс. т, которые осенью 1939 г. оказались за пределами польских территориальных вод. Формировалась и танковая часть. Однако резервы для пополнения польских частей в Англии почти отсутствовали³.

Организация подпольной деятельности в оккупированной Польше была не менее, а может быть более важной задачей, чем участие поляков в боевых операциях в составе армий союзников. Основные структуры управления подпольем всех направлений располагались в Варшаве. Г. Франк, резиденция которого находилась в Кракове, утверждал, что если бы не Варшава, то у него не было бы% всех забот на «подведомственной» территории. Подпольные структуры рождались постепенно, в ходе военных действий польской армии и первых партизанских отрядов, оказывавших сопротивление гитлеровцам. Осенью 1939 г. кадровыми польскими офицерами по приказу Сикорского был создан СВБ — Союз вооруженной борьбы (Звёнзек вальки збройней), преемник довоенной армии в условиях оккупации. Структурно, включая новые советские территории, СВБ состоял из 6 округов. Все участники СВБ считались действующими военнослужащими. Постепенно Союз превращался в многочисленную патриотическую организацию. На территории, оккупированной гитлеровцами, командовал Союзом полковник, вскоре генерал С. Ровецкий («Грот»). Генерал М. Карашевич-Токажевский был назначен командующим СВБ на «восточных» землях. Из Парижа и затем Лондона командование осуществлял генерал К. Соснковский, поскольку СВБ официально подчинялся правительству. В июне 1940 г. командующим СВБ на всей бывшей территории страны стал С. Ровецкий. Распоряжение военными структурами полностью сосредоточилось в Варшаве⁴.

В правительстве считали, что СВБ должен быть не союзом отдельных военных структур, а монолитной, общенациональной организацией, внепартийной, надклассовой и единственной на территории всей страны, верной католическим идеалам и объединявшей для борьбы с оккупантами всех участников без учета их политических взглядов и социального происхождения. Такой национально-патриотический подход был понятен многим полякам и придавал Союзу авторитет и популярность в народе. Основная задача СВБ определялась как собирание сил, накапливание оружия, обучение и подготовка к всеобщему восстанию, установлению польской власти в момент краха оккупации и освобождения страны англо-французскими, а затем, как надеялись в СВБ, англо-американскими войсками. Активные вооруженные действия допускались лишь в случае необходимой самообороны. Следовало стоять «с ружьем к ноге», «беречь кровь», ожидая конца войны и уничтожения «последнего большевика». Такую тактику безоговорочно приняло правительство в эмиграции. В конце 1990-х гг. один из участников военного подполья Е. Щляский так писал об этой тактике: «...правда, что вооруженная борьба не была главной задачей Подпольного Государства. Его важнейшей целью выступала защита польской биологической, культурной и экономической субстанции...»⁵.

Опорой правительства являлась учрежденная осенью 1940 г. Делегатура (представительство) правительства и делегаты, олицетворявшие собой исполнительную высшую государственную и политическую власть в оккупированной стране. В итоге ряда согласований с правительством в декабре 1940 г. были назначены два делегата: для губернаторства — христианский демократ К. Ратайский (этот пост со временем станет единственным), для включенных в рейх территорий — сенатор А. Бниньский. Вакантным было место делегата для «восточных» земель. Тогда же были определены и структуры этой власти — департаменты внутренних дел, казначейства, юстиции, труда, здравоохранения, образования, промышленности, сельского хозяйства, транспорта и др., воспроизводившие систему государственного аппарата довоенной Польши. В прерогативы делегата входило принятие по согласованию с партиями политических решений и директив и взаимодействие с СВБ. В феврале 1940 г. оформился совещательный орган первоначально при СВБ, затем при Делегатуре — Политический согласительный комитет (ПСК), который состоял из представителей партий, входивших в состав кабинета. Социалистов в нем представлял К. Пужак, людовцев — С. Корбоньский, эндеков — А. Дембский, хадецию — Ф. Квециньский. На учредительном заседании присутствовали С. Ровецкий и М. Карашевич-Токажевский. Со временем ПСК превратится в независимый от военных сил политический институт и станет чем-то вроде парламента в подполье⁶.

Таким образом, в конце 1940 г. сложилась трехзвенная система подпольных военных (СВБ), политических (ПСК) и государственных (Делегатура) структур, которая опиралась на различные общественные организации. Они, как считают польские историки, обеспечивали контакт между властью и обществом в его повседневной жизни. Окончательное оформление этой системы пришлось на последующий период. На рубеже 1943—1944 гг. она получила наименование «подпольное государство».

Политическая база правительства и подполья в стране была достаточно пестрой в социальном и политическом отношениях. Поэтому не все действия и намерения правительства полностью поддерживались и принимались активной частью общества. Поражение в сентябре 1939 г. усилило разногласия в Стронницстве народовом. Часть Лагеря Великой Польши, сторонники «санации», националистически настроенные клерикальные группы находились в правой оппозиции правительству Сикорского. Другая, в основном молодая, часть лагеря эндеции, а именно «Конфедерация народа», поддерживала отношения с правительством, видела свою цель в войне за Польшу «от моря до моря», считала, что создание великодержавной Польши разрешит социальные противоречия, будет содействовать развитию промышленности, ликвидации безработицы и перенаселения деревни. Ее идеологи полагали, что польская колонизация украинских и белорусских земель даст возможность провести аграрную реформу и создать крупные польские крестьянские хозяйства (20—30 га). Аксиомой считалась неприкосновенность крупной земельной собственности в самой Польше, а мечтой был день, когда можно будет «взять обратно во владение свою собственность» и получить от союзников границы, «выровненные» за счет восточных и северо-восточных германских провинций.

Раскол в СН на «старых» и «молодых» не снизил претензии эндеции на гегемонию в подпольном движении и единоличную власть в освобожденной стране. Программные установки СН мало отличались от заявлений Лагеря Великой Польши. Негативное отношение этой партии к Союзу вооруженной борьбы и решение ее руководства приступить к созданию собственной военной организации были во многом следствием постоянного соперничества эндеков с «санацией» в борьбе за власть. Для эндеков и Сикорский, близкий к клерикальной партии Стронництво працы, был левым политиком, поэтому с большим трудом СН пошло на сотрудничество с ППС и людовцами в Политическом согласительном комитете⁷.

Иными были идеолого-политические представления других партий правительственного лагеря, временами объединявшихся в своеобразный центро-левый блок. Массовой политической силой, антагонистом Стронництва народового, являлось демократическое Стронництво людове (СЛ), имевшее широкую и традиционную опору в крестьянстве. Созданное в подполье Центральное руководство людовского движения (ЦРЛД) во главе с М. Ратаем (после его гибели — Ю. Нечко) приступило к деятельности в начале 1940 г. и уточнило название партии. Добавив аббревиатуру РОХ (Рух опору хлопув — Движение сопротивления крестьян), партия стала именоваться СЛ-РОХ. ЦРЛД не видело возможности военного взаимодействия с эндецией и СВБ и приняло решение о формировании собственной военной организации — Батальонов хлопских. Они же были нужны для защиты деревни и крестьян от террора оккупантов и поддержания порядка в стране после их изгнания. В июле 1941 г. людовцы опубликовали подпольную программу «О форме и сути будущей Польши», где наметили общие контуры преобразований в духе демократического аграризма и констатировали, что возрождение государства должно состояться на основе Конституции 1921 г. Они отвергали политику гитлеровцев, которая разрушала сложившуюся структуру экономики и угрожала существованию польского народа. Крестьянские идеологи считали, что после войны и оккупации необходимо не латать разрушенное, а заняться кардинальным реформированием общественного устройства. Надо отметить, что людовцы не принимали как гитлеровские «преобразования» экономики, так и большевистские методы хозяйствования. Официальная и единственная программа СЛ-РОХ была принята в декабре 1943 г.⁸

К этому времени ситуация на главном фронте войны принципиально изменилась в пользу Красной Армии. В оккупированной Польше обозначилась радикализация настроений, и центр тяжести намерений людовцев сместился в социальную плоскость. На первый план были выдвинуты требования неотложного проведения аграрной реформы, устранения мелкой чересполосицы земли (комасации), ликвидации крестьянской задолженности, установление паритета цен для промышленной и сельскохозяйственной продукции, введение доступного кредита. Была признана необходимой финансовая и организационная помощь государства крестьянину при переселении на северные и западные (бывшие германские) земли. Людовское движение решительно выдвинуло требование безвозмездного изъятия земли у помещиков, в чем принципиально расходилось с СН. Предложенная ЦРЛД аграрная реформа была неприемлема для националистического лагеря. Но по некоторым пунктам она соотносилась с заявлениями премьер-министра Сикорского и особенно вице-премьера Миколайчика. Поддержка крестьянством программы СЛ привела к тому, что несколько позже большинство партий и движений, прежде всего коммунисты и социалисты, приняли ее основные постулаты к исполнению. Между тем, по мере роста политического влияния людовцев и радикализации настроений в стране, крестьянские деятели все чаще заявляли о своем стремлении к единоличной крестьянской власти в государстве.

Осенью 1939 г. к перестройке своих рядов приступили и социалисты. Довоенное руководство ППС объявило о роспуске партии и вскоре, сохранив аббревиатуру ППС, партия возродилась как Организация трудящихся города и деревни «Вольность, Рувность, Неподлеглость» (ВРН). В 1940 г. руководство ППС-ВРН (К. Пужак, Т. Арцишевский, З. Заремба, Ю. Циранкевич) предложило людовцам и командованию СВБ создать блок для будущего проведения реформ согласно совместно выработанной программе. Такой документ — «Программа Народной Польши» существовал уже в 1941 г. Но политика заигрывания с «санацией», проводимая правым крылом социалистов, не устраивала лидеров крестьянского движения, руководство людовцев постепенно отходило от укрепления связей с ППС-ВРН и отказалось от подписания совместного документа. Это свидетельствовало о нарастании разногласий между основными представителями интересов большинства населения страны — людовцами и правыми социалистами⁹.

Лидеры ППС-ВРН сделали еще один шаг в сторону от консолидации подполья. В знак протеста против подписания Сикорским в июле 1941 г. польско-советского Соглашения об урегулировании отношений и взаимодействии в войне против Германии правые социалисты покинули ПСК. Они создали свои значительные военные силы — Гвардию Людову (не путать с отрядами Польской рабочей партии), предоставив их в распоряжение СВБ и затем будущей Армии Крайовой¹⁰.

Четвертая партия, входившая в Политический согласительный комитет, — Стронництво працы (СП), образованная в 1937 г. в результате объединения части христианских демократов с Народовой партией роботничей. Основу СП составляли группы либеральной (с клерикальным оттенком) средней и мелкой буржуазии, интеллигенции, ремесленников и некоторых слоев рабочих. Руководство партии (К. Попель, генерал Ю. Галлер, З. Фельчак) утверждало, что СП является «политическим лагерем мира труда», «стоит на почве христианства, национальности, демократии, закона, социальной справедливости... частной собственности»¹¹. Позиции СП были устойчиво антигерманскими и антигитлеровскими. Значительным влиянием в стране малочисленная партия не обладала, хотя к ней был близок премьер-министр В. Сикорский^***. Понятно, что руководство СП поддерживало его правительство и не создавало своих военных отрядов. В этом качестве партия в подпольной борьбе не участвовала. Военными отрядами располагала лишь небольшая, родственная ей организация «Уния».

Что касается Польской римско-католической церкви, то со времени германской агрессии епископат и рядовое духовенство занимали последовательно патриотические антигерманские и антисоветские позиции, признавали правительство в эмиграции и поддерживали польский народ в его стремлении к восстановлению независимости. Руководствуясь интересами сохранения церкви, духовенства и защиты верующих, епископат вынужден был установить контакты с оккупационной администрацией. Исполнение столь нелегкой роли в условиях, когда примас Польши кардинал А. Хлонд находился в эмиграции, принял на себя архиепископ А. Сапега, митрополит Краковский.

Католическое духовенство прямо или косвенно поддерживало подполье, ориентированное на правительство, было связано с его военно-политическими структурами как на оккупированной гитлеровцами территории довоенной Польши, так и на землях, отошедших в 1939 г. к СССР¹². Многие рядовые ксендзы нередко являлись духовниками в подпольных организациях и партизанских отрядах, в том числе и в созданных коммунистами Гвардии Людовой и затем Армии Людовой. они выступали против гитлеровских угнетателей, что повлекло за собой многочисленные жертвы среди иерархов церкви и клира. Соответствие позиций церкви массовым настроениям польского населения, содействие борьбе за восстановление государственности в довоенных границах подтвердили роль именно этой церкви как символа единения высших национальных и религиозных ценностей¹³.

Постепенно в подполье в распоряжении делегата правительства появились организационные опоры, воссоздавались органы довоенной польской власти: административный аппарат, судебные, полицейские, финансовые структуры, печать, информационнопропагандистские бюро и типографии и пр. Успешно пошло дело с организацией системы тайного народного обучения от начальной школы до университетов. Активно выстраивалось военное подполье. Оно располагало значительными материальными средствами, которые поступали на эти цели из Лондона, как от правительства, так и английских спецслужб. Руководство СВБ претендовало на подчинение себе гражданских властей и, в частности, Политического согласительного комитета. Борьба была упорной, и только вмешательство правительства позднее «развело» гражданские и военные власти подполья.

1939—1941 годы были временем попыток левых сил оформиться организационно. Левое и леворадикальное направления представляли отдельные деятели из среды социалистов, людовцев и коммунистов, которые не сразу были готовы прервать связь со своими «родными» партиями и движениями. Весной 1940 г. в Варшаве вокруг газеты «Баррикада вольности» сформировалась группа социалистов, некогда сторонников единого народного фронта. В нее входили известные деятели социалистического движения Н. Барлицкий, С. Дюбуа, А. Курылович. Группа не была идейно единой и вскоре от «баррикадовцев» отделились те (А. Прухник, С. Худоба), кто тяготел к коммунистам. Левые социалисты считали, что идущая мировая война — это война империалистическая и завершится она социалистической революцией. Но центром революционных событий будет Западная Европа, где возникнут социалистические Соединенные Штаты Европы, в состав которых войдет и Польша. Отношение к СССР в этой среде было разным. Одни считали, что после 1917 г. в России произошла не революция, а контрреволюция и победил государственный капитализм. Другие (А. Прухник), не отказавшиеся от идеи единого рабочего фронта, искали сближения с коммунистами. Группа левых социалистов была небольшой и недостаточно влиятельной. Сказывались повальные аресты гестапо и гибель популярных лидеров Барлицкого и Дюбуа. Социалисты, не согласные с политикой руководства ППС-ВРН, сближавшегося с правыми силами, оформились как отдельная организация — Польские социалисты. После выхода ППС-ВРН из ПСК они временно заняли ее место.

Инициатива и организационная деятельность коммунистов, немалая часть которых, 2—3 тыс. функционеров КПП, осенью 1939 г. и в первой половине 1940 г. перебралась на территорию СССР, главным образом во Львов и Белосток¹⁴, в значительной степени была скована решениями Исполкома Коминтерна о роспуске компартии Польши (1938 г.). Существовал запрет членам партии заниматься политической деятельностью до указаний Москвы о возможностях восстановления партии, что могло произойти только с разрешения Коминтерна и по его мандату. Тем не менее оставшиеся в стране, в основном рядовые члены партии и комсомольцы, создали ряд подпольных коммунистических групп: «Общество друзей СССР», «Союз рабоче-крестьянских Советов» или «Серп и Молот» (по названию газеты), «Спартак», «Знамя свободы», «Пролетарий», «Рабоче-крестьянская боевая организация» и др. В 1941 г. большинство их постепенно объединилось в «Союз освободительной борьбы» («Звёнзек вальки вызволенчей»), который организовал двухнедельное издание «Победим» («Звыченжимы»). Коммунисты видели цели борьбы не только в завоевании независимости, но и в установлении власти рабочего класса и его союзников. В отличие от всех других партий и политических группировок, ориентированных на западные державы, для них союзником в борьбе за национальную независимость и социальное переустройство был Советский Союз. При обсуждении идеологических и организационных вопросов, несмотря на отдельные попытки примеривать опыт Народного фронта середины 30-х гг. к ситуации в стране, преобладали сектантство, леворадикальные догмы и штампы сталинской доктрины. Повторялись лозунги о Польше как 17-й республике СССР, о неизбежности диктатуры пролетариата и обострении классовой борьбы, абсолютизировалась советская форма власти¹⁵. В условиях, когда действия СССР в сентябре 1939 г. единодушно расценивались поляками как агрессия, когда разные политические силы Польши объединялись стремлением возвратить отторгнутые территории, коммунисты не могли иметь серьезной поддержки в польском обществе. Их левый радикализм и ориентация на СССР грозили абсолютной политической изоляцией.

Отдельные группы левых, в том числе коммунисты, вышедшие из тюрем в сентябре 1939 г., приняли участие в сопротивлении гитлеровскому нашествию, например, в обороне Варшавы. Они выдвинули лозунг партизанской борьбы и приступили к его осуществлению. В лесах Люблинского воеводства начал действовать отряд Казика Дембяка (Ладислава Бучиньского) из Союза освободительной борьбы. Там же в районе Влодавы появился отряд бежавшего из плена советского офицера Федора Ковалева («Альбрехта») и польского коммуниста Я. Холода. В целом существовавшие в подполье группы коммунистов и левых социалистов длительное время оказывались неспособными принять такие программы и занять такие политические позиции, которые открыли бы для них шанс стать частью общенационального подполья и борьбы за восстановление польского государства. В 1939—1941 гг. опасность конкуренции левых сил для правительственного подполья не существовала.

С падением Франции, одной из главных союзниц Польши, в польском правительстве остро встали вопросы целей войны и выбора такой внешней политики, которая обеспечила бы безопасность Польши в послевоенном мире¹⁶.

В правительственной программе, принятой летом 1940 г., неизменным приоритетом выступали восстановление суверенитета государства, а главным условием его безопасности — граница 1921 г. на востоке^****. Предусматривалось включение всей Восточной Пруссии, балтийского побережья, включая Гданьск, и Силезии в границы Польши¹⁷. Летом 1940 г. Сикорский серьезно рассматривал идею создания конфедерации государств «со славянским акцентом». Соответствующее соглашение с Чехословакией, как полагали в правительстве, могло гарантировать безопасность южных рубежей страны. Польша рассчитывала на укрепление своего влияния и отношений с государствами Прибалтики, главным образом на антисоветской, но и антигитлеровской основе. Однако пока это выражалось в установлении связей с теми национальными политическими кругами, которые выступали против усиления позиций СССР в регионе и угрозы вхождения Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР. Налаживались контакты с теми, кто собирал разведданные об СССР на территории Прибалтики и восточных кресов довоенной Польши и передавал их английским и японским дипломатам в Москве.

Внешнеполитические интересы польского правительства распространялись на союзников Германии — Венгрию, Румынию, Балканские страны^5*. Считалось возможным привлечь их к участию в будущей конфедерации ряда стран региона. Лидером такого «барьера» против большевизма виделась территориально выросшая Польша. Чтобы оказывать содействие и не терять контактов с соотечественниками во Франции, не упускались из вида контакты и с коллаборационным правительством в Виши. Сикорский особенно стремился активизировать и укрепить отношения с Соединенными Штатами, где побывал с визитом и встречался с президентом Ф.Д. Рузвельтом. В отношениях с Великобританией все было ясно: сохранялся военно-политический союз до окончательной победы над Гитлером. Великобритания же имела на польском направлении свой интерес: ей нужны были надежные, но недостаточно сильные и посему зависимые внешнеполитические партнеры и польские солдаты для ведения боевых действий там, где было выгодно Лондону.

Что касается отношения к СССР и с СССР, то здесь все было гораздо сложнее. Сикорский считал необходимым для ускорения прихода в Польшу союзных войск иметь на момент окончания войны три «точки польской силы»: на Западе, на Балканах и на Востоке. По его мнению, польское «присутствие» было необходимо на восточно-европейском направлении, на самом прямом и наиболее коротком пути возвращения в Польшу. Учитывалось, что только в СССР существовали людские резервы для пополнения личного состава польской армии: попытки получить рекрутов за счет этнических поляков в США, Канаде и Британской империи полностью провалились. С идеей создания польской армии в СССР и во имя ее реализации Сикорский выступил весной—летом 1940 г. за улучшение отношений с Москвой, что по времени почти совпало с эвакуацией личного состава польской армии в Великобританию. В Лондоне, который вел переговоры со Сталиным, генерал предложил английскому правительству 3 и 19 июня 1940 г. два меморандума. Меморандум от 19 июня касался возможного налаживания взаимодействия с Москвой. История подготовки документа известна исследователям. По поручению Сикорского его готовили Ю. Ретингер, человек, близкий к Миколайчику, и журналист С. Литауэр, замеченный в контактах с левыми кругами^6*. После редактирования текста послом Польши в Великобритании Э. Рачиньским документ претерпел существенные изменения: сохранились только предложения о польском представителе при английском посольстве в Москве и о создании польской армии на территории СССР. Тем не менее его появление вызвало протест сторонников «санации» и кризис в правительстве, что заставило Сикорского отозвать и этот, «урезанный» вариант меморандума¹⁸. Но замысел генерала сформировать польскую армию в СССР, что было невозможно без нормализации отношений, вовсе не был забыт.

С лета 1940 г. медленно, с большими трудностями проблема советско-польских отношений начала сдвигаться с мертвой точки, выяснялись возможности и границы компромисса, появились симптомы перемен в позициях сторон. На Сикорского в ходе переговоров о польско-чехословацкой конфедерации оказывал влияние президент Чехословакии Э. Бенеш, который не представлял себе конфедеративные проекты без опоры на СССР. Сикорский не отрицал вероятность соглашения с Москвой, но считал, что к нему надо подойти, имея на руках сильные козыри. Бенеш советовал Сикорскому во имя будущего и реализации идеи союза государств Центральной и Восточной Европы отказаться от возвращения Польше восточных кресов и восстанавливать Польшу в этнических границах^7*. Сикорский настаивал на довоенной границе с СССР, но не отрицал возможность переговоров по этому вопросу. Он разделял позицию Бенеша: ни Чехословакия, ни Польша не выиграют войны против Германии без участия в ней СССР¹⁹.

Задачи участия Польши в войне с Германией, создания польской армии из призывников, которых могло дать только польское население в Советском Союзе, настоятельно подталкивали к установлению пока негласных контактов с советской стороной. Они имели место уже в конце 1939 г. Весной 1940 г. Сикорский получил важную информацию, что в Москве намереваются сформировать польский легион. Источником было весьма компетентное лицо: министр иностранных дел Польши А. Залеский. По его сведениям, в марте 1940 г. с советской стороны, вероятно, от правительства, пришли данные, что Сикорский и его правительство — именно та группа польских политиков, с которой Советский Союз мог бы обсуждать вопрос создания в СССР польских воинских частей. Эти данные отразил Рачиньский в служебном дневнике. В ходе беседы с польским послом С. Котом в Москве 14 ноября 1941 г. Сталин фактически признавался в выдвижении идеи возрождения Польши тогда, когда еще действовал пакт о ненападении с Германией. Правда, он не уточнил, когда решил изменить вектор политики СССР на польском направлении. Документы, опубликованные в России в связи с изучением истории расстрела польских военнопленных весной 1940 г., свидетельствуют, что летом—осенью 1940 г., действительно, предпринимались шаги к созданию польской воинской части на территории СССР²⁰.

Примечания

*. Летом 1941 г. ее состав увеличился до 40 человек за счет поляков, представлявших эмиграцию в СССР; украинское и белорусское население довоенной Польши своих представителей здесь не имело. Сикорский объяснял это тем, что среди этих народов не было найдено лиц, признающих польскую государственность. Известный санационный историк В. Побуг-Малиновский злословил: правительство уже отказалось от восточных кресов (Duraczyński E., Turkowski R. O Polsce na uchodzstwie. Rada Narodowa Reczypospolitej Polskiej. 1939—1945. Warszawa, 1997. S. 207—208, 240—242).

**. Имеется в виду составленный Пилсудским документ, где давались характеристики всем польским генералам; опубликован в подпольной печати социалистов.

***. Согласно политической традиции Польши, он, будучи человеком военным, не имел права состоять в какой-либо партии. Членом партии мог быть только военный министр.

****. Граница 1921 г., установленная в результате военного поражения Советской России, превратилась в символ преодоления поляками многовекового российского господства и угрозы большевизма, что в межвоенное время сформировало стержень их массового национального сознания. Поэтому постулат о незыблемости этой границы стал той национальной идеей, которая объединяла вокруг правительства подавляющую часть поляков. Столь бескомпромиссная позиция блокировала геополитический маневр Польши на международной арене с середины 1941 г., в первую очередь в отношениях с СССР. Проблема границы являлась трудно преодолимым политическим «порогом» не только для двух правительств, но и народов соседних стран.

5*. В годы Второй мировой войны Польша официально находилась в состоянии войны только с Германией.

6*. Консультантом выступал представитель ТАСС в Лондоне Э. Ротштейн, сын личного секретаря М.М. Литвинова, недавнего наркома иностранных дел СССР. Эти люди станут посредниками начала официальных советско-польских переговоров в июле 1941 г.

7*. Информацию о ходе переговоров двух правительств советский посол в Великобритании И.М. Майский получал от президента Э. Бенеша и давал ему некоторые консультации.

1. См. подробнее: Hulas M. Goscie czy intruzi? Rząd polski na uchodztwie. Wrzesień 1939 — lipiec 1943. Warszawa, 1996.

2. Dziennik Ustaw Rzeczypospolitej Polskiej. Dz. II. Londyn, 1939. Poz. 1000 i nast.

3. Polacy na frontach II wojny światowej // The Poles on the battlefronts of the second world war. Warszawa, 2005. P. 34; Вклад Польши и поляков в победу союзников во Второй мировой войне. [Варшава, 2005] C. 23—25.

4. См. подробнее: Strzembosz T. Rzeczpospolita podziemna. Społeczeństwo polskie a państwo podziemne 1939—1945. Warszawa, 2000. S. 66—69; Salmonowicz St., Ney-Krwawicz M., Górski A. Polskie Państwo podziemne. Warszawa, 1999. S. 26—27.

5. Salmonowicz St., Ney-Krwawicz M., Górski A. Polskie Państwo... S. 11.

6. Strzembosz T. Rzeczpospolita podziemna... S. 71—80, 242.

7. Program Konfederacji narodu (Wydanie podziemne). [S. a. S. l.] S. 1; Zeroslawski Cz. Katolicka myśl o Ojczyźnie. Ideowo-polityczne koncepcje klerykalnego podziemia. Warszawa, 1987. S. 36—46; Stanowisko Stronnictwa Narodowego w Kraju. Londyn, 1944.

8. Materiały źródłowe do historii polskiego ruchu ludowego T. IV. 1939—1945. Warszawa, 1966. S. 15, 245—258. См. подробнее: Носкова А.Ф. Крестьянское политическое движение в Польше (сентябрь 1939 — весна 1948 г.) М., 1987.

9. Program Polski Ludowej. Wyd. WRN. 1941. Materiały do Programu Polski Ludowej. Zeszyty I i II.

10. Polski ruch oporu... S. 271.

11. Program Stronnictwa Pracy. Kraków, 1944.

12. См. подробнее: Żaryń J. Dzieje Kościola Katolickiego w Polsce. Warszawa, 2003.

13. Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Москва и Восточная Европа; Власть и церковь... С. 501—502.

14. Канарская А.Н. Поляки-коммунисты в СССР: судьбы людей и партии (20—40-е годы XX в.) // Славянский мир в эпоху войн и конфликтов XX века. СПб., 2001. С. 187—188.

15. См. подробнее: Malinowski M. Geneza PPR. Warszawa, 1975; Nazarewicz R. Komintern a lewica polska. Wybrane problemy. Warszawa, 2008; Gontarczyk P. Polska Partia Robotnicza. Droga do władzy 1941—1944. Warszawa, 2003.

16. Duraczyński E. Polska. 1939—1945. Dzieje polityczne. Warszawa, 1999. S. 115—142.

17. Ibid. S. 136—137.

18. Sprawa polska na arenie międzynarodowej... S. 169—170; Czubiński A. Dzieje najnowsze Polski do roku 1945. Poznań, 1994. S. 506.

19. Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. М., 1971. С. 532 и др.

20. Raczyński E. W sojuszniczym Londynie. Dziennik ambasadora. 1939—1945. Londyn, 1960. S. 70 i nast; ДВП. Т. XXIV. М., 2000. С. 424; Катынь. Март 1940 г. — сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы. М., 2001; Парсаданова В.С. Армия Андерса на территории СССР (1941—1942) // Новая и новейшая история. 1988. № 3. С. 173—192; Лебедева Н.С. Армия Андерса в документах российских архивов // Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997.