Как поляки двинулись в партизаны...

Безусловно, фашистский террор, затрагивавший на западных территориях все без исключения социальные группы и национальности, в конечном итоге с неумолимой логикой приводил к созданию вооруженных формирований для отпора оккупантам, а также к взаимным действиям разных организаций с этой же целью. Некоторое сближение польских и белорусских подпольщиков и согласование отдельных мероприятий видели и признавали и оккупационные власти. И хотя в результате польско-советского соглашения 1941 г. договоренность о будущих границах так и не была достигнута, оно так или иначе создавало определенную базу для взаимодействий структур АХ и советских партизан. Между командирами подразделений АХ и советских отрядов заключались договоренности относительно взаимоотношений, зон размещения и снабжения. Время от времени дело доходило и до совместных боевых акций. Однако такое совершенно естественное и необходимое сотрудничество продолжалось до тех пор, пока в дело не вмешалась большая политика.

Кстати, примеров взаимодействия между советскими партизанами и формированиями АХ в Западной Белоруссии и в Восточной Литве ввиду большей или меньшей, но все же доступности архивов в последнее время приводится достаточно. Весной 1943 г. польская подпольная организация, которой руководили братья Юзеф и Вацлов Шейко, установила связь с советским партизанским отрядом им. Кирова, помогала в снабжении оружием, взрывчаткой и продовольствием. В Пинской области отряд им. Орджоникидзе использовал разведданные, оружие, боеприпасы и медикаменты, которые поступали от польских групп Лоишина, Иванова, Любешова и Пинска. В Жабчицком районе действовали антифашистские группы под руководством Мечислава Юхневича и Леона Онихимовского. В Логищенском районе такую же группу, поддерживающую связь с партизанской бригадой им. Молотова, возглавляли учителя Алексей Жилевич и Ежи Ваховский.

Партизанам Западной Белоруссии сочувствовали и помогали зажиточные крестьяне и даже некоторые польские помещики. Уполномоченные ЦК КП(б) по Глубокскому и Мирскому районам докладывали в Центральный штаб партизанского движения в Москве о неоднократных случаях предложений со стороны помещиков о помощи обмундированием, продовольствием и оружием. Помещик Каверский содействовал в распространении листовок. В Ракове с партизанами поддерживал связь ксендз Ганусевич. Он передавал им не только одежду, продукты и медикаменты, но и необходимую информацию.

В отчете о деятельности айнзатцгруппы (оперативной группы) «А» в Белоруссии за период с 16 октября 1941 г. по 31 января 1942 г. отмечалось, что польское и советское подполье объединяют свои усилия.:

«Из отчета оперативной группы А полиции безопасности о положении в Прибалтике, Белоруссии, Ленинградской области, за период с 16 октября 1941 г. по 31 января 1942 г.

5. Белорутения

Несмотря на идеологические и политические противоречия, русские и польские движения сопротивления сумели наладить сотрудничество»¹.

В июне 1943 г. партизаны АК брали штурмом поселок Ивенец, а белорусские партизанские отряды им. Кузнецова, им. Кирова, «За Советскую Родину» по их просьбе перекрыли дорогу Воложин — Раков — Ивенец, не допустив немецкое подкрепление. В июле и августе 1943 г. белорусские партизаны и польские отряды АК сдерживали натиск 60 тысяч карателей во время блокады Налибокской пущи и с боями прорвались из окружения.² И что тут, казалось бы, плохого? В том, что польские и советские патриоты совместно боролись против общего врага? Ан нет, наступили новые времена единственно верного либерального направления в исторической науке бывших стран соцлагеря и бывших республик СССР, и со стороны наших польских соседей послышались новые песни, а, может, и подзабытые старые. Например, о том, как во время боев в Налибокской пуще партизаны из АК стойко выдержали удар карателей, а советские — позорно покинули поле боя. Ну, да бог этим «исследователям» судья.

Однако неймется уже и многим «историкам» на постсоветском пространстве, так и раздирает осветить «темные страницы» войны в тылу врага, а заодно сделать пару-другую «открытий», типа следующего: нет, не воевали советские партизаны в западных областях Литвы, Беларуси и Украины. Они выполняли директивы партийных и государственных органов, в первую очередь демонического НКВД, а значит, не с оккупантом боролись, а занимались репрессиями против патриотов-поляков, славных ребят из Украинской повстанческой армии и т.д. и т.п. Ну а попутно, само собою, предавались пьянству, мародерству и насилию. А особенно мощно в этом слаженном хоре «правдолюбов» звучит голос Б. Соколова, можно даже сказать, что он в нем солирует. Ну а та старательность, с которой он выводит свою «партию», нет-нет да и натолкнет на мысль, уж не является ли Б. Соколов как минимум почетным сотрудником польского Института Национальной памяти (естественно, на общественных началах).

Возьмем хотя бы его книгу «Оккупация. Правды и мифы», Москва, «АСТ-ПРЕСС КНИГА», 2002 г.) и поинтересуемся мнением автора относительно «восточных окраин» Польши. Так вот оно, как выясняется, удивительным образом совпадает с соответствующими суждениями и польских историков и польских околоисторических публицистов:

— после евреев и цыган немцы хуже всего относились к полякам;

— отряды Армии Крайовой в Западных областях Украины и Белоруссии вели активную и успешную борьбу с немцами и полицейскими;

— бои польских партизан с советскими — вымысел Советов, польские партизаны всего лишь защищали своих соплеменников;

— советские партизаны грабили беззащитных крестьян, польские жили на довольствии благодарного населения.

О взгляде г-на Соколова на еврейско-польские отношения под оккупацией — геноцид в Едвабне и т.п. — второй раз распространяться не хочется: г-н Соколов придерживается польской точки зрения на данный вопрос, а ее мы уже рассматривали в предыдущих главах. И сводится она — в телеграфном стиле — к тому, что евреи сами же во всем и виноваты, поскольку неправильно себя повели. А враждебное отношение к евреям среди польского населения «восточных окраин» и бойцов АК представляется чуть ли не закономерным следствием их участия в партизанском движении на советской стороне.

Хочется только отметить, что, наверное, не случайно г-н Соколов обошел при этом стороной межнациональные отношения на оккупированной Украине. Уж очень неблагодарная это тема для российского историка либерального разлива: вопрос-то политкорректно осветить надо, да только как? Ладно, с Советами все ясно, бандиты они и есть бандиты, а вот что с УПА и АК делать? С одной стороны, обе эти организации антисоветские и антикоммунистические, что само по себе отрадный факт, и даже как будто для борьбы с фашистами создавались (картина становится все благостней), а с другой, так между собой передрались, что никакая общая русофобская платформа так и не свела их в один лагерь. Помимо всего, нельзя не учитывать мнение собратьев с Украины, усилиями которых героям из УПА, типа Клыма Савура — того самого, что не только призывал, но и приказывал резать поляков, — уже устанавливают памятники как борцам за «вильну и самостийну Украину» и даже собираются присвоить статус ветеранов Великой Отечественной войны. Да и уважаемых польских собратьев по единственно верному либерально-демократическому учению опять же не проигнорируешь, а они — вот незадача — трактуют волынские события 1943 г. как геноцид и, вопреки не желающим каяться украинцам, твердо стоят на этой позиции. А впрочем, соответствующие комиссии уже работают и взаимоприемлемые тексты согласовываются, так чтобы можно было извиниться, да ничем при этом не поступиться, и когда-нибудь наверняка придут к какому-нибудь консенсусу. И даже если произойдет это не очень скоро, не сам Соколов, так кто-нибудь из его последователей сможет наконец со спокойной душой раздать всем сестрам по серьгам, как водится, сопроводив это действо ритуальным плевком в адрес бывшего «старшего брата».

Но достаточно уже чести г-ну Соколову, поговорим-ка лучше о польских партизанах, к чему нас обязывает название главы. Итак, по понятной причине польские партизанские отряды формировались и действовали прежде всего на тех территориях, где преобладало польское население. Так, к примеру, на Виленщине это касалось местностей к югу от Вильно, соответственно в Белоруссии — районов, расположенных в основном к северу от Немана, а именно: Щучинского, Лидского, Столбцовского и Ивьевского. Первые партизанские отряды АК на территории Новогрудского округа АК заявили о себе в 1942 г. Летом этого года в Щучинском районе оперировал отряд под командованияем поручика Яна Скорба (псевдоним «Пушчык»), деятельность которого ограничилась организацией нескольких засад на немцев. Правда, примечательных тем, что при этом отряд маскировался под советских партизан, используя обмундирование военнослужащих Красной армии и русский язык. И только 3 мая 1943 г. по приказу командования округа отряд — уж позволим себе модное словечко — стал позиционировать себя как явно польский.

Поневоле возникает вопрос: а к чему было такой огород городить? И хотя с подобными случаями маскировки мы уже сталкивались в предыдущей главе, здесь, как выяснилось, особая статья, поскольку как отряд Пушчыка отличился «боевым содружеством» с силовыми структурами оккупантов. Дело в том, что именно летом 1942 г. для подавления «деятельности русских террористов» в Новогрудский округ было направлено несколько полицейских батальонов, сформированных гитлеровцами из латышей. Приводим краткий отрывочек из описания «славного боевого пути» 24-го Талсинского полицейского батальона «в деревне Налибоки (запомним эту деревню, она потом снова возникнет! — Прим. aвm.) у батальона установился контакт с польскими национальными партизанами. Этим польским партизанам командование батальона помогло оружием и боеприпасами, так как немецкая администрация преследовала поляков больше, чем белорусов»³. Ничего не скажешь, трогательная забота о преследуемых со всех сторон польских партизанах и даже как бы в пику оккупанту.

Затем, в 1943 г., был сформирован еще один отряд под командованием Чеслава Зайончковского («Рагнер») в районе Белицы, далее отряд под командованием Виктора Балаховича («Здруй») в районе Трабы и Юратишки, отряд под командованием Яна Борысевича («Крыся») в Лидском районе и отряд под командованием Казимежа Бобковского («Михал») в Барановичском районе. Для укрепления местных структур АК перебрасывались и подразделения из Центральной Польши. Так, в октябре 1943 г. был переброшен «Ударный кадровый батальон» под командованием Станислава Каролькевича, затем поочередно и другие подразделения УКБ, которые были подчинены командованию Новогрудского округа АК. Из всего этого, на первый взгляд, складывается более чем внушительная картина, тем не менее немцы давали несколько иную оценку походу поляков в партизаны.

«Из отчета оперативной группы А полиции безопасности о положении в Прибалтике, Белоруссии, Ленинградской области за период с 16 октября 1941 г. по 31 января 1942 г.

3. Литва

Польское движение сопротивления

...Из польских тайных организаций, действовавших еще в советское время, сегодня доказано существование следующих:

1. ПОВ — Польска организация войскова

2. Млода Польска — Молодая Польша

3. ЦВП — Связь вольних поляков (имеется в виду Союз... — Прим. авт.)

4. Блок сражающейся Польши

Эти организации в большинстве своем возглавляются бывшими офицерами. Однако и польские священнослужители широко представлены в их руководстве. Главной организацией является ПОВ. Она обучает свои подразделения военному делу и готовит их к партизанской войне...

Польские группы сопротивления по указанию из Лондона и Варшавы в настоящее время проводят немного актов саботажа и стараются обращать на себя как можно меньше внимания.... На их счет нужно отнести и участившиеся случаи нападения на литовцев и белорусов. Целью этих нападений является, видимо, обучение членов групп на практике, а также выявление решимости литовских и немецких властей давать отпор таким явлениям» (выделено автором)⁴. Комментарии, как говорится, излишни. Скромность — она всегда украшает.

Начиная с того же 1942 г. в том же округе началась организация разведки и контрразведки. С весны 1943 г. организовано специальное подразделение для ведения разведки против советских партизан. Чтобы обеспечить безопасность организации АК и карать функционеров оккупационных властей, коллаборантов среди местного населения (т.е. белорусов, пытавшихся по согласованию с немецкими оккупационными властями создать свои национальные структуры управления), а также представителей советского подполья и советских партизан, были назначены специальные военные трибуналы. В Виленском округе было создано контрразведывательное подразделение во главе с неким паном М. Глэмбоцким (псевдоним «Цецилия»), которое специализировалось на «коммунистической угрозе». Так что союзники союзниками, а разведку друг против друга вести надо. К тому же пан М. Глэмбоцкий являлся одновременно и судьей Особого военного суда.

Кстати, данная структура АК также представляет интерес. В Вильно этот суд, руководимый мастером правосудия на все руки паном С. Охоцким (личный юридический советник командующего округом, председатель подпольного суда и т.д. и т.п.), трудился прямо-таки в поте лица: в соответствии с вынесенными им смертными приговорами были казнены агенты гестапо, как поляки, так и литовцы, и коллаборанты, в числе которых и один известный польский писатель. В одном только Вильно сотрудники так называемой «Эгзекутывы» (подразделение по исполнению приговоров) АК привели в исполнение несколько десятков приговоров. И хотя эти суды и назывались военными, занимались они и делами гражданского характера, т.е. фактически полностью вершили подпольное правосудие, распространяя его и на сотрудников советских спецслужб, что было явным перебором со стороны польских «союзников». Разумеется, НКВД убийства своих сотрудников в период 1941—1942 гг. безнаказанными не оставил. Правда, председатель суда, взятый таки с поличным после освобождения Литвы, столь эффективно ушел в «непризнанку» (классный был юрист все же!), что даже НКВД засомневался — а вдруг и в самом деле невинный гражданин? — и дал ему всего-то 10 лет.

Повторимся, что АК своими действиями неустанно множил ряды своих противников, в число которых мало-помалу влились и белорусские националисты, что им в принципе достаточно дорого обошлось. Увидев, что лидеры белорусских националистов (Островский, Ивановский и ряд других), вполне благожелательно настроенные к довоенной польской власти, устанавливают все более тесные отношения с оккупантами на предмет создания под эгидой немцев хотя бы иллюзии белорусской государственности, АК начала в широком масштабе использовать против них тактику террора. Ведь с точки зрения поляков, как лондонских, так и местных, подобного нельзя было допустить. По имеющимся сведениям, в некоторых районах (например, в Лидском) им удалось физически уничтожить все кадры белорусской администрации. И хотя это и затронуло не столь большую в количественном отношению группу, закономерно привело к резкому усилению враждебного отношения к польскому вооруженному подполью.

Лида, кстати, являет собой образцовый пример действий АХ в ее стремлении сохранить за Польшей данную территорию. С целью создания перевеса сил и соответствующей атмосферы в среде местного населения в этот регион массово направлялись поляки из Виленской области и Белостока, для обоснования пребывания которых предусмотрительно подготавливались фальшивые документы. Что же до попыток белорусов занять администрацию региона, то они не увенчались успехом, всюду доминировали поляки, и даже бургомистр был из них. В результате взаимоотношения между белорусами и поляками накалились до предела. Польские полицейские всячески расправлялась с белорусами, поддерживавшими Белорусский комитет самопомощи; в соответствующие немецкие инстанции и органы шли доносы на белорусов как на просоветские элементы. Дело доходило до того, что поляки из вспомогательной полиции избивали людей, если они обращались или отвечали им по-белорусски.

«В отношении нарастающего белорусского преобладания в структурах оккупационной власти АХ ответила антибелорусским террором. В Лидском округе конфликт переродился в войну на уничтожение элит. Взаимодействие АХ и господствующей в этом округе польской вспомогательной полиции привело к физической ликвидации большинства организаторов белорусской национальной жизни — учителей, чиновников, деятелей Союза белорусской молодежи. Солдаты Новогрудского округа АХ только во второй половине 1943 г. исполнили более 300 смертных приговоров в отношении белорусов, а на 80 отправили доносы в гестапо как на коммунистов»⁵.

Поворот во взаимоотношениях АХ и белорусских советских партизан наступил после разрыва дипломатических отношений между СССР и эмигрантским правительством в Лондоне 25 апреля 1943 г. Именно тогда полякам, доселе играющим в этой войне роль в лучшем случае вспомогательной, ничего не определяющей силы, вздумалось поиграть в большую политику. Для чего был использован старый, известный еще по роману Ильфа и Петрова лозунг — «мужайтесь, заграница нам поможет». С той только разницей, что в бессмертном произведении советских классиков жанра вклады были дензнаками, а тут пришлось платить кровью и жизнями.

Толчком для подобных перемен стало приближение Красной армии к границам Польши до 1 сентября 1939 г., а формальным поводом — трагедия в Катыни, усиленно раскручиваемая Геббельсом. Таким образом, на и без того относительном союзничестве с поляками был поставлен крест. Что касается боготворимой поляками заграницы, то она продолжала платить за разведданные с оккупированной территории, позволяла польским гражданам воевать за свои территории, но поддержку в борьбе против СССР оказывала исключительно в форме просьб и запросов. В мае 1943 г. Сталин писал Черчиллю:

«...Я думаю, что с точки зрения духа нашего договора было бы вполне естественно удержать одного из союзников от нанесения удара другому союзнику, особенно когда такой удар оказывает прямую помощь нашему общему врагу. Во всяком случае, я так понимаю обязанности союзника... Поскольку поляки продолжали все больше раздувать клеветническую антисоветскую компанию, не встречая сопротивления в Лондоне, нельзя было ожидать, что терпение Советского Правительства может быть безграничным»⁶. Ну а для тех, кому не люб Сталин, можем предложить размышления на эту же тему из дневника Людвика Ландау, который на тот момент находился не в далеком и относительно безопасном Лондоне, а в оккупированной Варшаве, где почти ежедневно происходили облавы и расстрелы:

«...немцы все же питают какие-то надежды, чтобы использовать поляков в "борьбе против большевизма для защиты Европы". Ибо какой иной смысл должна иметь недавняя шумиха по катынскому делу?»⁷.

И тем не менее поляки из Лондона даже в таких условиях предпринимали попытки навязать свое мнение СССР. 26 мая 1943 г. в Москву был отправлен посол Ромер с посланием Сталину относительно того, что Рижский договор 1920 г. должен остаться в силе, а польские границы 1939 г. — неизменными. Но это не возымело никакого действия, так как Сталин, в свою очередь, не собирался отступать от идеи воссоединения украинских и белорусских земель. Когда Ромер заявил, что нет такого поляка, который отрекся бы от Львова и Вильно, то Сталин ответил, что польская точка зрения ему понятна, но у него на сей счет есть своя, и тем самым закрыл вопрос.

В западные области Белоруссии тем временем прибывали офицеры довоенного Войска Польского, которые после поражения Польши через Румынию, Венгрию и Францию пробрались в Великобританию и прошли там соответствующую спецподготовку под руководством британской разведки. Затем их сбрасывали на территорию оккупированной Польши и направляли на наиболее важные участки. Так, в Белоруссии они, как правило, отстраняли от руководства отрядов АК командиров, хоть как-то сотрудничавших с советскими партизанами. С начала 1943 г., т.е. еще до официального конфликта лондонских поляков с Москвой, Армия Крайова развернула операцию по установлению своего контроля над довольно значительными районами Западной Белоруссии и Юго-Восточной Литвы. При этом дело не ограничивалось одной лишь дискриминацией белорусского населения и преследованием сочувствующих «коммуне» людей, повсеместно чинились настоящие расправы, основанием для которых было наличие подозрений в сочувствии к Советам.

В этот же период АК начинает «укреплять» свои ряды за счет притока поляков, служащих в белорусской полиции. Именно они, прекрасно разбираясь в местных условиях, переносят террор из крупных населенных пунктов в сельскую местность, действуя не только против советских партизан и деревень, «сочувствующих Советам», но и занимаясь уничтожением скрывающихся в лесах евреев, а также поляков и белорусов, подозреваемых в просоветских настроениях. Причем с такой жестокостью, что отмечались даже случаи глумления над телами убитых. Таким образом, тлевший до этого конфликт между АК и советскими партизанами перешел в неприкрытую войну.⁸

Положение в Западной Белоруссии стало предметом обсуждения на Пленуме ЦК КП(б) Б 22 июня 1943 г. Вот что о тех событиях сообщает известный белорусский историк и крупный специалист по АК на территории Белоруссии А. Литвин: «В июне 1943 г. было принято постановление ЦК КП(б) Б "О дальнейшем развитии партизанского движения в западных областях Белоруссии", а также закрытое письмо ЦК КП(б) Б "О военно-политических задачах работы в западных областях БССР". В этих документах подчеркивалось, что западные области БССР являются неотъемлемой частью БССР и что тут допустимо существование только групп и организаций, которые руководствуются интересами СССР. Существование всех прочих организаций следует рассматривать как вмешательство в интересы СССР. В секретном письме имелись конкретные установки в отношении к польским формированиям:

1. Создавать советские партизанские отряды и вытеснять польские с этих территорий.

2. Внедрять в польские отряды своих агентов, деморализовать их, разлагать их изнутри.

3. Привлекать к сотрудничеству людей, которые находятся в польских отрядах и вызывают доверие. Из них создавать польские советские партизанские отряды.

Там где советское партизанское движение было достаточно сильным, предлагалось:

1. Без шума ликвидировать руководителей польского подполья.

2. Польские отряды разоружать, оружие со складов реквизировать; рядовых партизан, если есть возможность, включать в борьбу с немцами под советским руководством.

3. Среди разоруженных и рассредоточенных по советским отрядам поляков выявлять вражеские элементы.

Преимущественно было взято направление на разоружение польских формирований»⁹.

Таково было решение советской стороны. А что же поляки? Позволим себе еще раз напомнить сведения польского исследователя Ежи Кирхмайера: «...главнокомандующий АК, генерал Ровецкий (псевдоним "Грот") требовал подчинения всех партизанских отрядов, действующих уже на этой территории (имеется в виду территории к востоку от Буга и Сана. — Прим. авт.), а, значит, и подчинения себе также и советских партизан»¹⁰. После чего был еще один приказ, теперь уже относительно борьбы с «бандами враждебных полякам грабителей»: всеми имеющимися средствами беспощадно уничтожать всех, без различия национальности или политических убеждений, кто предпринимает любые действия против поляков, недопустимые с точки зрения местных структур АК.

Соединения АК препятствовали передвижениям советских партизан, заготовкам продовольствия, устраивали засады. 7 июля 1943 г. в д. Мачульное Волковыского района выстрелом из засады был убит секретарь подпольного райкома комсомола И. Климченя. В Щучинском районе засады на партизан устраивали подчиненные отрядов «Крыси» и «Рагнера». Они разыскивали лесные стоянки партизан, убивали связных, сжигали хутора и деревни в партизанской зоне. В Виленской зоне в 1943 г. в столкновениях с отрядами АК белорусские партизаны потеряли 150 человек убитыми, а 100 человек пропали без вести. Частыми были столкновения с польскими отрядами у партизан бригады им. Щорса. Они сообщали, что отряды АК уничтожили в Заславльском и Дзержинском районах 11 белорусских деревень, убив 200 мирных жителей, включая стариков, женщин, детей. В 1943 г. в Ивенецком районе отряд подхорунжего 27-го уланского полка Столбцовского соединения АК Здзислава Нуркевича (псевдоним «Ноц»), который насчитывал 250 человек, терроризировал мирных жителей и нападал на партизан. Были убиты командир партизанского отряда им. Фрунзе И.Г. Иванов, начальник особого отдела П.Н. Губа, несколько бойцов и комиссар отряда им. Фурманова П.П. Данилин, три партизана бригады им. Жукова.

Осенью 1943 г. отмечаются первые временные взаимодействия на самом нижнем уровне между немцами и командирами формирований АК. В районе того же Ивенца бригады АК в своих акциях ориентируются на распоряжения немецких оккупационных органов. И эти временные союзы дают советским партизанам повод начать планомерные операции против поляков. Так, для реализации вышеуказанных постановлений ЦК КП(б) Б на территорию Западной Белоруссии было переброшено 40 советских партизанских отрядов. Но и поляки начали укреплять свои позиции и направлять из Центральной Польши пополнения АК во главе со спецназовцами, сброшенными из Англии, а также целые отряды, вроде 8-го Ударного Кадрового Батальона Б. Пясэцкого. Однако, несмотря на активное сопротивление поляков, процесс их вытеснения с театра боевых действий на территории бывших «восточных окраин» уже набирал обороты. В августе 1943 г. партизаны бригады им. Ворошилова разоружили отряд АК под командованием подхорунжего А. Бужиньского (псевдоним «Кмичиц»),

На этом событии остановимся несколько подробнее, поскольку сегодня участь отряда Бужиньского представляется поляками как история мучеников, пострадавших от Советов за святое дело борьбы с оккупантами. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что данный отряд был сформирован и ушел в лес 25 марта 1943 г. с исключительно благородной задачей продемонстрировать «присутствие польского солдата на Земле Виленской». И все бы ничего, если б при этом командование Виленского округа АК не обязало его во всех своих действиях маскироваться, как они говорили, «под русских», что выражалось в ношении красноармейского обмундирования и использовании русского языка на боевых заданиях. Тем не менее, по утверждениям польских источников, Бужиньский якобы считал необходимым взаимодействие с советскими партизанами. Те же источники сообщают, что отряд этот весьма быстро разрастался, принимая в свои ряды как бывших военнослужащих польской армии, так и гражданское население, а также поляков и белорусов, служивших в различных полицейских частях, сформированных немцами.

Впрочем, следует отметить, что к тому времени срок пребывания Бужиньского в должности командира отряда уже заканчивался. А потому на его место был отправлен некий ротмистр Зыгмунт Шенджеляж (псевдоним «Лупашко», или «Лупашка»), который должен был найти отряд Бужиньского, имевший базу в районе озера Нароч, и взять командование на себя. «Лупашко» считал, что наличие сильных польских формирований на территории Виленщины заставит советских партизан отказаться от репрессивных акций в отношении польского населения, достаточно лояльно настроенного к оккупационным властям и не желавшего помогать Советам. Но «Лупашко» не успел, командир советского партизанского отряда им. Ворошилова Ф. Марков 26 августа 1943 г. пригласил Бужиньского на переговоры. По прибытии Бужиньский с двумя младшими офицерами был арестован и разоружен, после чего лагерь отряда Бужиньского окружили и разоружили его бойцов.

Впоследствии на базе отряда Бужиньского была произведена попытка создания польского партизанского отряда им. Б. Гловацкого, подчиненного отряду Маркова. Отряд этот, однако, быстро развалился по причине дезертирства большинства бойцов. Часть партизан отряда Бужиньского (данные о количестве сильно отличаются, но максимальная цифра не превышает 80 чел.) была расстреляна. Следует, впрочем, отметить, что первая группа была отправлена на базу литовских партизан и расстреляна там после проведения следствия. Сейчас, конечно, вряд ли можно узнать, каковы были его итоги, но нельзя не учитывать, что у польского подполья отмечались стычки с литовской полицией уже в тот период, когда СССР передал Вильно и Виленщину Литве. Да и у АК с литовским населением всегда были исключительно враждебные отношения, а начиная с мая 1942 г. участились боестолкновения между литовскими оккупационными военизированными соединениями и формированиями АК. Кроме того, к моменту появления польских партизан ситуация дошла до того, что поляки начали ненавидеть литовцев больше, чем немецких оккупантов или советских партизан¹¹. А так как в данном случае у Бужиньского значительную часть отряда составляли к тому же и бывшие польские полицейские, то удивляться их судьбе в условиях войны особенно не приходится. Тем более, что известна особая ненависть советских партизан именно к членам различных вспомогательных формирований оккупанта, в которых в Западной Белоруссии, как мы видим, особо высок был процент поляков. Кроме того, историки совершенно не учитывают атмосферу взаимоотношений, преобладающих на оккупированной территории, а зря. Интересно высказался об этом деятель «Национальных вооруженных сил» С. Новицкий: «Трагическая эта история не для всех понятна, но жизнь человека небольшую для нас имела ценность. Сколько было личных счетов, сколько разногласий в оглашении приговоров смерти от "имени Речи Посполитой". Людей отстреливали как уток...»¹² Это надо иметь в виду, а не судить с позиций сегодняшнего дня.

Примечания

1. www.9may.ru/unsecret

2. Л. Смиловицкий. Катастрофа евреев в Белоруссии. 1941—1944 г., Тель-Авив, 2000 г.

3. Latvieśu bataljoni Polijä un Baltkrievijä www.lacplesis.com/ 180_latviesu_bataljoni_polija_un_bal.htm

4. www.9may.ru/unsecret

5. Historia Białorusi od połowy XVIII do XX w., (współautor), Związek Białoruski w RP. Białystok, www.autary.iig.pl/mironowicz_e/knihi07-26.htm).

6. Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., М.: Политиздат, 1989.

7. L. Landau. Kronika lat wojny i okupacji. Т. I-III. Warszawa, 1963.

8. В. Chiari. Alltag hinter der Front. Besatzung, Kollaboration, und Widerstand in Weissrussland 1941—1944. Droste Verlag, Duesseldorf, 1998.

9. Армія Краёва. Slounik.org/154957.html

10. J. Kirchmayer. Powstanie Warszawskie. Warszawa MON. 1970 3.

11. В. Chiari. Alltag hinter der Front. Besatzung, Kollaboration, und Widerstand in Weissrussland 1941—1944. Droste Verlag, Dusseldorf, 1998.

12. Stefan Nowicki. Zapiski i wspomnienia Rocznik Muzeum i Archiwum Polonii Australijskiej. Vol., 1996.