Аннексия Эльзаса и Лотарингии

Важным элементом оккупационной политики гитлеровцев во Франции была их попытка поссорить французов, проживающих в разных исторических провинциях страны. Характерной в этом отношении была и политика в трех департаментах Франции, составлявших традиционные провинции Эльзас и Лотарингию. Их территория составляла 15 тыс. кв. км и население — 3200 тыс. человек.

Некоторые исследователи считают, что до войны проблема Эльзаса и Лотарингии Гитлера особенно не интересовала. Так, в «Моей борьбе» он уделил этой проблеме всего несколько строк. В своих выступлениях более позднего периода Гитлер неоднократно отмечал, что спор об Эльзасе и Лотарингии между Францией и Германией легко разрешим. Все эти довоенные официальные высказывания Гитлера и других главарей нацистской Германии в отношении Эльзаса и Лотарингии были ничем иным, как тактическим приемом, маскировкой, призванной скрыть подлинную заинтересованность Германии в этих богатых французских территориях. Истинные планы гитлеровцев относительно Эльзаса и Лотарингии стали интенсивно разрабатываться и даже открыто пропагандироваться лишь в период войны.

10 сентября 1939 г. один из лидеров эльзасских автономистов Ф. Шпизер в письме к Гитлеру предложил присоединить Эльзас и Лотарингию к Германии и для формы провести здесь референдум. Риббентропу было поручено вплотную заняться этим вопросом, для чего в декабре 1939 г. в МИДе была создана специальная референтура во главе с председателем «Союза эльзаслотарингцев в Германии» Р. Эрнстом. В архивах германского МИДа сохранился весьма любопытный документ — докладная записка Эрнста заместителю руководителя политического отдела МИДа Ринтелену от 9 марта 1940 г. с изложением предложений этой референтуры и его лично. Как явствует из письма, эльзасец по происхождению, Эрнст был офицером абвера и координировал деятельность ряда организаций, занимавшихся изучением Эльзас-Лотарингии и пропагандой на нее: «Союза эльзаслотарингцев в Германии», журнала «Голос Эльзас-Лотарингии», «Союза германского Запада», «Клуба этнических немцев», научно-исследовательского института по вопросам Эльзас-Лотарингии во Франкфурте-на-Майне и других.

Автор докладной записки, который, как он сам похвалялся, уже на протяжении 20 лет выступает за присоединение Эльзаса — Лотарингии к Германии, рекомендует МИДу избегать преждевременного раскрытия каких-либо намерений относительно этой области, даже остерегаться связей с эвакуированными или находящимися в зоне боевых действий эльзасцами и лотарингцами. Он считает, что надо дать «возможность спокойно развиваться недоброжелательным в отношении французов настроениям в кругах эльзасцев и лотарингцев», а после победы над Францией следует немедленно реэвакуировать на родину эльзасцев и лотарингцев. «Мы не заинтересованы, — пишет он, — чтобы, оздоровляя юго-западные департаменты Франции алемано-франкской кровью, самим отказываться от этой в общем хорошей германской крови». Далее автор записки настоятельно рекомендует не спешить с включением Эльзаса и Лотарингии в состав соседних германских гау Баден и Саар-Пфальц и не насаждать в них чиновников, присланных из Германии. Нужно, чтобы эльзасцы и лотарингцы «сначала внутренне созрели для этого более позднего включения их в большие германские районы», которое может произойти через 5 лет, пишет Эрнст¹. Проблемой Эльзаса и Лотарингии заинтересовался и видный нацистский чиновник О. Мейсснер, который сам был родом из Эльзаса. Ему принадлежит идея создания в этих французских областях нечто вроде «протектората», а сам Мейсснер, несомненно, рассчитывал на должность «протектора»².

Гитлеровцы реквизируют лошадей у французских крестьян

Подобные половинчатые решения проблемы Эльзаса и Лотарингии не устраивали главарей рейха. Они выступали в принципе за безусловную аннексию этих областей, но опять-таки из тактических соображений в ходе переговоров о перемирии этот вопрос не затрагивался. В соглашении о перемирии Эльзас и Лотарингия рассматривались как часть Франции. В действительности же германские власти делали все, чтобы ко времени переговоров о мире Эльзас и Лотарингия были присоединены к Германии de facto. С этой целью неопубликованным указом Гитлера от 2 августа 1940 г. «О временном управлении в Эльзасе и Лотарингии» они были разделены на две самостоятельные области и присоединены к смежным немецким гау: Эльзас к Бадену, а Лотарингия — к Саар-Пфальцу. В них практически не существовало военного управления, как это было в других оккупированных департаментах Франции. Начальником гражданской администрации 7 августа были назначены в Эльзасе наместник и гаулейтер Бадена Р. Вагнер, а в Лотарингии — наместник и гаулейтер Саар-Пфальца И. Бюркель.

Чтобы развязать руки гаулейтерам Эльзаса и Лотарингии, Гитлер наделил их чрезвычайными полномочиями. Они подчинялись ему лично, другие имперские министры не имели права вмешиваться в дела этих областей. Существовавшее в министерстве внутренних дел Германии бюро по делам Эльзаса и Лотарингии было лишь связующим звеном, но без права контроля деятельности Вагнера и Бюркеля. Им было предоставлено право иметь даже самостоятельный бюджет. С именами этих фанатичных нацистов и расистов связана жестокая германизация французского населения Эльзаса и Лотарингии, его массовая депортация и физическое уничтожение.

Вагнер примкнул к Гитлеру с первых же дней его появления на политической арене Веймарской республики. Вместе с ним участвовал в путче 1923 г. и вместе с ним сидел в тюрьме Ландсберг. После 1933 г. Вагнер был назначен имперским наместником и гаулейтером одной из важных областей западной Германии Бадена³. На посту наместника Эльзаса Вагнер показал себя изощренным, хитрым и жестоким политиканом, который вошел в историю как «вешатель Эльзаса». 24 января 1945 г. Вагнер, в последний раз выступал с речью в г. Гузбвиллере, заявил, что Эльзас — это немецкая земля. «Я еще вернусь!» — вскрикнул он, уезжая. Даже перед самой смертью ранним утром 2 мая 1946 г. уже с петлей на шее этот закостенелый нацист выкрикивал фашистские лозунги⁴.

«Товарищем по партии», но личным недругом соседа Вагнера был в Саар-Пфальце Бюркель. Он также был старым «партийным товарищем» Гитлера и с 1933 г. часто выполнял его поручения по скрытой подготовке агрессивных актов против соседних стран. В 1935 г. он был назначен уполномоченным национал-социалистской партии во время проведения плебисцита в Сааре. Используя различные махинации, посулы, угрозы, прямой террор, ему удалось добиться благоприятного для Германии исхода плебисцита. Затем Бюркель стал имперским комиссаром в Австрии, где прославился своей грубостью и невежеством. Бюркель был груб, жесток, самолюбив. Один из авторов писал о нем: «Это был тип гаулейтера наподобие герцога, который безоговорочно подчинялся лишь одному фюреру»⁵.

Вот таким преданным своим сатрапам Гитлер вручил судьбу французского населения Эльзаса и Лотарингии.

21 июня 1940 г. Вагнер прибыл в Страсбург и с тех пор возомнил себя хозяином Эльзаса, хотя официально он еще не был назначен наместником. Через несколько дней сюда прибыл и Гитлер, растолковавший как Вагнеру, так и Бюркелю, чтобы они вели здесь осторожную политику, не спешили с германизацией, дабы преждевременно не раскрывать карты и не шокировать правительство Виши и мировое общественное мнение. Для превращения Эльзаса и Лотарингии в подлинно немецкие земли он дал им 10-летний срок⁶.

Но гаулейтеры торопились проявить рвение. Вагнер однажды заявил, что Эльзас навсегда принадлежит Германии и что через 5 лет вообще не будет никакой эльзасской проблемы. 26 июня 1940 г. Бюркель уполномочил видного саарского сталелитейного промышленника Р. Рехлинга взять под свою опеку все промышленные предприятия Лотарингии и Мозеля, а с 1 июля Геринг официально назначил Рехлинга генеральным уполномоченным по стали и железу в этих провинциях. Несмотря на имевшееся в Берлине мнение временно оставить в Эльзасе и Лотарингии местные французские органы власти, гаулейтеры сочли, что в этом нет надобности. Они привезли с собой несколько сот немецких чиновников.

Военные власти рассматривали Эльзас и Лотарингию как составную часть Германии, поэтому дислоцированные здесь войска вермахта в соответствии с указом Гитлера от 12 октября 1940 г. подчинялись командующему резервной армией и входили в соответствующие военные округа Штуттгарт и Висбаден. Другим указом от 18 октября 1940 г. названия Эльзас и Лотарингия отменялись и было сказано, что в кратчайший срок они войдут в гау Вестмарк с центром в Саарбрюкене и гау Верхний Рейн с центром в Страсбурге⁷.

Узнав, что в Берлине готовится акция по «законному воссоединению» Эльзаса и Лотарингии с Германией посредством принятия рейхстагом соответствующего закона, Вагнер немедленно организовал в Эльзасе пропагандистскую кампанию, в ходе которой подкупленные им «эльзасцы» требовали присоединения к «матери-родине» Германии. Однако вопреки ожиданиям Вагнера и прогерманских кругов в Эльзасе на заседании рейхстага, состоявшемся 19 июля, проект закона не обсуждался.

Таким образом, документа, которым официально декретировалась бы аннексия трех французских департаментов, составляющих Эльзас и Лотарингию, не было. Но фактически германские оккупационные власти рассматривали эти территории, как принадлежащие рейху. Уже в первые месяцы оккупации, чтобы полностью устранить французское влияние и насадить фашистские порядки, в Эльзасе и Лотарингии были осуществлены следующие меры: руководители местных органов власти, неугодные оккупантам, немедленно устранялись; ряд видных представителей духовенства, в том числе епископы Меца и Страсбурга, были освобождены от своих обязанностей из-за того, что они пользовались французским языком и что у них «французский образ мыслей»; было установлено не военное, а гражданское управление; государственная и таможенная границы были передвинуты на западные пределы этих территорий; употребление французского языка в учреждениях и в общественной жизни запрещалось; были онемечены географические названия, введено расовое законодательство. Чтобы из Эльзаса изгнать употребление французского и насадить немецкий язык, который гитлеровцы считали для эльзасцев «родным языком», 16 августа 1940 г. была подписана специальная директива. Она так и называлась — «К вопросу о восстановлении родного языка». Основные требования этого документа таковы: официальным языком во всех государственных учреждениях и церкви объявляется немецкий язык; все имена и фамилии должны писаться и произноситься только на немецкий лад; все предприятия и учреждения впредь должны именоваться только по-немецки; надписи на крестах и надгробных плитах также должны составляться по-немецки.

Оккупационные власти грубо вмешивались и в сферу культурной жизни населения Эльзаса и Лотарингии. В распоряжении от 1 марта 1941 г. руководитель отдела пропаганды и просвещения Эльзаса Дресслер требовал, чтобы французские музыкальные произведения, «находящиеся в противоречии с культурными устремлениями национал-социализма», внести в список вредных и нежелательных. Вскоре появился еще один своеобразный декрет, который гласил: «Носить французские (баскские) береты в Эльзасе запрещается. Этот запрет касается всех головных уборов, которые по своей форме или своим видом напоминают французские береты». Нарушение этого запрещения каралось штрафом или тюремным заключением⁸.

Одна из фашистских газет в статье «Французские береты по-прежнему запрещены» писала, что во Франции весьма распространены баскские береты и их ношение означает верность своей родине. Газета напоминала эльзасцам, не желавшим отказываться от своих «скверных привычек», что им уже давно было предложено бесплатно обменять свои «французские головные уборы» на «приличные шляпы и фуражки». Газета предупреждала строптивых эльзасцев, что «каждый эльзасец, который не хочет, чтобы его считали французом и обращались с ним как с таковым, должен снять французский берет и окончательно отказаться от него»⁹.

Чтобы и дальше ослаблять французское влияние в Эльзасе, 16 августа из г. Мец был изгнан местный епископ, а епископу Страсбурга, эвакуировавшемуся на юг Франции, возвращение было запрещено. Всем французским префектам и субпрефектам, эвакуировавшимся на юг во время вступления немецких войск, также было запрещено возвращаться в свои города. На их места были назначены немцы¹⁰.

Постановлением министра внутренних дел Германии Фрика гражданами Эльзаса и Лотарингии считались те, кто жил здесь до ноября 1918 г. Поэтому возвращение тех беженцев, которые прибыли сюда позже, было запрещено. Оставшиеся в Эльзасе и Лотарингии французы насильно изгонялись в другие департаменты Франции¹¹. Употребление французского языка запрещалось, а в случае непослушания приказом Вагнера от 27 апреля 1941 г. на виновного налагалось наказание до года тюрьмы. Вагнер запретил также пение французских песен. Однако 14 июля — в день взятия Бастилии — французские юноши и девушки все же пели свою традиционную «Несмотря ни на что, мы останемся французами», за что к августу 1941 г. в специально созданном концлагере у Ширмека было заключено 650 «политически неблагонадежных» эльзасцев¹². Первый ректор открытого в Страсбурге немецкого университета 25 ноября 1941 г. заявил: «Культура французского происхождения отошла в прошлое. Мы должны воспитывать у эльзасцев чувство принадлежности к немецкой нации»¹³.

Немецко-фашистские оккупанты особенно активно проводили в Эльзасе и Лотарингии германизацию школы. С этой целью, в частности, из Эльзаса были изгнаны 5000 французских учителей и на их место из Германии прибыли 6200 немецких учителей. Французские учителя были направлены в соседние немецкие области Вестмарк и Баден на «перевоспитание» и работали здесь под наблюдением немецких учителей. Но агенты гестапо доносили, что многие из французов «оказывают национал-социализму внутреннее сопротивление и работают недобросовестно. Они еще надеются на изменение военно-политической обстановки в пользу Франции и все еще чувствуют себя французами. Они отрицают расовую теорию, осуждают преследование евреев. Среди части немецкого населения они находят положительный отклик»¹⁴.

Связанный со школьным делом в Эльзасе убежденный нацист Э. Гертнер заявил, что между Францией и Германией необходимо создать такую каменную стену, чтобы ни один французский петух не перелетел через нее¹⁵. Большая часть учебного времени в школах и в высших учебных заведениях отводилась на физическое воспитание, военные занятия и пение нацистских песен, прославлявших Гитлера. 29 июля были отменены и переделаны на немецкий лад все французские названия населенных пунктов, улиц и площадей. Везде, даже в небольших селах, должна была быть площадь им. Гитлера. Все французские книги сжигались публично на кострах, изымались статуи Жанны д'Арк, запрещалось ношение каких-либо французских значков и всего того, что содержало французское национальное сочетание цветов голубого, красного и белого.

Вся молодежь в принудительном порядке включалась в особую молодежную организацию, которая в июне 1944 г. насчитывала 146 тыс. членов, а все женщины должны были состоять в женской организации, насчитывавшей 13 367 членов. Опорой оккупантов в осуществлении германизации Эльзаса была местная организация НСДАП, насчитывавшая 30 тыс. человек и состоявшая главным образом из прибывших из Германии немцев.

В связи с фактически осуществленной гаулейтером Вагнером аннексией Эльзаса и его германизацией французская компартия выступала с решительным протестом. «Французская коммунистическая партия, которая на протяжении ряда лет боролась за право эльзасского народа свободно решать вопрос о своей судьбе, заявляет протест против этой произвольной аннексии... Французская коммунистическая партия, которая боролась против Версальского договора, против оккупации Рура... выступает против нового Версальского договора»¹⁶.

Прошел год, как эльзасцы и лотарингцы стали «немецкими гражданами», однако они не «оценили» этой «чести». Фашистская газета «Фелькишер Беобахтер» жаловалась: «Жители Эльзаса как будто не хотят понять оказанного им добра. Они встречают нас молчанием, насмешками, а порой и более злостными проявлениями своего исключительно неуживчивого характера»¹⁷.

Примечания

1. См.: Германские планы расчленения Франции. — Международная жизнь, 1959, № 12, с. 144—147.

2. См.: Jäckel E. Op. cit., S. 76.

3. См.: Jäckel E. Op. cit., S. 77.

4. См.: Goldschmitt Fr. Eisass und Lothringen unter der Naziherschaft 1940—1945. Rech (Moselle), 1947, S. 27.

5. Jäckel E. Op. cit., S. 77.

6. См.: Ibid., S. 313.

7. См.: Ibid., S. 83.

8. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 246—247.

9. Mülhauser Tagblatt, 1943, 19.III.

10. См.: Michel H. Politické aspekty německo okupace Evropy. — Nacistická okupace Evropy, I/1, s. 48.

11. См.: La France économique de 1939 a 1946, p. 22.

12. См.: Jäckel E. Op. cit., S. 230.

13. Goldschmitt Fr. Op. cit., S. 15.

14. Bundesarchiv Koblenz. R 58/181. Meldungen vom 25.3.1943. Bl. 153.

15. См.: Goldschmitt Fr. Op. cit., S. 15.

16. L'Humanité, № special, 1940, décembre.

17. Цит по: Эренбург И. Голос Эльзаса. Пенза, 1943, с. 7—8.