Террор и германизация

О своих намерениях в отношении Франции и ее народа главари рейха до войны, как известно, высказывались неоднократно. В первые месяцы оккупации захватчики из тактических соображений открыто не говорили о своих планах физической ликвидации французского народа. Они надеялись, что французы будут сотрудничать с Германией в войне против Англии. Однако народ решительно отвергал какой-либо коллаборационизм, и тогда оккупанты прибегли к открытому террору. На стенах домов не только в крупных городах, но и в небольших селениях все чаще и чаще стали появляться красные объявления в черном обрамлении, возвещавшие о первых казнях заложников. Несмотря на то что Гаагская конвенция запрещала брать заложников, секретная директива ОКВ от 15 февраля 1940 г. предлагала во имя «безопасности войск» применять систему заложников. 12 сентября того же года, т. е. через три месяца после капитуляции Франции, командующий войсками вермахта во Франции подписал директиву, в которой говорилось: «Население должно знать, что заложники отвечают за враждебный поступок каждого в отдельности». Наконец, в директиве Кейтеля от 16 сентября 1941 г., действие которой распространялось на все оккупированные территории как на Востоке, так и на Западе, предлагалось развернуть массовый террор против движения Сопротивления и шире применять систему заложников¹.

Осень 1941 г. была самым трудным временем для оккупированной Франции. Под гитлеровским сапогом лежала почти вся континентальная Западная Европа. На Востоке у стен Москвы и на Украине шли тяжелые сражения. В это время находившийся в эмиграции в Советском Союзе известный французский общественный деятель и поэт Жан Ришар Блок с горечью писал:

Враг в Новгороде, в Киеве и в Пскове,
В Париже враг и под Москвой бои.
Враг одурел от жаркой нашей крови,
Он топчет обе родины мои².

Французские тюрьмы были переполнены патриотами. Оккупанты в массовом порядке отправляли их в концлагеря, в лагеря уничтожения. В течение 1942 г. в Германию из Франции было отправлено 104 эшелона политических узников, а в 1943 г. — уже 250 эшелонов. В начале 1943 г. в концлагерь Освенцим прибыл первый эшелон с французскими женщинами — активными участницами движения Сопротивления, среди которых были видные деятели компартии Даниэль Казанова и Мари-Клод Вайян-Кутюрье. Тогда же оккупанты выселили 40 тыс. жителей Тулона и большинство из них вывезли в концлагеря³.

Фашистский террор во Франции продолжал усиливаться и в первой половине 1944 г. В г. Ним оккупанты повесили 50 молодых партизан, расстреляли 80 жителей деревни Аск, возле которой произошло крушение воинского эшелона. Гитлеровские оккупанты предпринимали отчаянные меры, чтобы подавить усилившееся сопротивление французского народа. Солдаты проходившей 7 июня через г. Тюль в департаменте Коррез немецко-фашистской дивизии «Рейх» повесили около 120 мирных жителей. Всему миру известна трагедия, которая разыгралась в те же дни в деревне Орадур-сюр-Глан, неподалеку от Лиможа. 10 июня каратели согнали в здание церкви всех жителей деревни и сожгли их. 20 августа, отступая из деревни Сен-Жени-Лаваль, гитлеровцы сожгли 100 местных жителей. Через несколько дней в Майеан-Турэн (департаменты Эндр и Луара) было казнено 124 человека, в том числе много детей⁴. Подобные зверства отступавшие немецко-фашистские войска совершали и в других департаментах Франции.

Говоря о намерении гитлеровцев убить у французов чувство национального достоинства и вообще ликвидировать их как нацию, нельзя не упомянуть еще об одной изуверской акции гитлеровских фашистов. По некоторым данным, объявленным на совещании офицеров вермахта, ведавших национал-социалистским воспитанием, которое состоялось в конце 1944 г., в годы оккупации во Франции от связей француженок с немецкими солдатами родилось несколько десятков тысяч детей. По приказу Гиммлера эти дети были перевезены в Германию для того, чтобы «ни одна капля драгоценной арийской крови не оставалась за пределами рейха»⁵. Вместе с детьми имели право выехать и матери только «арийской крови». Этой работой занималась созданная еще в 1936 г. специальная «благотворительная» организация «Лебенсборн», располагавшая родильными домами и интернатами, где воспитывались дети, родившиеся от немецких солдат за рубежом. Во всех оккупированных странах, в том числе и во Франции, организация имела, по некоторым данным, 26 приютов и десятки своих уполномоченных, которые выявляли родившихся от немцев детей и определяли, способна ли мать к онемечиванию в Германии или ребенка нужно у нее отобрать. Таким образом, в годы войны из оккупированных стран в Германию было отправлено более четверти миллиона детей в возрасте от двух до двенадцати лет⁶. Деятельность этой «благотворительной» организации продолжалась до конца оккупации Франции.

До конца 1941 г. все граждане Франции, нанесшие ущерб оккупационным властям, подвергались аресту и суду военным трибуналом на основании закона, принятого в Германии в 1938 г. и вступившее в силу 26 августа 1939 г. В нем, в частности, говорилось, что «иностранец или немец, который совершил наказуемое по законам Германии деяние против немецких войск на занятых ими иностранных территориях или против органов, установленных распоряжениями имперского президента (позже фюрера и рейхсканцлера), подвергается такому же наказанию, как если бы это деяние было совершено на территории Германии»⁷.

Орудием террора и репрессий против французских патриотов стали многочисленные тюрьмы и концлагеря, причем гитлеровцам, вступившим во Францию, не пришлось заботиться о строительстве новых концлагерей. Они просто воспользовались теми, которые уже существовали для политзаключенных и интернированных иностранцев во Франции. В частности, такие лагеря были созданы решением французского правительства от 18 ноября 1939 г. Одни из них — Мериньяк, где сидели арестованные коммунисты, сразу же после перемирия был немедленно передан оккупационным властям, которые позже расстреляли многих узников лагеря в качестве заложников⁸.

Оккупанты во Франции

Большинство тех политических узников, которых французская полиция интернировала «на время войны» и позже передала гестапо, с января 1943 г. были отправлены в концлагеря на территорию Германии или на строительство прибрежных укреплений в Норвегию⁹. Как сообщил 7 января 1944 г. Абец, только в течение 1943 г. «за голлистскую, марксистскую и другую враждебную деятельность» во Франции было арестовало немцами 34 977 человек и французской полицией — 9177 человек¹⁰. А в первые месяцы 1944 г. ежемесячно арестовывалось по 4 тыс. человек. Из арестованных за годы оккупации по расовой причине 120 тыс. человек, в основном евреев, «умерло или было казнено 117 тыс. и из 100 тыс. политических узников погибло 65 тыс. человек»¹¹. Во время судебного процесса над Обергом и Кнохеном приводились несколько иные данные: в тюрьмах находилось 120 тыс. арестованных по расовой причине и 100 тыс. политических заключенных. Из политических узников 20 тыс. человек были арестованы в департаментах Нор, Па-де-Кале и Эльзас-Лотарингии, не входивших в территорию, на которую распространялась власть начальника германской военной администрации во Франции¹² В одном из крупных лагерей оккупированной Франции, который находился в Компьене, было заключено не менее 50 тыс. человек. Почти каждый день эшелоны увозили их на каторжные работы или в концлагеря Германии¹³. Всего же за годы оккупации из Франции было вывезено более 250 тыс. узников и только 30 тыс. из них посчастливилось возвратиться на родину после войны. По данным французского правительства, оккупанты произвели во Франции 600 тыс. арестов¹⁴.

В связи с активизацией движения Сопротивления французского народа после начала агрессии гитлеровской Германии против Советского Союза генерал Штульпнагель в августе 1941 г. объявил всех арестованных французов заложниками. 28 сентября 1941 г. изданный им «Кодекс о заложниках» делил всех арестованных французов на шесть категорий. В первую из них, которая после какого-либо антинемецкого акта подлежала немедленному расстрелу, были включены только коммунисты¹⁵. За годы оккупации гитлеровцы казнили во Франции 29 660 заложников, в том числе в Париже — 11 тыс. человек, в районах Лиона — 3674, Лиможа — 2863, Лилля — 1143 и Марселя — 1513. Сотни заложников были казнены в других французских городах¹⁶.

Одним из методов, который гитлеровцы применяли для физической ликвидации французов, равно как и других народов оккупированной Европы, был искусственно создаваемый ими голод. С начала введения нормирования продуктов, т. е. с сентября 1940 г., французы получали в день продуктов, содержащих 1800 калорий вместо научно обоснованной нормы в 3,5 тыс. калорий. В последующие годы оккупации эта норма систематически уменьшалась. Так, зимой 1943/44 г. парижане получали лишь по 200 гр. жиров и 300 гр. мяса в месяц¹⁷. Естественно, что во Франции в годы оккупации отмечалась весьма высокая смертность¹⁸. Оккупанты не заботились об охране здоровья населения, и это с точки зрения расистской теории было естественно — ведь французы считались «неполноценной расой». Если по довоенным официальным французским данным средняя смертность в стране составляла около 15 человек на 1 тыс. жителей, то в первый год оккупации она сразу подскочила до 18,5, а в 1944 г. составляла 19,6 человек. Почти на одну треть увеличилась смертность от туберкулеза на почве недоедания¹⁹. Так, например, в 1943 г. туберкулезом во Франции болело 125 тыс. детей²⁰.

В осуществлении своих планов порабощения Франции гитлеровские захватчики в лице французов встретили не покорных рабов, а свободолюбивый народ, гордый своими революционными традициями, многовековой материальной и духовной культурой, народ, который имел богатый опыт борьбы с чужеземными захватчиками. В 1940 г. Франция была оккупирована, но не поставлена на колени.

Первоначальный шок и подавленность у французов постепенно проходили. Чувство патриотизма и национальной гордости снова стало важным стимулом в борьбе против ненавистных захватчиков. Французы и в мрачные дни чужеземной оккупации оставались острыми на язык, изобретательными, неунывающими. Они награждали оккупантов презрительными прозвищами, высмеивали их, против чего оккупационные власти разработали целую систему наказаний.

Но более опасными для оккупантов были политические акции французских патриотов, поднимавшие дух народа и укреплявшие его волю к Сопротивлению. 11 ноября 1940 г., в годовщину победы над Германией 1918 г., студенты Парижа прошли по Елисейским полям и у могилы Неизвестного солдата под Триумфальной аркой устроили манифестацию. Французская полиция и немецкие солдаты разогнали их, многие студенты были арестованы. Демонстрация вызвала новый взрыв национальных чувств французских патриотов. Ежегодно в мае французы торжественно отмечают день памяти своей национальной героини Жанны д'Арк. В этот день у памятника Орлеанской девы на улице Риволи в Париже устраивается многолюдная. манифестация. Французы не отказались от этого обычая и в мае 1941 г. Следуя призыву французского радио из Лондона, тысячи парижан молча прошли по улицам города, направляясь на Риволи. Они вполголоса пели «Марсельезу» и освистали германских офицеров, которые проезжали в это время мимо демонстрантов.

Сотни французских патриотов бежали в неоккупированную зону Франции, чтобы пробраться в Англию и примкнуть к движению генерала де Голля. Многие предпринимали попытки доплыть до Англии прямо с французского побережья. Чтобы предотвратить такие побеги, осенью 1941 г. немцы объявили всю прибрежную зону запретной и выселили оттуда почти все местное население.

Французские патриоты оказывали оккупантам активное и все возраставшее сопротивление. Они срывали немецкие планы угона рабочей силы, уничтожали наиболее ненавистных гитлеровцев, совершали акты диверсий и саботажа, срывали военные поставки, шедшие в Германию.

Примечания

1. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 166—169.

2. Правда, 1969, 19 марта.

3. См.: История Франции. М., 1973, т. 3, с. 261.

4. Там же, с. 278; Dokumente zur deutschen Geschichte 1942—1945. Berlin, 1977, S. 77—79.

5. ЦАМО СССР, ф. 32, оп. 64603, д. 22, л. 278.

6. См.: Известия, 1975, 1 апреля.

7. Цит. по; Luther H. Op. cit., S. 115.

8. См.: Luther H. Op. cit., S. 142; Dank M. Op. cit., p. 225.

9. См.: Luther H. Op. cit., S. 152.

10. См.: Jäckel E. Op. cit., S. 305.

11. См.: Luther H. Op. cit., S. 268.

12. См.: Ibid., S. 263—264.

13. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 202—203.

14. См. там же, с. 206.

15. См.: Stenzel E. Die Kriegsführung des deutschen Imperialismus und das Völkerrecht. Berlin, 1973, S. 174; Dokumente zur deutschen Geschichte. 1939—1942, S. 86.

16. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 176—177.

17. См.: Киссельгоф И.С. История Франции в годы второй мировой войны. М., 1975, с. 39.

18. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 238—239.

19. См.: Рубакин А. Указ. соч., с. 330.

20. См.: ЦГАОР, ф. 7928, оп. 2, д. 80, л. 75.