Французы и оккупация

Прежде чем ответить на вопрос, как во Франции относились к оккупации, нужно иметь в виду, что французское общество было далеко не однородным. С хозяевами промышленных монополий, торговцами, продажными журналистами гитлеровским оккупантам договориться было нетрудно. Некоторые уступки французским монополиям, предоставление им крупных военных заказов, обещание сохранить за Францией ее заморские владения, а также единая антикоммунистическая платформа и общность классовых интересов — все это помогало гитлеровским оккупантам наладить контакты со значительной частью французской монополистической буржуазии.

Часть буржуазии Франции не желала уступать власть и делить экономические позиции в своей собственной стране с чужеземными конкурентами, отвергла коллаборационизм и выступила против оккупантов. Тем самым объективно она становилась союзником подлинно патриотических сил французского народа в его антифашистской освободительной борьбе.

Каково же было положение простых французов в первый период оккупации и как они относились к немецко-фашистским захватчикам и французским коллаборационистам?

Пока вермахт готовился к высадке на Британские острова, гитлеровцы пытались заигрывать с побежденной Францией, стремясь сделать французов своими союзниками в борьбе против Англии. Но эта игра продолжалась недолго. Воспитанные в духе превосходства «немецкой расы», оккупанты презирали французов, издевались над ними. Один из очевидцев, советский гражданин врач А.Н. Рубакин, находившийся в эти дни в Париже, рассказывает: «Все германские офицеры, с которыми я разговаривал, относились к Франции с величайшим презрением, они не уставали повторять, что Франция — страна вырождающаяся и что миссия немцев — ее цивилизовать и дисциплинировать. Молодое поколение немцев ненавидит французов за свое прошлое поражение, за «страдания», которые перенесли их родители во время французской оккупации Рура. Но они не говорили и не помнили о тех страданиях, какие германские войска причинили Франции в войну 1914 года, когда оккупировали и держали под своей властью свыше трех лет весь север Франции»¹.

«Германия побеждает на всех фронтах» — надпись на транспаранте, повешенном оккупантами на здании Национального собрания в Париже

Во французских городах немецким офицерам были предоставлены лучшие рестораны, кафе и кинотеатры, вход в которые французам воспрещался. Населению нельзя было садиться в те вагоны поездов, где находились немцы. Гитлеровские власти ввели в оккупированной Франции среднеевропейское время, которое отличалось от местного на два часа, вследствие чего дети вынуждены были идти в школу еще затемно. Германское командование требовало от всех военнослужащих вермахта относиться к французам строго и беспощадно. Об этом напоминали афиши: «Враг остается врагом». А осенью 1940 г. на стенах домов в Париже можно было прочитать следующее заявление германского командования, обращенное к французам: «Вы не должны забывать, что вы побеждены, что вы виновники войны и что немцы не имеют по отношению к вам никаких обязательств»².

Французы действительно не могли забыть о своем положении как побежденных, им постоянно напоминал об этом огромный флаг со свастикой, на протяжении четырех лет развевавшийся на Эйфелевой башне, а также фашистские флаги, которые висели на зданиях всех официальных французских учреждений. О положении французов им напоминали и перегороженные авеню Монтэнь и старинная улица Риволи, по которым разрешалось ездить только немцам, мрачное здание отеля «Мажестик» у самой площади Этуаль, где размещалось гестапо, немецкий часовой, стоявший у национальной святыни Франции — могилы Неизвестного солдата под Триумфальной аркой.

Постепенно, но упорно оккупационные власти уничтожали все то, что напоминало о вкладе Франции в мировую культуру и науку, о ее славных военных и революционных традициях, все то, что составляло национальный дух французов. 30 августа 1940 г. начальник военной администрации приказал изъять французские школьные учебники по истории Франции³. После уже упоминавшейся выше студенческой манифестации в ноябре 1940 г. по приказу немецкого коменданта Парижа были закрыты все высшие учебные заведения. Местным студентам приказано являться в полицейский участок для ежедневной отметки, а все провинциальные студенты распущены по домам. Парижский университет был открыт только 3 января 1941 г.

В эти же дни был арестован французский ученый с мировым именем профессор физики П. Ланжевен. Почти три месяца его держали в тюрьме Сантэ, а затем сослали в провинцию. Пытаясь спасти Ланжевена, советское посольство, которое по-прежнему еще действовало в Париже, пригласило его на работу в СССР, но гитлеровцы отказали в выездной визе. Через некоторое время были арестованы и казнены муж дочери Ланжевена известный ученый Ж. Соломон, профессор политической экономии Ж. Поллитцер, скрывался от преследований гестапо видный общественный деятель архитектор Ф. Журден и немало других видных представителей французской науки и культуры.

Зрелищные предприятия в оккупированной Франции оставались открытыми, но списки пьес и кинофильмов, которые можно было показывать населению, утверждались местными немецкими комендантами. В кинотеатрах, как правило, шли немецкие фильмы и особенно военная хроника⁴. Показывая, с одной стороны, победоносные гитлеровские войска и, с другой — толпы измученных и оборванных французских военнопленных, оккупационные власти преследовали определенную психологическую цель. Однако зрители весьма часто шумными аплодисментами приветствовали показываемых на экране французских солдат и освистывали немцев.

Своеобразную тактику применяли гитлеровцы в отношении французской печати. Зная традиционную приверженность французов к какой-то определенной газете, оккупационные власти огульно не закрывали старые французские буржуазные газеты. Они пошли по линии подкупа ее сотрудников. Причем, стремясь воздействовать на различные слои населения, оккупанты ориентировались на традиционные газеты, выходившие во Франции на протяжении десятилетий. Они особо заботились о таких крупных французских буржуазных газетах, как «Матэн» и «Пти Паризьен», которые еще до войны вели активную прогерманскую пропаганду. Естественно, несмотря на оккупацию, они ни на один день не прекращали выхода. Была также сохранена «Эвр», редактором которой был известный во Франции фашистски настроенный публицист и ренегат М. Деа. Пропаганде гитлеровцев среди французских рабочих служила новая газета «Франс о травай», а среди крупной буржуазии, взамен выходившей в Виши «Тан», — газета «Ле Тан нуво»⁵.

Приказом начальника военной администрации от 28 августа 1940 г. запрещалась деятельность всех французских партий, союзов и обществ, ношение особой одежды и французских значков, а также запрещались какие-либо собрания⁶. Однако несколько позднее оккупационные власти пришли к выводу, что им будет выгоднее не вообще запрещать французам любую политическую деятельность, а направлять ее в нужное русло. С этой целью по инициативе гитлеровцев в январе 1941 г. группа парижских коллаборационистов создала что-то вроде политической партии под названием «Национально-народное объединение»⁷. Причем состав руководящего комитета этого «объединения» держался в секрете. Известно лишь то, что его возглавлял старый руководитель фашистской организации кагуляров Э. Делонкль. Эта «партия» стремилась объединить широкие круги французского народа для сотрудничества с оккупантами. Поэтому неучастие в ее деятельности гитлеровцы расценивали как проявление нелояльности к Германии. Другой коллаборационист Ж. Дорио при поддержке оккупантов создал «Французскую народную партию».

В декабре 1940 г. гитлеровцы устроили акцию, которая, по их замыслам, должна была возбудить к ним симпатии французов. К столетию со дня погребения останков Наполеона во Дворце инвалидов Гитлер отдал распоряжение о переносе в Париж останков сына Наполеона герцога Рейхштадтского, так называемого «Орленка», умершего в 1832 г. в австрийском плену в Вене. Торжественная церемония перезахоронения в Доме инвалидов состоялась 15 декабря 1940 г.⁸ Вопреки шумной рекламе и присутствию на церемонии адмирала Дарлана и некоторых других видных вишистов, все это было воспринято французами весьма холодно. Французы с горечью шутили тогда: «Вместо костей наполеоновского наследника нам бы немцы привезли хорошего мяса для наших детей».

Примечания

1. См.: Рубакин А. Над рекою времени: Воспоминания. М., 1966, с. 283.

2. Там же, с. 292.

3. См.: La Loi nazie en France..., p. 147—148.

4. См.: Dank M. The French against the French: Collaboration and Resistance. New York, 1974, p. 182—186.

5. См.: Рубакин А. Указ. соч., с. 319—320.

6. См.: Vidalenk J. Op. cit., p. 190.

7. См.: La Loi nazie en France..., p. 97—99.

8. Paxton R.O. La France de Vichy 4940—1944. Paris, 1972, p. 85.