Соглашение о перемирии

В середине июня 1940 г. французский народ переживал одну из величайших в своей истории национальных трагедий и унижений. Французская армия развалилась, и бронированные полчища вермахта не встречали серьезного сопротивления. На каждом шагу гитлеровцы давали французам понять, что их страна больше никогда не поднимется до уровня великой державы и Франции уготована судьба германского колониального владения.

В эти дни ни французское правительство, ни тем более французский народ еще не могли знать, что самые унизительные акции, которые предпримут правители Германии в отношении Франции, еще впереди. Попирая национальное достоинство побежденной Франции, Гитлер постарался сделать все, чтобы прежде всего унизить ее даже самым актом подписания перемирия. Именно с этой целью по предложению Геббельса местом подписания перемирия был избран железнодорожный разъезд Ретонд, небольшая лесная поляна в Компьенском лесу и тот вагон, в котором маршал Фош продиктовал условия перемирия Германии 11 ноября 1918 г. Вскоре после окончания первой мировой войны этот вагон был помещен в дом-музей на краю поляны. Сразу же после взятия Парижа гитлеровцы, готовясь к церемонии подписания соглашения о перемирии, разломали музей и поставили вагон на то место, где он стоял в 1918 г.

Для подписания соглашения о перемирии правительство Петэна назначило делегацию в составе посла Л. Ноэля, адмирала де Дюка, генерала Паризо и генерала Бержере во главе с бывшим командующим 2-й армией генералом Ж. Хюнтцигером.

Соглашение о перемирии было подписано в том же вагоне и на том же месте, где 11 ноября 1918 г. маршал Франции Фош продиктовал условия капитуляции делегации кайзеровской Германии. Июнь 1940 г.

К месту переговоров прибыл сам Гитлер в сопровождении других высших чинов Германии. Он остановился перед гранитной мемориальной плитой, на которой были высечены слова: «Здесь 11 ноября 1918 г. была побеждена преступная гордость германской империи... поверженной свободными людьми, которых она пыталась поработить». Присутствовавший при этом американский журналист У. Ширер записал в своем дневнике: «Все они были заняты чтением, стоя в безмолвии под лучами июньского солнца. Я следил за выражением лица Гитлера... Оно вспыхнуло от гнева, злости, ненависти, мести, триумфа. Он пошел по монументу, изображая крайнюю степень презрения. Когда он обернулся назад, на его лице было не только презрение, но и злость, злость, которую можно было почти чувствовать. Она была вызвана тем, что он не мог стереть одним ударом своего высокого прусского сапога страшную, вызывающую надпись»¹. Пройдя мимо строя почетного караула, Гитлер и его свита вошли в вагон. Здесь главарь фашистской Германии расположился в том же кресле, в котором 22 года назад сидел маршал Фош. Через несколько минут в вагон ввели французскую делегацию, и генерал Кейтель начал чтение соглашения об условиях перемирия.

При чтении документа присутствовали Гитлер, Геринг, Риббентроп, Гесс, Кейтель, Браухич, Редер и Иодль. Затем, когда французам был вручен текст соглашения, Гитлер и его свита покинули вагон и последующие переговоры вели только Кейтель и Иодль. Обсуждение статей соглашения шло довольно остро. Немцы неоднократно угрожали разрывом переговоров и отказывались приостановить продвижение войск на юг, пока французская делегация немедленно не подпишет продиктованные ей условия перемирия. Дело шло к срыву переговоров. В такой обстановке в 19.30 22 июня Кейтель предъявил французской делегации ультиматум, и французское правительство предложило Хюнтцигеру подписать соглашение, что и произошло вечером того же дня.

В соглашении о перемирии, состоявшем из 24-х статей, отмечалось, в частности, что ⅗ территории Франции будет оккупировано. Так, в ст. 2 соглашения говорилось, что «в целях обеспечения интересов Германской империи французская государственная территория севернее и западнее линии, помеченной на прилагаемой карте, оккупируется немецкими войсками». На карте эта линия начиналась на французско-швейцарской границе в районе Женевы и проходила по линии Доль, Паре-ле-Моньяль, Бурже, восточнее Тур, параллельно дороги Тур—Ангулем—Либурн, затем шла через Мон-де-Марсан и Ортез к испанской границе. В этой же статье подчеркивалось, что, «если подлежащие оккупации районы еще не находятся в руках германской армии, занятие их осуществляется немедленно по заключении настоящего договора».

Переговоры относительно уточнения демаркационной линии продолжались и после подписания соглашения о перемирии и были длительными и упорными. Даже в декабре 1940 г. Гальдер отмечал, что они «внезапно зашли в тупик, так как французы связывают этот вопрос с вопросом о северо-восточной линии»². Однако Гитлер игнорировал требования французов о ликвидации северо-восточной линии. Более того, с 4 октября 1940 г. он запретил французскому населению переход демаркационной линии, но зато была частично восстановлена почтовая и телеграфная связь между зонами³. Деление побежденной страны на две части, из которых одна осталась по «доброй» воле Гитлера неоккупированной, хотя для такой оккупации он имел все возможности и никто не мог ему помешать, было новшеством в практике оккупационной политики Германии.

Почему же немецкие войска не заняли всю Францию с самого начала? На этот вопрос Гитлер ответил в беседе с Муссолини: создание нового французского правительства на французской земле, но под немецким контролем и заключение с ним перемирия нужно было для того, чтобы предотвратить его эвакуацию в колонии, что было бы чревато опасностью продолжения войны против Германии и переходом мощного французского флота на сторону Великобритании⁴.

Ст. 3 соглашения требовала от французского правительства, чтобы оно всеми средствами оказывало содействие оккупационным властям. Ему также было предоставлено право избрать себе резиденцию на неоккупированной территории или перенести ее в Париж. После подписания перемирия вопрос о переезде французского правительства в Париж возникал неоднократно. Предполагалось, что правительство вернется в столицу в конце сентября или в октябре. Однако Гитлер тянул время, выжидая результатов предстоящих переговоров между Риббентропом и Лавалем. ОКХ внесло предложение разрешить французскому правительству разместиться не в Париже, а в Версале. В конечном счете Гитлер не дал своего согласия⁵, да и Петэн не настаивал на этом, опасаясь, что в Париже у него будут слишком связаны руки. Выдвигая предложение о переезде в Париж, французские представители вместе с тем просили создать в Париже и Версале особую зону со своим гарнизоном, а также запретить движение немецкого транспорта по ряду улиц и шоссе, что было для немцев, конечно, неприемлемым⁶.

Далее из духа соглашения следовало, что Франция рассматривается как единое целое и что власть французского правительства распространяется на всю страну⁷. Соглашение разрешало возвращение населения на оккупированную территорию. Оно обязывало французское правительство передать Германии всех немецких военнопленных и заключенных гражданских лиц, в том числе и тех, кто осужден за поступки, совершенные в пользу Германии, а также всех немцев по именному требованию германских властей. Наконец, соглашение предусматривало создание комиссии по перемирию, но не смешанной, а чисто немецкой, в резиденцию которой французское правительство командирует специальную делегацию⁸.

Сразу же после подписания соглашения о перемирии в Компьене французской делегации в том же составе предстояла еще одна унизительная процедура. Утром 23 июня она прилетела в Рим. Здесь, на вилле вдовы бывшего итальянского посла в Париже Манзони, 20 км севернее итальянской столицы, вечером открылись переговоры с Италией. В состав итальянской делегации входили граф Чиано, маршал Бадольо, генерал Роата, адмирал Каванари и генерал Приколе.

Переговоры здесь проходили менее напряженно, так как итальянцы не имели оснований считать себя победителями. Наоборот, французы с явным презрением относились к своим партнерам по переговорам, которые, воспользовавшись тяжелым положением Франции, набросились на свою «латинскую сестру», чтобы урвать себе кусок ее территории. В качестве иллюстрации небезынтересно привести следующий случай. Некоторое время спустя на заседании смешанной итало-французской контрольной комиссии по нефти в Марселе возник спор, на каком языке писать протокол. Итальянский председатель предложил: «Конечно, на языке победителя!» Он, разумеется, имел в виду итальянский язык. Тогда руководитель французской делегации обратился к своей секретарше со словами: «Решено, мадмуазель, пишите по-немецки!»⁹

Итальянских оккупантов во Франции просто презирали. «Когда итальянцы вступили в южную зону, французов поразил их неряшливый, потрепанный вид, — пишет французский историк А. Мишель. — Если в чем французское население и было солидарно с правительством, так это в отказе признания «победы» итальянцев и в презрении к «победителям». Один наблюдательный информатор писал в Виши, что «корсиканцы готовы обращаться к кому угодно, лишь бы не стать итальянскими подданными, и что оккупанты пользуются здесь успехом только у девиц легкого поведения»¹⁰.

Двухдневные переговоры завершились 24 июня подписанием соответствующего соглашения. Оно предусматривало итальянскую оккупацию узкой приграничной полосы французской территории общей площадью в 832 кв. км и с населением 28 500 человек, включая единственный оккупированный итальянцами город Ментону. Предусматривалось также создание демилитаризованной зоны шириной в 50 км, проходившей западнее оккупационной полосы до г. Канн на юге, затем шедшей на север, исключая Гренобль, Шамберн и Аннеси, до южной оконечности Женевского озера¹¹.

В 1 час 35 минут ночи 25 июня официально прекращались военные действия между Францией, с одной стороны, и Германией и Италией — с другой. Перемирие между ними вступило в силу.

Французская делегация вернулась, наконец, в Бордо, довольная тем, что ей удалось предотвратить оккупацию всей территории Франции. Более того, чтобы как-то ослабить тяжелое впечатление у французов от происшедшего в Компьенском лесу, французская пропаганда широко распространяла известие о том, что, мол, победители — немцы также вынуждены были кое в чем уступить побежденным французам. Имелось при этом в виду оставление занятых ими двух французских городов — Шатонеф и Сент-Аман.

Прекращение боев, сохранение части территории Франции и всей колониальной империи были, по утверждению известного французского историка А. Мишеля, «с облегчением и единодушием восприняты общественными кругами, убежденными, что перемирие дает возможность избежать худшего зла и что в крушении, отчет в котором они себе отдавали, окончательно пошли ко дну Третья республика и ее лидеры, политические партии и их деятели»¹². Правительство во главе с Петэном перебралось в неоккупированную зону Франции и обосновалось в курортном городке Виши.

В оккупированной части Франции, как и в других странах, Гитлер не считался ни с нормами международного права, ни с элементарными правами народа побежденной страны. После аннексии Люксембурга Гитлер пока не раскрывал своих карт относительно судьбы Эльзаса, Лотарингии и других французских территорий. Но дело явно шло к их присоединению к соседним немецким областям Саар-Пфальц, где гаулейтером был И. Бюркель, и Баден во главе с гаулейтером Р. Вагнером. В 1871 г. после франко-прусской войны, в которой Франция потерпела поражение, Эльзас и Лотарингия были аннексированы Германией. Национальный состав населения этой области неоднороден. В двух департаментах (Верхний Рейн и Нижний Рейн) из трех большинство населения говорило на немецком языке и в культурном отношении тяготело к Германии. Но в департаменте Мозель более распространенным был французский язык.

На протяжении 47 лет, до 1918 г., Эльзас и Лотарингия находились в составе Германии, и когда они были возвращены Франции, то их население было практически германизировано. На протяжении последующих 20 межвоенных лет Франции не удалось полностью устранить здесь немецкое влияние. Весьма популярным, особенно в Эльзасе, было требование автономии.

От Франции вопреки соглашению о перемирии были отторгнуты два северных департамента Нор и Па-де-Кале. По мере их занятия здесь устанавливалась власть военной администрации. Но в конце июня в связи с намерением Гитлера включить эти департаменты в планируемое «Фламандское государство», они были переподчинены в административном отношении начальнику военной администрации в Бельгии и Северной Франции генералу А. фон Фалькенхаузену¹³. Оберполевые комендатуры были сформированы в Лилле, Валансьенне, Шарлевиле и некоторых других городах. Начальником военной администрации Северной Франции, состоявшей из 6 департаментов, был назначен бывший командующий 9-й армией генерал Бласковиц, а военным комендантом Большого Парижа с прилегающими к нему департаментами — генерал фон Бокельберг¹⁴.

Оккупация и расчленение Франции

Чтобы полностью отделить департаменты Нор и Па-де-Кале не только от неоккупированной, но и от остальной оккупированной Франции, Гитлер установил так называемую «черную линию», переход которой беженцам запрещался. Департаменты Нор и Па-де-Кале имели для Германии, кроме стратегического, и серьезное экономическое значение. По площади они занимали около 13 тыс. кв. км и имели население 3,2 млн человек, т. е. 2,3% территории и 7,6% населения всей Франции. Накануне войны в этих департаментах добывалось около 30 млн тонн угля, департаменты славились высокоразвитой металлургической и машиностроительной промышленностью, а также интенсивным сельским хозяйством.

Французы были чувствительны и к тем планам, которые вынашивались в Берлине в отношении департаментов Нор и Па-де-Кале. Тревога за их судьбу усиливалась тем, что гитлеровская пропаганда постоянно твердила о их якобы «германском характере». При покровительстве оккупационных властей здесь был создан «Фламандский союз во Франции», выступавший за включение «французской Фландрии в Великие Нидерланды». В меморандуме, представленном Гитлеру 10 декабря 1940 г., председатель этого Союза А. Гапто приветствовал передачу управления двух департаментов начальнику военной администрации в Бельгии, в чем, по его словам, «население видит ценное свидетельство его будущего статуса».

Проблема Северной Франции вызывала озабоченность и правительства Виши, которое в соответствии с условиями Компьенского перемирия считало, что его власть распространяется и на департаменты Нор и Па-де-Кале. Чтобы подчеркнуть свою особую заинтересованность в делах этих департаментов, правительство Виши направило туда несколько высших чиновников. Здесь на своей родине инкогнито побывал и сам маршал Петэн. Гитлер хорошо знал, что значат для Франции эти северные департаменты и пытался использовать их в своем торге с Виши. Так, во время встречи с Петэном в Монтуаре 24 октября 1940 г. он готов был передать Нор и Па-де-Кале в ведение начальника военной администрации во Франции, но при условии значительных уступок со стороны правительства Виши. Однако договоренности достигнуто не было, и все осталось по-старому¹⁵.

Началась перекройка и остальной части оккупированной Франции. 23 июня по указанию Гитлера была проведена новая запретная линия, через которую возвращение французских беженцев также запрещалось. Линия начиналась у устья Соммы, шла к каналу, поворачивала на юг до Лангр и затем соединялась с демаркационной линией, заканчиваясь у Женевского озера¹⁶. Исторически эта линия совпадала с границей бывшей Священной Римской империи. 250 тыс. жителей из департаментов севернее этой линии, эвакуированных в неоккупированную Францию, и 400 тыс. эвакуированных в оккупированную зону не имели права возвращаться в родные места. Все их имущество передавалось немецким колонистам¹⁷.

Если вспомнить, что эта линия в основном совпадала с линией, выработанной в докладе Штуккарта в качестве государственной границы Германии на западе, нетрудно догадаться, что она была не только запретной для беженцев, но имела более важное назначение на будущее. О предложениях Штуккарта относительно будущих границ между Францией и Германией упомянул 8 сентября 1940 г. в своем дневнике генерал Гальдер¹⁸. В связи с беспокойством, охватившим французскую общественность, в декабре 1941 г. немцы ослабили режим на этой линии, и единственной границей между оккупированной и неоккупированной частями Франции стала тысячекилометровая («зеленая») демаркационная линия¹⁹. По указанию оккупантов на этой линии была установлена пропускная система. Французам, живущим по обе ее стороны, нельзя было даже вести переписку. Лишь несколько месяцев спустя для почтового обмена гитлеровцы изготовили открытки со стандартным отпечатанным текстом, в который разрешалось вставить одно слово: здоров или болен. Несмотря на некоторое ослабление режима на демаркационной линии, вплоть до ноября 1942 г. она охранялась войсками вермахта весьма тщательно²⁰.

В 1941 г. из военно-стратегических соображений оккупанты создали 15-километровую полосу на побережье Ла-Манша. Позже такая же полоса была создана на Средиземноморском побережье. Все французское население из этих полос было выселено, и оккупационные власти установили здесь специальный пропускной режим.

Вопрос о территориальных притязаниях Германии был весьма щекотливый и мог помешать планам гитлеровцев в условиях продолжающейся войны против Великобритании. Поэтому в Берлине решили публично его не обсуждать, но за кулисами разрабатывали дальнейшие планы расчленения Франции.

Эти планы, изложенные Геббельсом на секретных пресс-конференциях в министерстве пропаганды 12 и 15 июля 1940 г., были следующие: кроме Эльзаса и Лотарингии, к Германии будет присоединена часть Бургундии с плато Лангр и городом Дижон, и, возможно, будет создана имперская «гау Бургундия». Примерно тогда же Гиммлер предложил создать в Бургундии специальное государство СС, которое имело бы особую автономию и находилось бы под его личным руководством. Как говорил Гиммлер, Бургундию нужно превратить в образцовое государство как в расовом, так и в мировоззренческом отношении, т. е. в своеобразный «нордический интернат»²¹. Порты Дюнкерк, Булонь и другие предполагалось превратить в немецкие военно-морские базы, но не исключалось, что и они будут присоединены к Германии. Геббельс при этом предупредил журналистов, что, несмотря на аннексию указанных территорий, где проживают немцы, все же Германия останется по-прежнему страной с однородным, т. е. немецким населением. Это означало, что французы с оккупированных территорий будут выселены на юг Франции. На очередной пресс-конференции 5 августа 1940 г. в министерстве пропаганды было заявлено, что Германия претендует еще и на всю Шампань с г. Реймс и на значительную часть северофранцузской промышленной области с портом Кале²².

Относительно территориальных проблем генерал Гальдер записал в дневнике 30 сентября 1940 г. следующее: «Территориальные претензии Германии к Франции еще ни в коей мере не определены; по-видимому, речь будет идти об Эльзас-Лотарингии и о части Бургундии. Вопрос о северных департаментах, видимо, еще не решен. Однако намереваются настолько внедрить в сознание французов факт существования северо-восточной линии, что они будут очень довольны, если им удастся унести оттуда свои ноги. Кроме того, Германия требует Азорские и Канарские острова, Дакар (в случае необходимости — в обмен) и небезызвестную полосу от западного до восточного побережья Африки»²³.

Разгорелись в эти дни аппетиты на французскую территорию и в правящих кругах Рима. На очередной встрече Гитлера и Муссолини 12 октября 1940 г. на Бреннерском перевале выявилось, что Италия предполагает аннексировать 8 тыс. кв. км французской территории, в том числе 1 тыс. кв. км в районе Ниццы²⁴. В начале переговоров Муссолини продолжал выдвигать весьма обширные территориальные требования к Франции, но Гитлер решительно воспротивился этим планам. К марту 1941 г. средиземноморские порты Франции западнее Марселя находились под германским контролем, а восточнее Марселя — под контролем итальянцев. Но при итальянских контрольных органах находились представители вермахта²⁵.

В августе 1941 г., когда как Гитлеру, так и Муссолини казалось, что победа над Советским Союзом совсем близка, в Риме стали непосредственно готовиться к разделу Европы. Так, Муссолини изложил свой план, который предусматривал расширение территории Голландии за счет передачи ей Фландрии. Франция, по замыслу дуче, получит всю Валлонию и некоторые другие области, но в виде компенсации она должна уступить Италии Ниццу и Корсику. Те из жителей Корсики, которые сочтут себя французами, должны быть удалены с острова²⁶.

Муссолини не меньше, чем Гитлер, опасался возрождения сильной Франции. Он часто говорил Гитлеру, что население этой страны не должно превышать 34—35 млн человек²⁷. Из этих соображений он не шел ни на какое сближение с правительством Виши, ограничиваясь лишь официальными связями с ним через комиссию по перемирию. Итальянские представители использовали любой повод, чтобы унизить французов. Французы отвечали тем же, вообще не признавая их победителями, ибо, как заявил Петэн в обращении к народу, «когда Италия стала участвовать в кампании, то война, в сущности, к этому времени уже закончилась»²⁸. В свою очередь Гитлер заявил, что к Германии будут присоединены Эльзас-Лотарингия, железнорудный бассейн Брие и пограничный коридор южнее Бельфора. Что же касается Северной Франции, то ее судьба будет зависеть от отношений Германии с Бельгией и Голландией²⁹.

«Совещание на Бреннере привело к возникновению большого количества неясностей в министерствах иностранных дел обеих стран», — так оценивал итоги Бреннерской встречи в своем дневнике 18 ноября 1940 г. Гальдер³⁰.

В целом же территорию Франции до ноября 1942 г. оккупанты разделили на пять зон: 1. Северная зона с департаментами Нор и Па-де-Кале подчинялась начальнику германской военной администрации со штабом в Брюсселе; 2. Департаменты Нижний Рейн, Верхний Рейн и Мозель, составляющие исторические провинции Эльзас и Лотарингию, были присоединены непосредственно к Германии; 3. Оккупированная зона, подчинявшаяся начальнику военной администрации в Париже. Она в свою очередь была разделена на две части так называемой «запретной» линией; 4. Неоккупированная зона, находившаяся под властью правительства Виши; 5. Итальянская зона в юго-восточной Франции.

Какая же судьба в случае победы гитлеровской Германии ожидала французские колонии? Несмотря на неоднократные заявления главарей рейха в 30-е годы о том, что колонии Германию не интересуют, ибо она не сможет своим флотом обеспечить с ними нормальные коммуникации, тем не менее после поражения Франции они все большее внимание уделяли судьбе французских колоний. Особую активность в этих делах проявлял глава баварского правительства, в прошлом известный колониальный деятель Германии генерал Р. фон Эпп. В нацистской партии был создан специальный «Колониально-политический отдел», изучавший возможность возвращения Германии ее прежних колоний и их использование. Предполагалось, что в будущем отдел явится основой для формирования имперского министерства колоний. С сентября 1939 г. деятельность «Колониально-политического отдела» активизировалась. Перед ним была поставлена задача не только заниматься бывшими немецкими колониями, но и дать рекомендации по перекройке всей Африки с целью создания «крупного африкано-европейского пространства».

Солдаты французской армии глубоко переживали национальную катастрофу

По мере завоевания европейских стран все большее внимание Германии привлекала проблема Мадагаскара, возникшая впервые непосредственно после поражения Франции. 3 июля 1940 г. руководитель одного из отделов МИДа Г. Лютер в специальном докладе «Еврейский вопрос в мирном договоре» предлагал обязать Францию предоставить остров для переселения туда всех европейских евреев и создания там специального резервата. Что же касается бывших колониальных владений самой Германии, то в июне 1940 г. Гитлер распорядился приступить к разработке структуры управления ими. Все имперские министерства обязаны были создать специальные группы по вопросам колоний и поддерживать соответствующие мероприятия будущего министра по делам колоний генерала Эппа. Особый штаб для формирования колониальных войск был создан и при ОКХ, о чем писал Гальдер 5 и 20 июля 1940 г.

Между тем события во Франции развертывались следующим образом. Гитлеровцы оккупировали значительную часть территории страны. До войны здесь проживало 26 млн человек³¹, т. е. 65% населения Франции, выплавлялось 97% чугуна и 94% стали, добывалось 79% угля, 100% железной руды, собиралось 75% пшеницы и т. д.³².

После подписания Францией соглашений о перемирии с Германией и Италией были созданы комиссии по перемирию. Немецкая комиссия с многочисленным обслуживающим персоналом начала работу в немецком городе Висбадене 29 июня, а итальянская находилась в Турине. Созданная в соответствии со статьей 22-й соглашения о перемирии немецкая комиссия по перемирию, подчинявшаяся непосредственно ОКВ, должна была контролировать ход выполнения условий соглашения французской стороной и разрешать вопросы, которые могут возникнуть в период перемирия. При немецкой комиссии находилась группа французских представителей. Состав комиссии, формы и методы ее деятельности и даже выбор места ее пребывания призваны были подчеркнуть превосходство немцев и еще больше унизить национальное достоинство Франции. Так, например, местом работы комиссии был избран не Париж и даже не Берлин, а рейнский город Висбаден. Хотя немцы объясняли выбор этого города наличием здесь соответствующих гостиниц, однако истинная причина становится ясной, если вспомнить, что в течение почти двенадцати лет, с 1918 по 1930 г., этот немецкий город находился под французской оккупацией.

Во главе комиссии был поставлен бывший командир 2-го армейского корпуса генерал фон Штюльпнагель, считавшийся одним из образованнейших офицеров вермахта. Его начальником штаба стал подполковник Г. Беме, являвшийся одним из автором текста соглашения о перемирии. В марте 1943 г. его сменил подполковник Квейс. Французскую делегацию в комиссии в первый период ее деятельности возглавлял генерал Хунтцигер, прибывший в Висбаден 28 июня 1940 г. Всего с обслуживающим персоналом в состав французской делегации входило 66 человек, из них 37 военнослужащих³³. Кроме этой комиссии, в Виши действовал Комитет по перемирию под председательством самого Петэна, который в первый период после перемирия заседал почти ежедневно. Затем вместо Комитета было создано Управление по делам перемирия, поддерживавшее контакты между комиссией и правительством³⁴.

Отель «Роз», где размещалась французская делегация, был взят немцами под тщательное наблюдение. Французским офицерам запрещали отлучаться из гостиницы без особого разрешения, их телефонные разговоры прослушивались гестапо. Несмотря на то что офицеры обеих сторон встречались ежедневно, однако немцам было запрещено подавать руку французским коллегам. Длительную переписку между Берлином и Висбаденом вызвало скромное желание французов подавать им к обеду вино, как это было принято во французской армии. В Берлине возражали, поскольку это, мол, будет унижать немецких офицеров, не получавших вина. Наконец, просьба французов все же была удовлетворена.

Первое заседание комиссии состоялось 30 июня 1940 г. Вся деятельность комиссии и французской делегации проходила в сложной обстановке. Гитлеровские оккупанты во Франции проводили грубую, ничем не прикрытую политику унижения национального достоинства французского народа, ограбления его достояния, аннексии отдельных областей Франции. Поэтому французская делегация вынуждена была неоднократно протестовать против подобного нарушения соглашения о перемирии. Вначале Штюльпнагель пытался как-то оправдать действия немецких оккупационных властей, затем по указанию Гитлера вообще игнорировал французские протесты. Было также запрещено публиковать эти протесты в печати. Особенно часто на заседаниях комиссии обсуждалась обстановка в Эльзас-Лотарингии. Французская сторона неоднократно ставила вопрос о депортациях французских граждан, однако добиться от оккупантов каких-либо вразумительных ответов было невозможно.

Положение для французов не улучшилось, когда генерал Хунтцигер в сентябре 1940 г. был отозван, а его место занял генерал Дуйаен³⁵, а затем генерал Бейне, возглавившие военную часть французской делегации. Во главе экономической ее части, действовавшей независимо от военной, стал управляющий французским банком де Буазанже. Через некоторое время в феврале 1942 г. произошли изменения и в немецкой комиссии. Ее председатель генерал К.-Г. фон Штюльпнагель был назначен начальником германской военной администрации во Франции, сменив на этом посту своего двоюродного брата генерала О. фон Штюльпнагеля. Новым председателем немецкой комиссии стал генерал О. Фогль.

В связи с ухудшением для Германии общей военно-политической обстановки, особенно на советско-германском фронте, немцы стали предъявлять Франции все большие и большие требования в рамках ведения так называемой «тотальной войны». Деятельность Висбаденской комиссии стала чисто формальной, ибо ею никто в Берлине не интересовался. Когда же территория Франции была освобождена союзными войсками, деятельность этой комиссии, естественно, вообще потеряла всякий смысл. Осенью 1944 г. комиссия была переведена в Баварию, а французская делегация переехала в Судетскую область Чехии.

Характер деятельности итальянской комиссии, находившейся в Турине, был тот же, что и немецкой комиссии в Висбадене. Итальянская комиссия под председательством армейского генерала Пинтора, бывшего командующего 1-й итальянской армией в Альпах, начала свою работу 28 июня 1940 г. Начальником штаба комиссии до конца 1942 г. был бригадный генерал граф Гелих. В связи с тем что оккупированная итальянцами зона была невелика, то отдельной военной администрации там не существовало. Управление этой территорией осуществляла сама комиссия с соответствующими подкомиссиями. Французскую делегацию в Турине возглавлял адмирал Дюпло. Кроме того, для взаимной информации в Висбадене и Турине находились соответственно итальянский и немецкий офицеры связи. Судьба комиссии в Турине была решена в связи с капитуляцией Италии и оккупацией немецкими войсками всей территории Франции.

Примечания

1. Цит. по: Дашичев В.И. Указ. соч., т. 1, с. 622.

2. Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 284.

3. См.: Michel H. Politické aspekty německe okupace Francie (července 1940 — prosince 1944). — Nacistická okupace Evropy, I/1, s. 38—39.

4. См.: La Loi nazie en France: Documents réunis par Philippe Héraclès. Paris, 1974, p. 14.

5. См.: Staatsmänner und Diplomaten bei Hitler. Erster Teil, S. 411.

6. См.: Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 134.

7. См.: Böhme H. Op. cit., S. 59—67.

8. См.: Дашичев В.И. Указ. соч., т. 1, с. 630—634.

9. Böhme H. Op. cit., S. 417.

10. Michel H. Les relations franco-italiennes..., p. 507—508.

11. См.: Böhme H. Op. cit., S. 83.

12. См.: Michel H. Pétain, Laval, Darlan — trois politiques? Paris, 1972, p. 17.

13. См.: Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 76.

14. См.: Wagner W. Belgien in der deutschen Politik während des zweiten Weltkrieges. Boppard a. Rh. 1974, S. 166—168.

15. См.: Wagner W. Op. cit., S. 169, 176—177.

16. См.: Vartier J. Op. cit., S. 12.

17. См.: Michel H. Politické aspekty německé okupace France. — «Nacistická okupace Evropy». I/1, s. 53.

18. См.: Гальдер Ф, Военный дневник, т. 2, с. 132.

19. См.: Jäckel E. Op. cit., S. 89—90.

20. См.: Гальдер ф. Военный дневник, т. 2, с. 132.

21. См.: Fest J.-C. Op. cit., S. 171.

22. См.: Böhme H. Op. cit., S. 274.

23. Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 165—166.

24. См.: Staatsmänner und Diplomaten bei Hitler. Erster Teil, S. 235.

25. См.: Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 397.

26. См.: Кавальеро У. Записки о войне. Дневник начальника итальянского генерального штаба: Пер. с итал. М.; 1968, с. 78.

27. См.: Michel H. Les relations franco-italiennes..., p. 490.

28. Ibid., p. 491.

29. См.: Staatsmänner und Diplomaten bei Hitler. Erster Teil, S. 242.

30. Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 248.

31. Delperrié de Вауас G. Le Royaume du Maréchal: Histoire de la Zone libre. Paris, 1975, p. 15.

32. Борисов Ю.В. Новейшая история Франции. 1917—1964. М., 1966, с. 143.

33. См.: Böhme H. Op. cit., S. 216.

34. См.: Michel H. Politické aspekty německé okupace Francie. — Nacistiká okupace Evropy, I/1, s. 43.

35. См.: La Loi nazie en France..., p. 14.