Аннексия и германизация

Политика гитлеровских оккупантов, внутриполитическая обстановка в Люксембурге и настроения его населения находились в прямой зависимости от общей военно-политической обстановки в мире. Агентура немецких органов безопасности докладывала в мае 1941 г., что капитуляция Югославии и изгнание из Греции англичан несколько поколебали надежды населения Люксембурга на победу Англии. Тем не менее враждебное отношение к Германии усиливается. Особенно активными носителями антигерманской пропаганды, как отмечалось в одном из донесений гестапо, являются учителя. В ряде гимназий они срывают с членов организации «гитлеровская молодежь» фашистские значки и униформу. В качестве репрессивной меры против антигерманской пропаганды с начала учебного года в Германию были отправлены на 6 месяцев 35 учителей, а на их место прибыли 35 имперских немцев¹. Учителя всех средних школ направили оккупационным властям протест против их переселения в рейх, называя Германию «оккупирующей страной».

При поддержке местных немцев оккупанты развернули широкую пропаганду за включение страны «в новый порядок» в Европе, за «возвращение Люксембурга в состав германской империи». Как известно, на протяжении веков культурное развитие населения Люксембурга определялось не столько влиянием Германии, сколько Франции, ее культуры и языка. С XVII в. французский язык в Люксембурге стал основным государственным языком. Ф. Энгельс назвал этот процесс добровольным офранцуживанием, который продолжался и на протяжении XVIII и XIX вв. По переписи 1 декабря 1927 г. население страны составляло около 286 тыс. чел., из них 238 тыс. говорило на мозель-франкском диалекте немецкого языка. Однако французский язык получил широкое распространение. В школах он был языком преподавания. Естественно, что германские оккупационные власти предпринимали меры к тому, чтобы быстрее устранить здесь всякое французское влияние.

Употребление французского языка запрещалось. С домов срывались все французские надписи и вывески, из библиотек изымались все книги на французском языке². Употребление письменного люксембургского языка, который по конституции наряду с французским был официальным языком страны, не разрешалось, несмотря на то что он являлся диалектом немецкого языка. Так, циркуляр от 13 января 1942 г. требовал от всех служащих Люксембурга, чтобы в обращении с населением они не пользовались люксембургским диалектом, а только немецким языком³. Разговорный люксембургский язык допускался, но без употребления в нем французских элементов. За нарушение этого запрета виновные подвергались денежному штрафу, при повторном случае дело передавалось в гестапо. Всем люксембуржцам, которые носили фамилии и имена с французскими элементами, предложено было заменить их на немецкие. Гестапо жаловалось, что враждебно настроенная интеллигенция демонстративно употребляла французский язык, считая его паролем Сопротивления.

Оккупационные власти стремились поставить себе на службу и люксембургскую церковь, но многие рядовые священники категорически отказывались от сотрудничества с врагом. Что же касается епископа Филиппа, то в народе его прозвали «великим немым». Он не протестовал, когда оккупанты распускали религиозные общества, когда реквизировали имущество монастырей и арестовывали священников. И тем не менее гитлеровцы считали его опасным элементом и намеревались в июле 1941 г., как это явствует из переписки гестапо, продолжавшейся несколько месяцев, выслать в неоккупированную часть Франции — в Пиренеи. Однако гитлеровский посол в Париже Абец внес предложение, чтобы профранцузски настроенного люксембургского епископа отправить не во Францию, а в какую-либо другую оккупированную страну и изолировать его в монастыре⁴.

Оккупанты хотели также, чтобы люксембуржцы забыли и свою национальную историю. С этой целью в конце октября 1940 г. в г. Люксембурге был разрушен памятник, поставленный в честь 3 тыс. люксембуржцев, погибших в первой мировой войне в боях против Германии. Студенты воспротивились уничтожению памятника, в результате чего между ними и немцами произошла драка⁵. Были также уничтожены памятники, поставленные в 1939 г. в честь столетия независимости страны. Все улицы, носившие имена демократических деятелей, переименовывались на немецкий лад. В одном из донесений полиции безопасности сообщалось, что день рождения Великой герцогини Люксембурга — 23 января 1941 г. — население отметило торжественно, но в домашней обстановке. Епископ Люксембурга призвал не выходить в этот день на улицы, чтобы немцы не смогли устроить провокации⁶.

Вместо распущенных политических партий и общественных организаций существовало лишь так называемое «Национально-немецкое движение», куда оккупанты стремились втянуть люксембуржцев⁷. Причем все члены этого движения обязаны были носить особый значок с надписью «назад в империю». В одном из донесений местного руководства «национально-немецкого движения» в г. Люксембурге от 30 сентября 1940 г. начальнику охранной полиции сообщалось, что не все члены «движения» желают носить эти значки⁸. К концу 1940 г. организация насчитывала 50 тыс. человек. Но, как доносили агенты гестапо, многие признаются, что их вынудили вступить в это движение. В душе же они остаются люксембуржцами⁹.

Одновременно местные профсоюзы были включены в «германский трудовой фронт», ученики средних школ обязаны были вступать в организацию «гитлеровская молодежь», а девушки — в «Союз немецких девушек». Влияние национал-социалистской партии проникало во все сферы экономической, политической, социальной и культурной жизни Люксембурга.

Усиливались репрессии против высших учебных заведений. Нюрнбергскому трибуналу был представлен любопытный документ — циркуляр от 22 мая 1941 г., направленный директорам высших учебных заведений. В нем говорилось следующее: «По приказу гаулейтера все лица педагогического персонала обязаны приобрести до 1 июня 1941 г. книгу фюрера «Моя борьба» и до 1 сентября 1941 г. представить мне письменное заявление с заверением в том, что они прочитали эту книгу»¹⁰.

В день нападения на Советский Союз 22 июня 1941 г. гитлеровцы объявили о своем решении провести в октябре 1941 г. в Люксембурге перепись населения, рассчитывая на то, что все люксембуржцы признают себя немцами и тогда можно будет на основе «волеизъявления» народа легко осуществить аннексию этой страны.

Выступивший на Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля адвокат из Люксембурга Э. Рейтер рассказал, что в переписном листе наряду с вопросом о родном языке имелся вопрос о национальности. Тем самым власти хотели провести замаскированный плебисцит, чтобы затем узаконить аннексию Люксембурга. «Статистические данные, — рассказал далее Рейтер, — никогда не были полностью собраны, потому что после частичного подсчета и первых результатов германские власти констатировали, что совершенно ничтожное количество населения ответило на оба щекотливых вопроса в анкете в благоприятном для немцев смысле. Германские власти тогда предпочли приостановить это мероприятие, и бюллетени-анкеты, розданные населению страны, так и не были собраны»¹¹. Но все же стало известно, что 90% люксембуржцев на все три вопроса опросного листа ответили: государственная принадлежность — люксембургская, национальность — люксембургская и родной язык — люксембургский¹². Это была удивительная демонстрация сплоченности маленького народа в отстаивании своих национальных прав. Узнав об итогах опроса, гаулейтер Симон распорядился считать их недействительными. Итоги переписи показали, что тактика оккупантов на заигрывание с люксембуржцами потерпела провал, и Симон решил принять более жесткие меры. Это было связано еще и с тем, что осенью 1941 г. в результате провала гитлеровской молниеносной войны на Востоке во многих оккупированных странах заметно активизировалось движение Сопротивления.

Об изменившемся настроении жителей Люксембурга в связи с началом гитлеровской агрессии против Советского Союза свидетельствуют, в частности, итоги добровольных денежных сборов в фонд вермахта по линии немецкого Красного Креста. Как стало известно, в г. Люксембурге было собрано 28 июня 1941 г. 19 350 марок, 24 августа — 8140; в Роллингергрунде было собрано 28 июня 1941 г. 795 марок, и 24 августа — 345; в Вальфердингене было собрано 28 июня 1941 г. 350 марок, 24 августа — 120; в Линтгене — 28 июня 1941 г. — 310 марок, а 24 августа — 183 марки.

Комментируя эти нерадостные для оккупантов итоги, гестапо сообщало в Берлин: «Среди большой части населения Люксембурга по-прежнему господствует убеждение, что, несмотря на большие военные успехи на Востоке, Германия войну проиграет». Даже зажиточные жители теперь перестали жертвовать в пользу войны или дают мизерные суммы. Так, в г. Эше был случай, когда два люксембуржца пожертвовали каждый по... одному пфеннигу¹³. Большая часть населения Люксембурга слабо верит сводкам ОКВ об успехах вермахта на Восточном фронте, жаловались органы гестапо. Для многих данные о захваченных советских пленных и уничтоженной технике являются свидетельством и тяжелых потерь самих немцев. Руководитель «национально-немецкого движения» проф. Кратценберг в последнее время получает много угрожающих писем, в которых его называют предателем родины. Настоящие люксембуржцы не хотят признавать себя немцами и считают, что носить значок НСДАП они вынуждены из «практических соображений». Они говорят: «Мы только временные немцы»¹⁴.

Как сообщалось в бюллетене имперского управления безопасности от 1 декабря 1941 г., с началом войны против СССР резко активизировалась антигерманская борьба в Люксембурге. С 4 по 7 ноября 1941 г. полиция безопасности предприняла крупную акцию против антифашистов, в ходе которой было арестовано около тысячи человек¹⁵.

В ответ на активизацию антифашистов в Люксембурге оккупационные власти прибегли к угрозам и объявили, что все, кто будет оказывать им сопротивление, потеряют работу и будут высланы во Францию или на Восток. В сентябре 1940 г. был арестован и 25 июня 1942 г. осужден на длительное тюремное заключение председатель компартии Люксембурга Б. Зенон. Многие недовольные оккупационным режимом люксембургские судьи, прокуроры, адвокаты, священники, полицейские подверглись аресту и были направлены на строительство автострад. Были проведены первые судебные процессы над люксембургскими антифашистами, а в начале октября 1941 г. оккупанты расстреляли первого люксембуржца — рабочего Бартгельма¹⁶. 13 и 31 октября 1941 г. были опубликованы два распоряжения Симона с угрозой, что любая форма сопротивления властям будет наказываться смертной казнью. Бывали дни, когда оккупанты арестовывали до 500 человек одновременно¹⁷. В практику вошли массовые облавы, изъятия радиоприемников, депортации населения.

Оккупированные Бельгия и Люксембург

В начале 1942 г. гитлеровцы развернули кампанию по добровольной вербовке люксембуржцев в вермахт. Но таких «добровольцев» не нашлось и оккупационные власти решили применить метод, который они сами характеризовали так: «Если ты не хочешь пойти вольно, то пойдешь добровольно»¹⁸. 30 августа 1942 г. оккупационные власти приняли решение, которое вызвало возмущение всех люксембуржцев: на них был распространен имперский закон о воинской повинности¹⁹.

Люксембургский адвокат Э. Рейтер, выступая в Нюрнберге в качестве свидетеля, рассказал, что оккупационные власти ввели в Люксембурге воинскую повинность для пяти возрастов, начиная с 1920 г. рождения. Таким образом, мобилизации подлежали 11—12 тыс. человек, но приблизительно одной трети из них удалось уклониться от мобилизации, многие впоследствии дезертировали из вермахта.

О подлинном настроении люксембургских солдат свидетельствует случай, рассказанный писателем И. Эренбургом, который в годы Великой Отечественной войны был военным корреспондентом. В 1944 г. под Минском на сторону советских войск перешел молодой крестьянский парень родом из Люксембурга. Во время беседы он попросил у Эренбурга бумагу и написал на ней: «Ее высочеству великой герцогине Люксембурга. Извещаю вас, что я выполнил свой долг и перешел на сторону Красной Армии...»²⁰. Однако многим не удалось избежать участия в военных действиях. К концу сентября 1944 г. люксембургские власти установили, что на фронтах погибло не менее 2500 насильно мобилизованных в вермахт люксембуржцев²¹.

На распоряжение оккупантов о воинской повинности рабочие многих предприятий г. Люксембурга ответили всеобщей забастовкой. Оккупанты, в свою очередь, устроили массовую облаву в городе, аресты и казни активистов. В эти дни были арестованы тысячи люксембуржцев²². Чтобы сломить волю люксембуржцев к сопротивлению и убедить их в бесполезности мечтать о независимом существовании, Гитлер решил официально аннексировать Люксембург. Об этом было объявлено по берлинскому радио 3 сентября 1942 г.

Победа Советских Вооруженных Сил под Сталинградом подняла дух люксембуржцев, способствовала еще большему распространению антифашистских настроений. В ответ оккупационные власти усилили террор: за годы оккупации и особенно с 1942 г. более 4 тыс. люксембуржцев были заключены в тюрьмы и концлагеря Германии.

К началу оккупации в Люксембурге, включая эмигрантов из Германии, проживало 3500 евреев. Из них 1200 человекам удалось бежать за границу, столько же было выслано в Южную Францию, откуда правительство Виши снова вернуло их гитлеровцам. Оставшихся в Люксембурге 700 евреев оккупанты согнали в специальные лагеря, откуда после освобождения вернулось лишь 20 человек²³.

Одним из гитлеровских методов германизации люксембуржцев, как и в других оккупированных странах Европы, являлись переселения. Такая практика впервые была введена в Люксембурге распоряжением Симона от 13 сентября 1942 г. как ответ на всеобщую забастовку. 17 сентября среди ночи полицейские подняли 50 люксембургских семей и насильно вывезли их в польскую Силезию. В последующий период переселения стали обычным явлением. Всего же в Германию или в оккупированные ею страны Центральной Европы было переселено около 5 тыс. люксембуржцев. Переселение рассматривалось не только как национально-политическая, но и как экономическая акция, так как все имущество переселенцев переходило в собственность Германии. В годы оккупации до 40 тыс. люксембуржцев по тем или иным причинам вынуждены были покинуть родину²⁴.

Конец гитлеровского оккупационного режима наступил 1 сентября 1944 г., когда гаулейтер Симон и вся его администрация вместе с люксембургскими коллаборационистами в спешном порядке бежали в Германию. Но американские войска к этому времени еще не прибыли, поэтому в течение недели Люксембург представлял собой как бы нейтральную полосу. В тот момент, когда население готовилось встретить союзные войска, внезапно вернулся гаулейтер и часть администрации с отрядами полиции. На протяжении нескольких дней они терроризировали население, мстили ему, пока 9 сентября первые американские танки не перешли границу Люксембурга. На следующий день войска союзников вступили в столицу, а 23 сентября на родину вернулось и правительство Люксембурга.

Но испытания люксембургского народа на этом не закончились. В середине декабря 1944 г. гитлеровское командование предприняло контрнаступление в Арденнах. На люксембургской земле развернулись ожесточенные бои, в ходе которых американские войска отошли. Многие населенные пункты Люксембурга были разрушены воздушными бомбардировками и артиллерийским обстрелом. Вернувшиеся вслед за войсками вермахта эсэсовцы и гестаповцы при помощи местных предателей казнили 58 люксембургских патриотов. Это была последняя жертва Люксембурга в войне. К концу января 1945 г. весь Люксембург был снова и на сей раз окончательно освобожден от немецко-фашистских оккупантов.

Примечания

1. Bundesarchiv Koblenz. В 58/160. Meldungen vom 5.5.1941. Bl. 18—19.

2. См.: Koch-Kent H. Sie boten Trotz..., S. 15.

3. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 264.

4. См.: Koch-Kent H. 10 Mai 1940 en Luxemburg: Temoignages et documents. Luxemburg, 1971, p. 261—263.

5. См.: Kriegspropaganda 1939—1941. Geheime Ministerkonferenzen im Reichspropagandaministerium. Stuttgart, 1966, S. 561.

6. См.: Meldungen vom 20.2.1941. Bundesarchiv Koblenz. R 58/157, Bl. 205.

7. См.: Brockdorf W. Kollaboration oder Widerstand..., S. 315.

8. См.: Koch-Kent H. 10 Mai 1940 en Luxemburg, p. 266.

9. См.: Meldungen vom 13.6.1941. Bundesarchiv Koblenz, R 58/157, Bl. 46; R 58/160, Bl. 19.

10. Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 264.

11. Там же, с. 274—275.

12. См.: Kill J. Op. cit., S. 216—217.

13. Bundesarchiv Koblenz. R 58/163. Meldungen vom 11.8.1941. Bl. 66—69.

14. Bundesarchiv Koblenz. R 58/164. Meldungen vom 4.9.1941. Bl. 34.

15. См.: Bundesarchiv Koblenz. R 58/199, Bl. 9.

16. См.: Kill J. Op. cit., S. 217.

17. См.: Weber P. Geschichte Luxemburgs im zweiten Weltkrieg. Luxemburg, 1947, S. 60.

18. Weber P. Op. cit., S. 62.

19. См.: Koch-Kent H. Sie boten Trotz..., S. 55.

20. Эренбург И. Люди, годы, жизнь. М., 1967, кн. 4—6, с. 387.

21. См.: Нюрнбергский процесс, т. 4, с. 277.

22. См.: Kill J. Op. cit., S. 218.

23. См.: Brockdorff W. Kollaboration oder Widerstand..., S. 315.

24. См.: Kill J. Op. cit., S. 222—223.