«Жесткий курс» Трумэна в отношении СССР

В связи с приближением окончания войны все большую актуальность приобретали послевоенные проблемы, Особое место среди них занимало создание международной организации безопасности. Советское правительство проявляло глубокую заинтересованность в том, чтобы эта организация была в состоянии предотвратить возникновение новой мировой войны, обеспечить мир и международную безопасность в будущем.

Между тем 12 апреля скончался Ф. Рузвельт, и президентом США стал Г. Трумэн. На следующий день Сталина посетил американский посол А. Гарриман. Он заверил, что Трумэн будет продолжать политику покойного президента. Но у него нет большого авторитета. Посол выразил огромную заинтересованность в поездке в США В.М. Молотова, что свидетельствовало бы о стремлении Советского правительства к сотрудничеству с Соединенными Штатами также и при новом президенте. Нарком мог бы посетить Вашингтон, сказал он, и встретиться с Трумэном, а затем поехать на конференцию в Сан-Франциско¹. Глава Советского правительства счел необходимым в создавшихся условиях удовлетворить просьбу американского посла и дал согласие на поездку наркома иностранных дел СССР в США².

В середине апреля был окончательно сформирован состав советской делегации на конференции в Сан-Франциско по созданию Организации Объединенных Наций. Возглавлял ее В.М. Молотов³.

Прибыв 22 апреля в Вашингтон, он посетил нового президента США и имел с ним непродолжительную беседу. Трумэн сказал, что он испытывает «величайшее восхищение» Советским Союзом и надеется, что отношения, установленные между двумя странами, будут продолжаться⁴.

Правда, так было сказано во время визита, носившего в основном протокольный характер. После смерти Рузвельта прошло всего 10 дней. Этого оказалось для Трумэна достаточно, чтобы перевернуть его политику с ног на голову. Если Рузвельт высказывался за сотрудничество с СССР, то позиция Трумэна оказалась иной. Уже на следующее утро после смерти Рузвельта Трумэн заявил Стеттиниусу, что он намерен занять по отношению к СССР более жесткую позицию⁵.

23 апреля Трумэн созвал совещание с участием Стеттиниуса, американских военных деятелей и Гарримана. Перед тем как выслушать взгляды своих советников, то есть фактически не считаясь с их мнением и даже не давая им откровенно изложить его, Трумэн заявил, что «соглашения с Советским Союзом до сих пор были улицей с односторонним движением» и «это не может продолжаться, надо действовать теперь или никогда». Он подчеркнул, в частности, что намерен твердо осуществлять свои планы относительно конференции в Сан-Франциско. «Если русские не хотят присоединяться к нам, — грубо заявил Трумэн, — они могут идти к черту»⁶.

Что после такого вступления все же сказали советники президента?

Первым взял слово военный министр Г. Стимсон. Он отметил, что «в крупных военных вопросах Советские правительство всегда держало свое слово, и военные органы Соединенных Штатов пришли к выводу, что на них можно положиться... Они часто делали больше, чем обещали». Касаясь польского вопроса, Стимсон предупреждал, что если не учитывать значение его для безопасности СССР, то «можно попасть в очень опасные воды». Морской министр Дж. Форрестол был иного мнения. Если русские не пойдут на уступки, сказал он, «лучше занять жесткую позицию сейчас, чем позже».

Взгляды остальных также разошлись. Адмирал У. Леги поддержал Стимсона. Разрыв с Россией, сказал он, может иметь очень серьезные последствия. США надеются на ее своевременное участие в войне против Японии, но русские могут затянуть вступление в войну на Дальнем Востоке до тех пор, пока американцы не закончат «черную работу». Последним выступил глава американской военной миссии в Москве генерал Дж. Дин, ратовавший за «жесткий курс» по отношению к СССР⁷.

Во время состоявшейся сразу же беседы с В.М. Молотовым (на беседе присутствовали Э. Стеттиниус и А.А. Громыко) Г. Трумэн в жесткой форме и резких выражениях, искажая факты, утверждал, будто Советское правительство нарушает решения Крымской конференции о польском правительстве. Если Рузвельт в целях достижения своих целей на Тегеранской и Крымской конференциях сулил Советскому Союзу крупные займы для восстановления после войны его народного хозяйства, то и тут Трумэн действовал в противоположном плане. Он предупреждал, что экономическое сотрудничество двух стран может оказаться невозможным. Трумэн возомнил, что сможет добиться от Советского Союза того, чего не смогли даже Рузвельт и Черчилль, то есть «выбить» у него согласие на восстановление у его западных границ реакционной, враждебной ему Польши. Трумэн решительно требовал принятия англо-американских предложений по польскому вопросу.

Но попытки эти были несостоятельны. Излагая позицию СССР, В.М. Молотов заявил, что Советское правительство по-прежнему желает сотрудничества с США и Великобританией. Но он напомнил, что три правительства до сих пор действовали как равные и не пытались в одиночку или вдвоем навязывать свою волю другому. В этом заключается основа для сотрудничества, и только такая основа приемлема для Советского правительства. Отвечая на новые наскоки Трумэна по поводу крымских решений о Польше, советский представитель подчеркнул, что СССР поддерживает крымские решения. Вместе в тем он заявил: «Советское правительство не может согласиться с тем, что отказ других от этих решений рассматривается как нарушение их Советским правительством»⁸.

Хотя на указанном выше заседании у Трумэна Гарриман — правда, с некоторой оглядкой — поддерживал выступавших за «жесткий курс» по отношению к СССР, в своих воспоминаниях он писал об этой беседе: «Откровенно говоря, я был несколько смущен тем, что президент обрушился на Молотова столь несдержанно... Я сожалею, что Трумэн допустил резкости, поскольку его поведение дало Молотову основание сказать Сталину, что с политикой Рузвельта покончено»⁹.

Наскок Трумэна лавров ему не принес. Как будет показано дальше, он вскоре должен был осознать, что с Советским правительством ему приходится вести себя по-иному. Но предпринятая Трумэном «разведка боем», «проба сил», показывала сложность создавшейся обстановки.

Американский историк Д. Флеминг отмечает, что иногда начало «холодной войны» относят к 1947 г., но из этих фактов «видно, что президент Трумэн был готов начать ее, не пробыв на своем посту и двух недель». Она характеризует Трумэна как «воинственно настроенного»¹⁰.

Позиция Трумэна соответствовала курсу американского империализма на установление мирового господства. Излагая суть этого курса, издатель «Нью-Йорк таймс» Н. Макнейл писал, что «как Соединенные Штаты, так и весь мир нуждаются в мире, основывающемся на американских принципах — Pax Americana». «Мы должны добиваться, — подчеркивал он, — мира по-американски. Мы не должны удовлетворяться чем-то меньшим»¹¹.

Как отмечают американские историки, существенное значение в изменении характера позиции США по отношению к СССР имело и то обстоятельство, что капитуляция Германии 8 мая «устранила общий связующий фактор военного времени, который объединял Россию и Запад»¹².

Это сразу же получило и конкретное проявление. Еще во второй половине апреля в Вашингтоне решили, что, как только Германия капитулирует, США сразу же в целях оказания политического давления на СССР прекратят поставки ему по ленд-лизу¹³.

12 мая на основании распоряжения Трумэна внезапно, без всякого предупреждения американцы в демонстративной форме прекратили поставки Советскому Союзу, хотя в США и знали, что по их же настойчивому призыву СССР готовился к участию в разгроме японских агрессоров. Было запрещено отплытие в Советский Союз кораблей, загруженных предназначенными для него ленд-лизовскими поставками, а корабли, уже находившиеся в море на пути в СССР, получили приказ возвратиться в США. Даже в редакторских комментариях к дневникам Стеттиниуса констатируется, что эти меры не могли не насторожить Советское правительство и не обострить советско-американские отношения, поскольку они вызвали шок даже в американском общественном мнении и на конференции в Сан-Франциско¹⁴. Американский историк Дж. Херринг отмечает, что в Москве действия американской администрации, естественно, рассматривались как «попытка оказания экономического давления»¹⁵.

Примечания

1. FRUS. 1945. Washington, 1967, vol, 5, p. 827—828.

2. См.: Советско-американские отношения... Документы, т. 2, с. 358.

3. См.: Внешняя политика Советского Союза... Документы, т. 3, с. 186, 189.

4. FRUS. 1945, vol. 5, p. 235.

5. The Diaries of Edward R. Stettinius, p. 317—318.

6. FRUS. 1945, vol. 5, p. 253 (курсив мой. — В.С.).

7. Ibid., p. 252—255.

8. Ibid., p. 256—258.

9. Harriman W.A. and Abel E. Special Envoy to Churchill and Stalin, p. 453—454 (курсив мой. — В.С.).

10. Fleming D.F. The Cold War and Its Origins, vol. 1, p. 268.

11. MacNeil N. An American Peace. New York, 1944, p. 264.

12. The Diaries of Edward R. Stettinius, p. 333 (редакторский комментарий).

13. Ibid., p. 356.

14. Ibid., p. 358.

15. Herring G.C., jr. Aid to Russia 1941—1946, p. 289.