Международное положение СССР после Сталинградской битвы

Победа Красной Армии под Сталинградом существенным образом изменила обстановку в мире. Хотя и предстояли еще грандиозные сражения, поражение фашистской Германии и ее союзников в войне было предрешено.

Небывалого уровня достиг международный авторитет Советского Союза. Во всем величии предстала та роль, которую играла Страна Советов в разгроме фашистских агрессоров. Коренным образом улучшилось международное положение СССР.

Правительства, государственные и общественные деятели посылали в Москву поздравительные телеграммы. Президент США Ф. Рузвельт писал, что блестящая победа советских войск у Сталинграда будет одной из самых прекрасных глав в истории войны против нацизма. Впоследствии он послал городу Сталинграду специальную грамоту, в которой отмечал, что победа советских войск под Сталинградом «стала поворотным пунктом войны союзных наций против сил агрессии»¹.

В связи с 25-й годовщиной Красной Армии по решению британского правительства² А. Иден выступил 21 февраля 1943 г. на митинге, состоявшемся в Альберт-холле — самом крупном концертном зале Лондона. Он подчеркнул, что никогда за всю долгую историю германская армия не терпела такого сокрушительного поражения, какое нанесла ей Красная Армия в битве за Сталинград. Она показала, что немецкие войска могут быть разбиты³.

В США, Великобритании и других странах, входивших в число Объединенных наций, все больше деятелей стало придерживаться мнения, что отныне следует считаться с Советским Союзом как с одной из самых могущественных и влиятельных стран мира.

Во многих государствах усилилось стремление к укреплению отношений с СССР, ибо становилось очевидным, что решение всех главных международных проблем, в том числе и послевоенных, без участия Советского Союза будет невозможно.

Победа Красной Армии в Сталинградской битве воодушевила народы всех оккупированных фашистскими агрессорами стран Европы на дальнейшее расширение, активизацию национально-освободительной борьбы⁴. Укрепились надежды порабощенных народов на освобождение, а это умножило их силы, придало им уверенность в том, что приносимые ими жертвы не напрасны, а приближают час Победы. Тот факт, что только страна социализма смогла остановить агрессоров, что именно она вносила решающий вклад в их разгром, способствовал укреплению позиций коммунистов в борьбе против оккупантов. Начавшись как борьба за национальное освобождение, она под руководством коммунистов все чаще становилась и борьбой за освобождение социальное.

Коммунистическая партия и Советское правительство проявляли глубокую заинтересованность в том, чтобы не только военными, но и дипломатическими средствами приблизить конец войны, день Победы. Проблемы внешней политики, как и другие наиболее важные проблемы войны, находились в центре внимания Политбюро ЦК ВКП(б). В Политбюро обсуждались и решались все принципиально важные вопросы советской внешней политики, утверждались проекты основных внешнеполитических документов, определялась линия советских представителей на переговорах с другими странами. Политбюро ставило перед внешнеполитическими органами конкретные задачи, указывало пути их решения⁵.

Советское правительство добивалось дальнейшего упрочения коалиции СССР, Англии и США, укрепления сотрудничества всех Объединенных наций, наращивания их ударов по общим врагам. Наибольшее значение оно придавало открытию Англией и США второго фронта в Европе, что могло значительно приблизить разгром Германии и ее союзников по агрессии. Задержка же с открытием второго фронта не могла не означать затяжку окончания войны, умножение приносимых ею жертв и страданий.

Вместе с тем Советское правительство стремилось к укреплению взаимопонимания и сотрудничества между СССР, США и Великобританией, между их народами также и по многим другим вопросам. Оно исходило из того, что сотрудничество, установившееся между тремя державами в связи с войной против общего врага, может и должно быть сохранено и при решении вопросов послевоенного мирного урегулирования, что оно может и должно продолжаться и в послевоенный период.

Немало политических деятелей союзных стран приходило к выводу, что из факта быстрого роста международного влияния СССР в результате его побед над главным агрессором, то есть нацистской Германией, необходимо сделать единственно правильный вывод искать и находить пути к взаимопониманию с Советским Союзом. К их числу относился, например, ближайший помощник американского президента Г. Гопкинс. Соответствующие взгляды получили отражение в записке, подготовленной по его поручению генералом Дж. Бэрнсом. Он сформулировал их кратко следующим образом: «Россия нужна нам не только как могущественный военный союзник для разгрома Германии; в конечном счете она понадобится нам в аналогичной роли и для разгрома Японии». Он отметил, что без СССР Соединенные Штаты Америки могли бы оказаться не в состоянии одержать победу в войне. Что же касается послевоенного периода, то в записке констатировалось: «Если союзники победят, Россия будет одной из трех самых могущественных стран мира». Учитывая все это, говорилось в записке, следует стремиться к сотрудничеству с ней как в войне, так и после ее окончания⁶.

Содержание этой записки отражало и взгляды Рузвельта. Но необходимо существенное уточнение. В Вашингтоне исходили из того, что в этой «большой тройке» — США, СССР, Великобритания — первую скрипку будут играть Соединенные Штаты.

Рузвельт всегда последовательно руководствовался империалистическими интересами США. Но он не был догматиком. Если в данный момент эти интересы требовали сотрудничества с СССР, он был готов и на это, несмотря даже на недовольство крайне правых кругов США. Общая установка Рузвельта на сотрудничество с СССР как в войне, так и в послевоенный период способствовала упрочению антигитлеровской коалиции. Но его политика была отнюдь не бескорыстной. Американский посол в СССР У. Стэндли констатировал, что политика Рузвельта заключалась в том, чтобы «не вызывать враждебности у русских», так как «они сражаются вместо нас и за нас»⁷. Когда дело доходило до решения тех или иных конкретных проблем, позиция США отнюдь не всегда способствовала советско-американскому сотрудничеству. Наиболее наглядно это было видно на примере отношения американского правительства к вопросу об открытии второго фронта в Европе. Рузвельт стремился воевать чужими руками. «Поскольку я прекрасно знал президента Рузвельта, — писал Стэндли о его позиции, — я подозревал определенное двуличие»⁸.

Среди правящих кругов США многие считали сотрудничество с СССР в войне «странным союзом». Американский военный историк М. Мэтлофф пишет, что военный союз США, Великобритании и СССР напоминал «брак по расчету»⁹.

В Великобритании также были деятели, которые исходили из того, что она глубоко заинтересована в самом тесном сотрудничестве с Советским Союзом. Но большинство британских политиков придерживалось иных взглядов. Характерна в этом отношении запись, сделанная в своем дневнике советским послом в Англии И.М. Майским 5 февраля 1943 г.:

«Какова реакция Англии на наши победы? Ответить на этот вопрос одним словом невозможно. Ибо реакция Англии на успехи Красной Армии сложна и противоречива.

Первое, что бросается в глаза, когда задаешься поставленным вопросом, это всеобщее удивление силой СССР и мощью Красной Армии. Никто не ожидал, что после тяжелых испытаний прошлого лета мы сумеем сохранить столько боеспособности...

Второе чувство, порождаемое событиями в СССР, это огромное восхищение советским народом, Красной Армией... Однако данное чувство носит уже менее всеобщий характер, чем изумление. Чувство восхищения беспредельно и безоговорочно в массах. Здесь престиж СССР за минувшие три месяца невероятно поднялся... Чем выше по этажам общественной пирамиды, тем больше чувство восхищения оказывается смешанным с различными другими чувствами, большей частью разъедающего характера...

Еще более сложна реакция британских господствующих классов на наши военные успехи. С одной стороны, они довольны: очень хорошо, что русские так крепко бьют немцев. Нам легче будет. Сэкономим потери и разрушения. Еще раз реализуем нашу извечную линию — воевать чужими руками. Но, с другой стороны, господствующие классы... обеспокоены: а не очень ли усилятся в результате большевики?.. И чем больше становятся успехи советского оружия, тем глубже беспокойство проникает в сердца правящей верхушки»¹⁰.

У. Черчилль, понимавший, что в разгроме гитлеровской Германии (а тем самым фактически и в спасении Англии) решающую роль играл Советский Союз, тем не менее продолжал оставаться величайшим ненавистником страны социализма. Когда в конце 4942 г. становилось очевидным, что Германии не удастся разгромить Советский Союз и что поэтому Англии уже не будет угрожать опасность, лидер британских консерваторов начинает задумываться над тем, чтобы правильно определить момент, когда он перестанет считать своим «врагом № 1» Германию и снова станет на путь борьбы против Советского Союза. Черчилль отражал тут общую позицию всего британского империализма.

Аналогичных взглядов придерживались и реакционные круги США. Корреспондент английской газеты «Дейли мейл» сообщал по этому поводу из Вашингтона: «В то время как широкие массы здесь выражают свое огромное восхищение Красной Армией, люди, стоящие у власти и бизнеса... проявляют подозрительность и даже враждебность по отношению к Советам»¹¹. Вице-президент США Г. Уоллес характеризовал в своем дневнике в декабре 1942 г. госдепартамент как «бастион закоренелого консерватизма и антисоветских настроений»¹². Американский историк М. Столер, подробно изучавший этот вопрос, отмечает, что у многих представителей руководящих кругов США, как и Англии, появился «страх перед русскими успехами», страх усиления влияния СССР в Восточной Европе в результате ее победы над Германией¹³.

Возможные классовые последствия беспокоили и американского посла в СССР Стэндли. «Советский Союз, — писал он весной 1943 г., — пользуется сейчас небывалой популярностью в Британии и США, а, несомненно, также в странах оккупированной Европы. Восхищение вызвано героическим сопротивлением советского народа и Красной Армии, и в умах многих людей это будет ассоциироваться с советской системой»¹⁴.

Представители британской и американской реакции вынашивали, в частности, планы заключения с Германией сепаратного мира на антисоветской основе. Они были заинтересованы в скорейшем устранении Гитлера, надеясь, что у власти в Германии могут оказаться круги, с которыми можно будет пойти на империалистическую сделку.

После поражения под Сталинградом кое-кто из фашистской верхушки также начал проявлять стремление к установлению неофициальных тайных контактов с представителями Англии и США. Они надеялись вбить клин между участниками антигитлеровской коалиции и таким образом предотвратить свой крах. Одновременно они зондировали условия, на которых между Германией, с одной стороны, и Англией и США, с другой, можно было бы заключить сепаратный мир.

Об этом свидетельствуют контакты, установленные в Швейцарии между главным представителем американских спецслужб в Европе А. Даллесом, имевшим «прямые задания и полномочия от Белого дома», и гитлеровским агентом князем М. Гогенлоэ. Во время их беседы в середине февраля 1943 г. Даллес заявил, что он «более или менее согласен с государственной и промышленной организацией Европы на основе больших пространств, полагая, что федеративная Великая Германия (подобная Соединенным Штатам) с примыкающей к ней Дунайской конфедерацией будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы», Он сказал, что «не отклоняет национал-социализм в его основных идеях и действиях» в такой мере, как прусский милитаризм. О Советском Союзе Даллес говорил «без особой симпатии», подчеркнув, что «следует поддержать создание санитарного кордона против большевизма» в составе Польши, расширенной к востоку (то есть за счет советских земель), Румынии и Венгрии¹⁵.

Даллес изложил тут программу заключения сепаратного мира на Западе, после чего Германия вместе с Польшей и Дунайской федерацией стала бы антисоветским форпостом лагеря империализма.

Между британскими правящими кругами и гитлеровцами контакты по вопросу о сепаратном мире были установлены, в частности, через главаря испанских фашистов Франко. Он говорил в январе 1943 г. в беседе с английским послом в Испании мюнхенцем С. Хором! «Я считаю роковой ошибкой Англии то, что она продолжает поддерживать Советскую Россию... Было бы единственно правильным, если бы Англия своевременно вступила на путь к компромиссному миру с Германией». Хор ответил, что его высказывания являются «в высшей степени интересными», и выразил желание, «чтобы разговоры в этом смысле были продолжены»¹⁶. Министерство иностранных дел Испании располагало сведениями о том, что «в Англии имеются ответственные лица и даже один член кабинета, защищающие идею мирного посредничества и всеобщего европейского фронта против большевизма»¹⁷.

Тайные переговоры английских и американских представителей с гитлеровцами по вопросу о заключении сепаратного мира были грубым нарушением ими союзнических обязательств перед СССР, союзнического долга.

Не могло не вызвать подозрений Советского правительства и то обстоятельство, что в конце 1942 г. США фактически предприняли попытку спровоцировать войну между СССР и Японией. В конце декабря 1942 г. Рузвельт писал в послании Сталину, что не исключена возможность нападения Японии на СССР. В таком случае правительство США было бы готово направить на Советский Дальний Восток 100 американских бомбардировщиков. Рузвельт предлагал послать в СССР генерала Ф. Брэдли с группой в 20 человек для осмотра советских аэродромов на Дальнем Востоке. Советское правительство отклонило это предложение. Оно проявляло всю необходимую осмотрительность, чтобы не дать японским империалистам предлога для нападения на СССР¹⁸.

Что касается вопроса о положении на советских дальневосточных границах, то после Сталинграда оно, бесспорно, улучшилось. Японские агрессоры так и не дождались разгрома их европейскими партнерами по блоку советских войск, что создало бы Японии благоприятную возможность для нападения на СССР и захвата его земель на Дальнем Востоке. В начале 1943 г. фашистский рейх усилил попытки побудить Японию все же напасть на СССР. Излагая позицию своего правительства, японский посол в Германии Х. Осима заявил Риббентропу, что «уже 20 лет все планы генерального штаба разрабатывались для наступления на Россию». Если можно будет предвидеть успех, то японцы, «несомненно, начнут наступление». Но пока Япония считала нападение на СССР невозможным¹⁹.

Японские планы нападения на СССР вынуждали Советский Союз и впредь держать на своих дальневосточных рубежах мощную группировку войск.

Общее развитие отношений СССР с Англией и США определялось в то время все же не упомянутыми коварными планами и замыслами реакционных кругов этих двух держав.

Советский Союз, Великобритания и Соединенные Штаты Америки находились в состоянии войны с общими еще очень сильными и опасными врагами. Они были глубоко заинтересованы в сотрудничестве в целях достижения победы в войне. Эта общая задача преобладала над всем остальным. Рост симпатий народных масс США и Англии к советскому народу, восхищение его титанической борьбой против немецко-фашистских войск также не могли не оказывать влияния на официальную политику наших англо-американских союзников.

Катастрофическое поражение в Сталинградской битве потрясло до основания весь блок фашистских агрессоров в Европе. В Германии был объявлен трехдневный траур. 1 февраля 1943 г. главарь немецких фашистов признал, что «возможности окончания войны на Востоке путем наступления более не существует»²⁰.

В связи с разгромом Красной Армией наряду с немецкими также и крупных сил итальянских, румынских и венгерских войск оказалось подорвано внутреннее положение в Италии, Румынии и Венгрии. В фашистском блоке стал намечаться кризис. Кое-кто среди правящих кругов союзников Германии начинал понимать, что их страны вместе с ней могут оказаться в конце войны в лагере побежденных, что будет иметь для них самые тяжелые последствия на многие годы.

Но фашистские правители стран, вместе с Германией напавших на СССР и воевавших против него, связали с ней свою судьбу настолько тесно, что они не видели для себя иного выхода и по-прежнему бросали все людские и материальные силы своих стран в горнило войны, надеясь в конце концов все же одержать победу. Они неоднократно заверяли Гитлера в своей преданности и продолжали верно служить ему. Как и гитлеровцы, надеялись они и на возможный раскол коалиции СССР, США и Великобритании.

Примечания

1. См.: Переписка Председателя Совета Министров СССР, т, 2, с. 52, 317.

2. Public Record Office, Cab. 65/33.

3. См.: Правда, 1943, 23 февраля.

4. См.: Пономарев Б.Н. Под знаменем Ленина — за мир и социализм. М., 1981, т. 1, с. 298.

5. См.: История Коммунистической партии Советского Союза, т. 5, кн. 1, с. 538.

6. См.: Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс, т. 2, с. 282—286.

7. Standley W.H. and Ageton A.A. Admiral Ambassador to Russia, p. 195.

8. Ibid., p. 204 (курсив мой. — В.С.).

9. Мэтлофф М. От Касабланки до «Оверлорда». М., 1964, с. 22, 72.

10. Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. 1925—1945 гг., с. 668.

11. Цит. по: Исраэлян В.Л. Антигитлеровская коалиция. М., 1964, с. 193.

12. Walker J.S. Henry A. Wallace and American Foreign Policy. London, 1976, p. 92.

13. Stoler M.A. The Politics of the Second Front. London, 1977, p. 91.

14. FRUS. 1943, vol. 3. Washington, 1963, p. 535.

15. См.: Новое время, 1960, № 27, с. 12—14 (полный текст записи этой беседы); Безыменский Л.А. Разгаданные загадки третьего рейха. 1941—1945. М., 1984.

16. Документы министерства иностранных дел Германии. М., 1946. Вып. 3. Германская политика в Испании (1936—1939 гг.), с. 151—152.

17. Там же, с. 162.

18. См.: Переписка Председателя Совета Министров СССР, т. 2, с. 44—45, 48.

19. См.: Кутаков Л. Я. История советско-японских дипломатических отношений, с. 391.

20. Hitlers Lagebesprechungen. 1942—1945. Stuttgart, 1962, S. 122.