Приход фашистов к власти

Гитлеровская клика стремилась на волне своего успеха сразу же сделать рывок к власти. Осенью 1930 г. велись оживленные закулисные переговоры на предмет привлечения фашистов к участию в управлении страной. Но они не увенчались успехом, во-первых, потому, что нацисты переоценили свои силы и требовали себе военное министерство и министерство внутренних дел, т. е. армию и полицию¹, что, по мнению правящих кругов, могло вызвать гражданскую войну. Во-вторых, влиятельные монополистические круги полагали, что привлечение нацистов преждевременно. Такая стратегия господствующих классов, конечно, не устраивала нацистскую клику, рвавшуюся к правительственным постам; с другой стороны, дальнейшее пребывание в оппозиции при лояльном отношении властей позволяло фашистам рассчитывать на новые успехи их демагогической пропаганды.

Но усиливалось и сопротивление немецких демократов, возглавлявшееся коммунистами. В своей Программе национального и социального освобождения, принятой в августе 1930 г., в своей повседневной деятельности КПГ раскрывала разбойничью сущность фашизма, лживость его социальной демагогии, разоблачала его как партию войны и предательства жизненных интересов немецкого народа. После выборов, когда гитлеровцы, опьяненные успехом, умножили свои наглые нападения на рабочих-антифашистов, ЦК КПГ принял меры, чтобы сделать отпор фашистским бандитам более организованным. Рекомендовалось создавать отряды антифашистской самообороны на каждом предприятии, на каждой бирже труда². Ha многих заводах, фабриках, шахтах такие отряды возникли. На пленуме ЦК КПГ в январе 1931 г. были намечены новые формы антифашистской борьбы: созыв делегатских конференций, создание местных комитетов и др. Партия обязала местные организации провести в течение февраля — марта конференции, которые должны были способствовать разоблачению антинародной сущности фашизма, развенчанию его национальной и социальной демагогии³. Коммунистическая партия всячески стремилась преодолеть капитулянтские настроения, насаждавшиеся в массах руководством социал-демократии.

Задачу преградить путь крайней реакции на данном этапе взял на себя Союз борьбы против фашизма, основанный осенью 1930 г. в связи с наглой провокацией нацистов, вознамерившихся созвать массовое сборище в Берлине. 28 сентября — в день, намеченный фашистами, рабочие Берлина провели многотысячную демонстрацию, нацисты же, убоявшись открытого столкновения, свой слет отменили. Это событие и положило начало Союзу борьбы против фашизма, а первый крупный смотр его сил состоялся 6 декабря при активном участии населения Берлина⁴. Заводские дружины, созданные ранее в соответствии с постановлением ЦК КПГ от 4 июня, присоединились к союзу; в первой половине 1931 г. его численность превысила 100 тыс. человек⁵. Новая организация существенно помогла антифашистам в отражении атак нацистского сброда.

В отпоре фашистскому террору складывалось единство пролетарских рядов, к созданию которого неутомимо призывала коммунистическая партия. Но отдельные совместные выступления не могли заменить прочного единого фронта, против которого решительно возражало правое руководство СДПГ; оно проводило политику «меньшего зла», поддерживая правобуржуазное правительство, провозгласившее реакционный политический курс.

Крупный избирательный успех придал нацистам уверенности. Их фракция, насчитывавшая 107 человек, была второй по величине в рейхстаге. Гитлеровская партия стала политической силой, которую уже нельзя было игнорировать. Ее финансовое положение значительно улучшилось. Были установлены, в частности, связи с известным промышленником Фликом и с международным банкиром Шредером. Из официального документа — отчета обер-президента одной из провинций, который ссылался на превосходно информированного директора банка «Берлинер хандельсгезельшафт» Кеппеля, видно, что огромные средства для проведения избирательной кампании, а также после нее были предоставлены нацистам магнатами рейнско-вестфальской тяжелой промышленности⁶. С конца 1930 г. фашисты, благодаря усилиям Ф. Тиссена, заручились поддержкой заправил горнозаводской промышленности Рура⁷.

Экономический кризис выявил непригодность тогдашних форм капиталистического хозяйствования⁸. Многие немецкие монополисты видели, что лишь с помощью государства они могут выкарабкаться из трясины и удержать свои позиции в дальнейшем. К этому примешивались соображения господствующих классов, связанные с их экспансионистскими устремлениями. Лишь всеобъемлющее участие государства могло обеспечить необходимую подготовку к войне за передел мира в пользу Германии; и здесь взоры многих «сильных мира сего» обращались к фашистской партии, проповедовавшей всевластие государства.

Основное назначение фашизма и главная ценность для господствующих классов заключались в его роли тарана против революционного авангарда германских трудящихся. Для империалистической буржуазии фашизм был силой, способной перехватить массовое недовольство существующим строем и направить его на рельсы фанатичного национализма и шовинизма, вырвать тружеников из-под влияния марксизма. Укрепление КПГ в начале 30-х годов, неуклонный рост ее популярности, отражавшийся в значительном увеличении числа голосов, завоеванных ею на различных выборах 1931—1932 гг., успех массовых кампаний, проводившихся КПГ, — все это давало фашистам повод для истошных воплей о «коммунистической опасности», якобы грозящей Германии. Эта злобная кампания ставила целью запугать те слои населения, которые не имели правильного представления о том, за что борется революционный пролетариат и его партия — КПГ. В действительности фашисты, идя к власти и направляя главный удар против коммунистов, стремились уничтожить все демократические организации, все конституционные свободы. Антикоммунизм служил, таким образом, весьма удобным прикрытием для осуществления антидемократических замыслов германских монополий.

В последние годы перед установлением гитлеровской диктатуры германская буржуазия сделала немало для восприятия населением фашистской идеологий, Тем самым оказывая нацизму поддержку в жизненно важном для него дело. Главным условием, обеспечивавшим возможность идейного подчинения фашизмом значительных масс, было широкое распространение национализма, милитаристских и антидемократических идей. Шла безудержная пропаганда «сильной власти», иными словами — диктатуры, которая якобы наиболее соответствует немецкому национальному характеру. Об этом на все лады твердили и известный правовед К. Шмитт, и знаменитый историк Ф. Майнеке и многие другие лица, к мнению которых привыкли прислушиваться. В декабре 1930 г. всю прессу облетело сообщение о заседании в берлинском «клубе господ», на котором, в присутствии президента республики, главы и членов правительства, командующих рейхсвером и военно-морским флотом, президента рейхсбанка и т. д., бывший военный министр Гесслер выступил с докладом на тему о государстве. Суть его высказываний сводилась к необходимости «перестройки основ государства», а прежде всего отмены Веймарской конституции⁹. Именно это пропагандировали гитлеровцы.

Фашисты в своей борьбе за массы опирались на множество политических публицистов правого лагеря, формально не принадлежавших к гитлеровской партии, но усердно насаждавших шовинизм, милитаризм, антисемитизм. К ним принадлежали, например, певец «заката Европы» О. Шпенглер и Меллер ван ден Брук, автор термина «третья империя», послужившего названием главного его труда. Их единомышленниками были Э. Юнг, Г. Церер и другие проповедники «консервативной революции», на деле же — восстановления монархии и возобновления борьбы за мировое господство. Все эти идеологи, независимо от желания того или иного из них, «работали» на гитлеровцев, как и автор романа «Народ без пространства» Г. Гримм, давший фашистам один из популярнейших их лозунгов¹⁰.

Точка зрения тех слоев, которые добивались установления господства крайней реакции, как нельзя лучше видна из высказывания главы Горнозаводского объединения Западной Германии Бранди, относящегося к 1931 г.: «С этими демократическими методами... нам предстоят все новые беды. До тех пор не наступит улучшение, пока, наконец, не придет парень, который с беспощадной энергией проведет то, что будет признано необходимым»¹¹. Совещание главарей тяжелой промышленности, состоявшееся летом того же года в Дюссельдорфе, выразило пожелание заменить Брюнинга «твердым канцлером и твердыми людьми вокруг него» с тем, чтобы правительство провело реформу конституции, а также снижение заработной платы и увеличение рабочего времени¹². Как видим, здесь политическая сторона недвусмысленно и откровенно связана с теми требованиями в области экономических отношений, которые издавна были основной целью монополий.

Но в среде крупного капитала, наряду со сторонниками предоставления власти фашистам, имелись и прослойки, считавшие это нежелательным или во всяком случае несвоевременным. О некоторых из выдвигаемых ими мотивов уже говорилось выше. К ним присоединялись соображения конкурентной борьбы. Однако по мере углубления экономического кризиса, дальнейшего обнищания широких народных масс и подъема революционного движения, направленного против политики монополий, росла решимость наиболее реакционных и агрессивных элементов германского монополистического капитала, олицетворяемых такими именами, как Кирдорф, Тиссен, Феглер, Рехлинг и др., призвать фашистов к власти и оттеснялись на задний план сторонники других вариантов диктатуры, а тем более — либеральных методов правления.

А воздействие экономического кризиса на все стороны жизни становилось с каждым месяцем все более ощутимым. Размеры безработицы приняли катастрофический характер: только зарегистрированных безработных было в марте 1931 г. 4744 тыс., а в ноябре того же года число их превысило 5 млн.¹³ Существовала и непрерывно увеличивалась так называемая «невидимая» безработица, состоявшая из лиц, уже утративших «право» на получение пособия и исключенных из официальной статистики. Кроме того, имелись миллионы пролетариев, работавших неполную неделю.

Как мы видели, еще до кризиса фашисты взяли курс на завоевание средних слоев. Но лишь в конце 20 — начале 30-х годов им удалось добиться решающего успеха в этой области. Объективная основа перехода большинства мелкой буржуазии в фашистский лагерь видна из следующих цифр: с 1928 по 1932 г. оборот ремесленного производства сократился с 20 млрд. марок до 10,9 млрд., а обороты мелкой торговли — с 36,3 млрд. до 23 млрд. марок¹⁴. Задолженность сельского хозяйства составила в 1931 г. колоссальную цифру в 11,8 млрд. марок¹⁵. «Обрабатывая» эти прослойки, нацисты особенно широко использовали антикоммунистические, антимарксистские заблуждения, укоренившиеся среди мелкой буржуазии, а также антисемитизм, исчерпывающе объяснявший, как ей казалось, причины ее чудовищных бедствий. Созданный фашистами Боевой союз ремесленного среднего сословия провозгласил, что «смысл идеи социализма Адольфа Гитлера заключается в превращении неимущих в собственников»¹⁶. Это лишь одна из весьма многочисленных, но достаточно красноречивая дефиниция нацистского «социализма». Нацисты действовали все активнее, их целью было охватить своей злонамеренной пропагандой всех, на кого можно было рассчитывать, как на потенциальных сторонников, а остальных запугать, деморализовать, сломить их волю к сопротивлению. Результатом были новые и новые избирательные успехи фашистской партии. На выборах в Ольденбурге в мае 1931 г. она собрала 37,3% голосов, намного опередив другие партии; лишь за несколько лет до того, как отмечалось выше, сторонники фашизма исчислялись здесь десятками. Примерно такой же процент — 37,1 — нацисты получили в ноябре 1931 г. в Гессене.

Избирательные победы повышали престиж нацистской партии в глазах господствующих классов. Множились требования призвать ее к власти. В октябре 1931 г. президент республики Гинденбург впервые принял Гитлера. В том же месяце на конференции реакционных организаций в Гарцбурге наглядно проявилось решительно изменившееся положение гитлеровской партии. Из третьестепенной, хотя и весьма шумной, силы, которая нуждалась в покровительстве, она превратилась в бесспорного гегемона всего реакционного лагеря. Гитлер и его приспешники мало считались со своими коллегами по борьбе против существующего режима, да и сколько-нибудь прочное единство между подобными политическими силами вообще невозможно. Тем не менее «гарцбургский фронт», как окрестили конгломерат организаций, участвовавших в конференции, явился удавшейся в целом попыткой сплочения фашистских (и профашистских) элементов¹⁷. Он был прообразом того блока реакционных организаций, который сложился в январе 1933 г. и позволил Гитлеру прийти к власти.

Фашистский разбой приобрел в это время поистине разнузданные формы. Особенно ярко продемонстрировали это события, развернувшиеся вскоре после гарцбургской конференции в той же провинции — Брауншвейг, где министром внутренних дел был нацист. Доставив сюда 100 тыс. штурмовиков из разных местностей Германии, гитлеровская клика устроила провокационное шествие по рабочим районам города Брауншвейг. Результатом были еще невиданные по ожесточенности столкновения: двое убитых, свыше 70 раненых (некоторые затем умерли). В отпоре озверевшим фашистским громилам сложился пролетарский фронт. В день похорон жертв гитлеровского террора, 23 октября 1931 г., в Брауншвейге состоялась массовая политическая забастовка.

А в следующем месяце страну всколыхнуло дело, наглядно обнажившее сущность фашизма. Речь идет об обнародовании секретных проектов приказов на случай взятия власти, обнаруженных полицией у гессенских гитлеровцев. Обещания Гитлера о том, что «головы покатятся в песок», здесь приобрели реальные очертания. Казнь ожидала каждого, кто не будет безоговорочно выполнять все приказы новой власти, кто в 24-часовой срок не сдаст оружие (для таких лиц предусматривался расстрел на месте), кто откажется работать на новых правителей, не говоря уже о тех, кто попытается оказать более активное сопротивление¹⁸. Противники фашизма увидели в этих документах подтверждение своих худших предположений. Совершенно иной была позиция властей начиная с имперского правительства, которое считало, что нет достаточных оснований для насильственных мер против фашистской партии¹⁹.

Наиболее ожесточенные классовые бои на том этапе развернулись в 1932 г. Фашизм рвался к власти с еще невиданной энергией, пользуясь растущей политической поддержкой и огромной финансовой помощью со стороны крупнейших монополий. О крепнущем единомыслии между последними и фашистской кликой свидетельствовали многочисленные факты. Одним из них был прием Гитлера в январе 1932 г. в Индустриальном клубе в Дюссельдорфе, куда съехались промышленники и банкиры не только из Рура, но и из других местностей. Организатор выступления Тиссен отметил «глубокое впечатление», произведенное Гитлером на слушателей, и сообщил о «ряде крупных взносов от магнатов тяжелой промышленности в фонд национал-социалистской партии»²⁰.

Другой факт подобного же рода — создание весной 1932 г. так называемого кружка Кеплера, состоявшего из ряда крупнейших промышленников и банкиров (Ростерг, Шахт, Шредер, Феглер, Рейнхарт и др.) и имевшего целью направлять курс нацистской партии в области экономики. Выступая на первом заседании этого органа (в последующем он был более известен, как «кружок друзей Гиммлера»), Гитлер заявил: «Если вы полагаете, что некоторые пункты нашей партийной программы с экономической точки зрения невыполнимы или могут привести к нежелательным последствиям, то они будут изменены»²¹.

В марте — апреле 1932 г., в связи с окончанием срока полномочий Гинденбурга, состоялись выборы президента республики. Выступив в качестве кандидата, фашистский фюрер собрал в первом туре свыше 11 млн., а во втором — даже свыше 13 млн. голосов (но президентом тем не менее остался Гинденбург). Это означало новое резкое усиление фашистской угрозы. Хотя между теми группировками буржуазии, которые стояли у руля управления, и теми, которые требовали передачи власти нацистской партии, продолжалась борьба — об этом говорило соперничество Гитлера и Гинденбурга на президентских выборах, — реакция в стране неуклонно усиливалась. 1 июня правительство Брюнинга, которое уже казалось недостаточно правым, было заменено кабинетом фон Папена, видевшим свою главную задачу в вовлечении фашистов в состав правительства.

Сложившаяся обстановка побудила КПГ организовать широкую кампанию «антифашистской акции». Под ее знаменами совместный отпор гитлеровскому террору впервые начал приобретать массовый характер; с конца мая повсеместно стали формироваться комитеты единого фронта. В массах укреплялось сознание собственной силы. «Эти недели, — вспоминал писатель-коммунист А. Курелла, — были настоящим праздником пролетариата... КПГ, СДПГ и «Рейхсбаннер» (военизированная республиканская организация. — Авт.) стали действовать сообща против нацистов, защищали друг друга, блокировали казармы штурмовиков... Объединенные в «антифашистской акции» рабочие ощутили вдруг свою силу и дали ее почувствовать врагу»²².

Это можно хорошо проследить по дневнику Геббельса, в частности, по записям, сделанным во время поездки в Рейнско-Вестфальский промышленный район в июле. В первом же городе машина Геббельса столкнулась с колоннами нескрываемо враждебно настроенных людей, и фашистский главарь вынужден был под градом камней убраться отсюда. Даже на своей родине (в Менхен-Гладбахе) он был встречен ругательствами и плевками. В дальнейшем Геббельсу оставалось лишь передвигаться замаскированно, причем его машина, как он пишет, повсюду шла мимо «коммунистических пикетов»²³. С подобным приемом сталкивался и Гитлер. Так, прибыв весной 1932 г. в небольшой городок Тальбург (Ганновер), он был встречен толпой безработных, задержавших его машину у железнодорожного переезда и «приветствовавших» его возгласами «Рот фронт!» Телохранители смогли проложить путь, лишь угрожая пистолетами²⁴.

Наметившееся в совместной борьбе сближение рабочих партий не устраивало, однако, социал-демократических лидеров. Они не только продолжали саботаж антифашистского единства, но и усилили его²⁵. Наиболее тяжелым на том этапе последствием этой самоубийственной политики было поражение пролетариата, когда правящие круги, под давлением нацистской партии, 20 июля 1932 г. осуществили реакционный переворот в Пруссии, сместив находившееся там у власти правительство во главе с социал-демократом Брауном. КПГ призвала к решительному отпору, массы были готовы оказать его, но руководство СДПГ позорно уступило ключевую позицию без боя, тем самым способствуя деморализации части своих сторонников.

Фашисты ликовали. «Начало сделано, — писал «Фёлькишер беобахтер» 21 июля, — мы же доведем все до конца. Необходимо освободить путь для национал-социалистского движения и для взятия им власти». На деле, однако, исход напряженных классовых боев в тот момент еще далеко не определился. 31 июля 1932 г. выборы в рейхстаг, который правительство Папена распустило после своего прихода к власти, показали, что нацисты в погоне за голосами мелкой буржуазии достигли предела; добиться же успеха в завоевании на свою сторону сколько-нибудь значительных прослоек рабочего класса они так и не сумели. Это обострило положение в фашистской партии. Прошло около двух лет со времени первой крупной победы на выборах, а нацисты, хотя они и смогли сколотить значительную массовую базу, находились в том же положении. Перспективы были туманны, предпринятая вскоре после выборов попытка Гитлера занять пост рейхсканцлера не увенчалась успехом, ибо Гинденбург опасался реакции рабочего класса на это, гражданской войны, исход которой трудно было предопределить.

С другой стороны, КПГ на июльских выборах вновь выиграла несколько сот тысяч голосов. Ее авторитет и влияние в массах неуклонно росли. Этому существенно способствовал успех «антифашистской акции», в упорной, кровопролитной борьбе сорвавшей планы фашистов «завладеть улицей». Осенью под руководством коммунистов по всей стране прокатилась забастовочная волна, направленная против чрезвычайных декретов правительства. Всего в течение сентября — декабря в Германии произошло около 1100 забастовок, причем бóльшая часть их окончилась победой или частичной победой рабочих²⁶. Это было одним из признаков определенного перелома в ходе классовой борьбы. Наглядным подтверждением такого поворота явились итоги следующих выборов в парламент (который в сентябре 1932 г. был вновь распущен) — 6 ноября: фашистская партия потеряла более 2 млн. голосов по сравнению с 31 июля. Эти потери относились не только к городам, но и к сельским местностям. Падение популярности гитлеровцев было фактом первостепенной политической важности, свидетельствовавшим о существенных изменениях в соотношении классовых сил. В то же время коммунистическая партия добилась нового успеха, завоевав около 6 млн. голосов и 100 мест в рейхстаге. Это было результатом неутомимой, беззаветной борьбы против фашистской угрозы. Итоги выборов породили у всех поборников демократии надежды на благоприятный исход политического кризиса.

В среде фашистов происходила форменная паника. К падению влияния присоединились серьезные финансовые трудности — результат давления со стороны некоторых магнатов капитала, стремившихся побудить фашистскую клику заключить коалицию с другими крайне правыми организациями — Национальной партией, «Стальным шлемом» и др. Их целью было замаскировать этим характер прихода Гитлера к власти и предотвратить всеобщую забастовку, которой господствующие классы боялись более всего. Газеты были полны сообщений о неповиновении в штурмовых отрядах и уходах из них. Определенные элементы, которых было много и в этих отрядах, и в самой фашистской партии, не хотели более ждать, считая, что победа упущена.

Кульминационным пунктом кризиса фашистской партии стал открытый разрыв между Гитлером и Штрассером — одной из крупнейших фигур нацистского движения. 6 декабря он подал в отставку со всех своих постов, заявив в письме к Гитлеру о нежелании нести и далее ответственность за «политику исключительности», проводимую фюрером и явившуюся причиной изоляции, в какой очутилась партия²⁷. Известно, что Штрассер вел переговоры с генералом Шлейхером, в начале декабря занявшим пост рейхсканцлера, о вступлении в правительство в качестве его заместителя. Панические настроения, овладевшие в этот момент фашистскими главарями, хорошо отражены в дневнике Геббельса. 6 декабря он записал: «Положение партии катастрофично»; двумя днями позже: «Мы все очень подавлены, прежде всего из-за опасения развала партии». В наибольшей растерянности оказался сам Гитлер. По словам Геббельса, он часами ходил по номеру гостиницы, не зная, что предпринять. «Один раз он остановился и сказал: «Если партия распадется, то я в течение трех минут кончу дело при помощи пистолета»».

Но фюрер рано предавался отчаянию. В создавшихся условиях, ввиду неуклонного усиления революционного авангарда рабочего класса, выразившегося в результатах выборов и других фактах, могущественные покровители нацизма не собирались допустить его исчезновения с политической арены. К поддержке Гитлера крупный капитал побуждали причины сугубо материального характера. Глубина экономического кризиса была такова, что прибыли монополий упали до минимума: даже такой гигант, как «Стальной трест», задолжал не менее 400 млн. марок, и его заправилы были заинтересованы в крупных государственных заказах, которые можно было получить только в результате установления «сильной власти», иными словами — фашистского режима²⁸. Хозяева главной химической монополии Германии — «ИГ Фарбениндустри» пострадали от кризиса меньше, но и они были заинтересованы в милитаризации. Речь шла о тех дорогостоящих работах по промышленному производству синтетического горючего, которые имело смысл продолжать лишь при переходе к форсированному вооружению²⁹.

После войны Шредер сообщил: «Когда 6 ноября 1932 г. нацистская партия потерпела первую неудачу и перешагнула свой зенит, поддержка со стороны тяжелой промышленности стала особенно неотложной»³⁰. 19 ноября в канцелярию президента республики поступила петиция, содержавшая требование предоставить руководящую роль в правительстве гитлеровцам. Петицию подписали Тиссен, Шредер, Шахт, директор «Коммерц банк» Рейнхарт, монополист калийного производства Ростерг, председатель союза юнкеров «Ландбунд» Калькрейт и др.³¹ Известно, что это обращение отнюдь не было первым документом подобного рода; так, в сентябре 1932 г. аналогичное требование направила группа предпринимателей Рура³². Но ноябрьское обращение имело несравненно большее значение и сыграло важную роль в дальнейшем ходе событий. За предоставление власти Гитлеру высказались также магнаты капитала, собравшиеся в те дни в Дюссельдорфе на сессию могущественного Объединения по охране общих экономических интересов, о чем 26 ноября было сообщено правительству³³.

Не оставалась в стороне и военщина. Еще в конце 1931 г. командующий рейхсвером Гаммерштейн после длительной беседы с Гитлером пришел к выводу, что фашистский главарь, собственно, добивается того же, что и армия; разница только в темпах. То же несколько позднее утверждал военный министр в правительстве Брюнинга генерал Тренер: Гитлер показался ему «симпатичным, скромным, порядочным человеком»; его намерения и цели хороши, хотя не все средства приемлемы³⁴. В январе 1933 г. Гаммерштейн полностью солидаризировался с теми силами, которые выступали за передачу власти фашистам. Он заявил, что в создавшихся условиях только Гитлер может возглавить правительство³⁵. Сговор командования рейхсвера с гитлеровцами был одной из важнейших предпосылок установления фашистского режима. «Господа генералы, господа офицеры, — провозгласил Гитлер на съезде нацистской партии 1933 г., — тем что я стою здесь, я обязан вам»³⁶.

В течение декабря за кулисами шла оживленная возня с целью сколотить блок типа «гарцбургского фронта», который придал бы видимость «законности» приходу к власти сил самой черной реакции во главе с нацистами. 4 января 1933 г. в доме банкира Шредера в Кёльне в обстановке глубокой секретности Гитлер встретился с бывшим рейхсканцлером фон Папеном, правительство которого потерпело полный провал и который стремился вернуться к власти, пусть в другой роли. Эта встреча имела решающее значение для формирования коалиции нацистов с Национальной партией, «Стальным шлемом» и другими реакционными политическими силами. В течение последующих недель шел торг из-за портфелей, причем для гитлеровцев самым важным, кроме поста рейхсканцлера, предназначавшегося Гитлеру, было заполучить имперское и прусское министерства внутренних дел. Это им удалось, что и предопределило многое в дальнейшем ходе событий. 30 января 1933 г. фашистское правительство пришло к власти.

Подобный исход напряженных классовых боев, длившихся в течение нескольких лет с нарастающим ожесточением, был определен рядом факторов. Первым в их числе следует назвать раскол рабочего класса, не позволивший массовому антифашистскому движению добиться победы. Борьба против наступления фашизма была упорной и самоотверженной, ее участники явили замечательные образцы героизма, они достигли определенных успехов в отпоре фашизму, особенно во второй половине 1932 г., но антикоммунизм социал-демократических лидеров не дал стихийно складывавшемуся единому рабочему фронту превратиться в могучую, непреодолимую силу. КПГ сделала многое для того, чтобы добиться единства, но преодолеть сопротивление руководства СДПГ оказалось невозможным. Нельзя также упускать из виду, что в деятельности КПГ имелись серьезные недостатки сектантского характера, например неправильная стратегическая установка на непосредственную подготовку пролетарской революции, хотя необходимых условий для этого не было, использование в пропаганде вредного тезиса о «социал-фашизме», затруднявшего привлечение рядовых членов и приверженцев СДПГ к единому антифашистскому фронту, и др.³⁷

Германскому фашизму благоприятствовала объективная обстановка в стране. Речь идет не только о страшном обнищании широких масс в годы мирового экономического кризиса. Положение самых разных слоев населения было тяжелым и до этого, что было одним из проявлений общего кризиса германского капитализма; можно напомнить хотя бы о послевоенной инфляции — «законном» ограблении миллионов людей монополиями. Из этих людей фашизм и вербовал первых своих сторонников. Благоприятные для него условия создавались также последствиями военного поражения, Версальским договором, массовое недовольство которым фашисты использовали для культивирования крайнего национализма. Гитлеровцы опирались на весьма прочные националистические традиции, особенно сильные в мелкобуржуазной среде. Проповедь реваншизма в Германии веймарского периода вели отнюдь не только открытые фашисты, а по сути дела весь буржуазный лагерь, хотя и в разных формах.

Реваншистские замыслы сыграли огромную роль при решении господствующими классами вопроса о том, призвать ли нацистскую клику к власти. Выход из кризиса они видели лишь в переходе к форсированному перевооружению и получении с этой целью крупных государственных заказов; такой ход развития гарантировали фашисты. Эти соображения наряду со страхом перед революционизированием трудящихся и побудили монополии передать власть гитлеровской клике.

Примечания

1. Schmidt P. Zwanzig Jahre Soldat Adolf Hitlers. Köln, 1941, S. 99. Спустя год требования оставались теми же: «Мы не вступим ни в какое правительство, — заявил Г. Штрассер, — если не возьмем в свои руки армию и полицию». — ЦПА ИМЛ, ф. 215, оп. 1, д. 89,

2. Institut für Marxismus-Leninismus beim ZK der SED, Archiv, 10/146, Bl. 97.

3. Фонды Центрального музея революции, 10439/45 Д445—11Щ.

4. «Правда», 1930, 29 сентября; ЦГАОР, ф. 4459, оп. 2, д. 554.

5. XI пленум Исполкома Коминтерна. Стенографический отчет, т. I. М., 1932, с. 145; Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, Bd. 4, S. 268.

6. Hallgarten G. W. F., Radkau J. Deutsche Industrie und Politik von Bismarck bis heute. Frankfurt a. M. — Köln, 1974, S. 203.

7. Stegmann D. Op. cit., S. 417.

8. Галкин А. Л. Германский фашизм. М., 1967, с. 58—59.

9. «Deutsche Allgemeine Zeitung», 6.XII 1930; Gessler O. Reichswehrpolitik in der Weimarer Zeit. Stuttgart, 1958, S. 84, 568.

10. См.: Гинцберг Л. И. Идеологическая подготовка прихода фашизма к власти. — В кн.: Ежегодник германской истории 1969. М., 1970.

11. «Dokumentation der Zeit», 1963, N 293, S. 19.

12. «Berliner Börsen-Courier», 3.VI 1931.

13. Мировые экономические кризисы 1848—1935 гг., т. 1, с. 590—591.

14. Сидоров А. Фашизм и городские средние слои в Германии. М., 1936, с. 97-100.

15. Петрушов А. Аграрные отношения в Германии. М., 1945, с. 53.

16. Winkler II. A. Mittelstand, Demokratie und Nationalsozialisten. Köln, 1972, S. 175.

17. Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, Bd. 4, S. 305.

18. См.: Гинцберг Л. И. На пути в имперскую канцелярию. М.. 1972, с. 220.

19. Vorhang T. Op. cit., S. 147; Bruning H. Memoiren, 1918—1934. Stuttgart, 1970, S. 463.

20. Thyssen F. Op. cit., p. 101.

21. Helfferich E. 1932—1946. Tatsachen. Jever, 1969, S. 14; см. также: Vogelsang R. Der Freundeskreis Himmler. Zürich — Frankfurt a. M., 1972.

22. «Einheit», Sonderheft, September 1962, S. 71—72; см. также: Die Antifaschistische Aktion. Dokumentation und Chronik. Berlin, 1965.

23. См.: Гинцберг Л. И. На пути в имперскую канцелярию, с. 285—286.

24. Allen S. The Nazi Seizure of Power. The Experience of a Single German Town 1930—1935. Chicago, 1965, p. 90.

25. Это было весьма на руку фашистам, с беспокойством следившим за усилиями КПГ, направленными на сплочение рабочего класса. В инструкции руководства НСДАП местным организациям в связи с выборами 31 июля 1932 г. говорилось: «Необходимо противодействовать любой попытке КПГ установить единый фронт с СДПГ, квалифицируя это как измену классово-сознательному пролетариату» (!) (Kele M. Op. cit., p. 206).

26. Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, Bd. 4, S. 365—366; «Beiträge zur Geschichte der Arbeiterbewegung», 1971, N 3, S. 465.

27. «Tägliche Rundschau», 9.XII 1932; см. также: Documents on Nazism, 1919—1945. J. Noakes and G. Pridham (Eds). London, 1974, p. 141—142.

28. Gossweiler К. Die Rolle das Monopolkapitals bei der Herbeiführung der Röhm-Affäre. Berlin, 1963 (дисс).

29. Trials of War Criminals before Nuremberg Military Tribunals, v. VII. Washington, 1951, p. 16, 538—539; Розанов Г. Л. Германия под властью фашизма (1933-1939). М., 1961, с. 46.

30. Hallgarten G. W. F. Hitler, Reichswehr und Industrie. Frankfurt a. M., 1955, с 116.

31. «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1956, N 2, S. 366.

32. Schweitzer A. Big Business in the Third Reich. Bloomington, 1964, p. 103.

33. Deutsches Zentralarchiv Potsdam, Bracht-Nachlass, Bd. II, Bl. 164.

34. Hammerstein K. von. Schleicher, Hammerstein und die Machtübernahme 1933. — «Frankfurter Hefte», 1956, N 1, S. 17; Groener-Geyer D. General Groener. Frankfurt a. M., 1955, S. 285—286.

35. Bracher К. D., Sauer W., Schultz G. Die nationalsozialistische Machtergreifung. Köln, 1960, S. 733—734.

36. Ibid., S. 732.

37. Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung. Bd. 4, S. 281, 313; Pieck W. Der neue Weg zum gemeinsamen Kampf für den Sturz der Hitlerdiktatur. Berlin, 1957, S. 24—29, 53; Ulbricht W. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, Bd. I. Berlin, 1953, S. 455, 602.