Причины возникновения фашизма и условия захвата им государственной власти

Истоки и причины рождения фашизма может выявить лишь анализ общего соотношения сил между империализмом и антиимпериалистическими силами в международном масштабе, а также конкретной внутренней обстановки в тех странах, где фашизм зародился. Фашизм появился в период, когда империализм вступил в стадию своего общего кризиса. Октябрьская революция в России вырвала важное звено из цепи мирового империализма. Отныне мир оказался расколотым на две противоположные системы. Как указывал В. И. Ленин, «уничтожение капитализма и его следов, введение основ коммунистического порядка составляет содержание начавшейся теперь новой эпохи всемирной истории»¹. Мировой революционный процесс получил мощный толчок для дальнейшего развития. В борьбу включились новые классовые силы.

В этих условиях ряд национальных отрядов мирового империализма оказался не в состоянии противостоять революционному натиску традиционными методами. По выражению В. И. Ленина, «весь мир стал теперь иным, буржуазия повсюду стала тоже иной»². Дальнейшее существование и развитие империалистических государств оказались обусловленными нахождением новых форм подавления трудящихся.

Новые формы реакционно-диктаторской консолидации общества стали необходимыми для монополистического капитала ряда стран и для обеспечения его узкогрупповых интересов перед лицом ожесточенной конкурентной борьбы в собственном лагере. Эта борьба — проявление объективных противоречий капиталистического общества — не могла и не может исчезнуть даже тогда, когда поставлен вопрос о существовании капитализма, как такового. Как бы важна и актуальна ни была задача общей борьбы против утверждения новой общественной формации — социализма, империализм не может сбросить с себя груз собственных противоречий. Монополистические группировки не прекращают попыток урвать что-либо для себя за счет своих же классовых партнеров.

Не следует забывать и о международной функции фашизма, которая была заложена в самой его сущности и нашла свое проявление, когда фашизм овладел государственной властью. Немецкие коммунисты, борясь против захвата фашистами власти в Германии, неоднократно подчеркивали, что Гитлер — это война, что никакие мирные заверения нацистов не могут скрыть их намерений перевооружиться и в угоду мировому капиталу броситься прежде всего на Советский Союз как основной оплот антиимпериалистической борьбы во всем мире. Об этом же говорил П. Тольятти в докладе на VII конгрессе Коминтерна³.

Таким образом, со всей очевидностью вырисовываются три основных фактора, порождающих фашизм и превращающих его в орудие монополистического капитала: а) в конкретной исторической обстановке фашизм нужен определенным отрядам империализма, чтобы справиться с нарастанием революционного движения, разрешить в свою пользу классовые противоречия, которые неразрешимы старыми методами и формами борьбы; б) тоталитарный режим и привлечение всех национальных ресурсов нужны монополистическим группам одной страны или группе стран, чтобы удовлетворить империалистические интересы за счет других государств; в) мировому капиталу нужен фашизм, чтобы разрушить главный оплот международного революционного процесса и антиимпериалистической борьбы — Советский Союз.

Фашизм зародился и начал развиваться в Италии на пороге 20-х годов — в бурный период послевоенных классовых столкновений. В результате первой мировой войны страна оказалась в тяжелом экономическом положении. Оценивая его, А. Грамши писал: «Итальянское государство политически атрофировалось, ибо атрофировался аппарат промышленного и сельскохозяйственного производства, который составляет сущность политического государства. Вынужденный во время войны и в целях войны вступить в тесную связь с экономическими аппаратами, гораздо более мощными, итальянский экономический аппарат был дезорганизован, выведен из равновесия, потерял жизненный импульс»⁴. Перевод экономики на мирные рельсы, проходивший весьма болезненно, лишь усугублял это положение. Безудержно росла безработица. Рабочий класс и крестьянство все настойчивее и активнее поднимались на борьбу за свои коренные интересы.

Соотношение сил в стране резко изменилось в пользу революционных рабочих и крестьян. Итальянский исследователь-марксист П. Алатри пишет: «По окончании войны Италия являла собой совсем не ту картину, которую надеялся увидеть господствующий класс: в Италии сложилась революционная ситуация»⁵. Монополистический капитал оказался в трудном положении. Методы буржуазного парламентаризма все яснее обнаруживали неспособность обеспечить защиту интересов буржуазии. А. Грамши в докладе Национальному совету социалистической партии, опубликованном в начале мая 1920 г., указывал: придя к власти, фашизм пустит в ход все средства из арсенала насилия, чтобы обречь промышленный и сельскохозяйственный пролетариат на рабский труд, сделает все, чтобы беспощадно разгромить органы политической борьбы рабочего класса (социалистическая партия) и включить органы экономического сопротивления (профсоюзы и кооперативы) в аппарат буржуазного государства⁶.

К этому добавлялось и то обстоятельство, что итальянский монополистический капитал не извлек из мировой войны тех выгод, на которые рассчитывал, хотя Италия находилась в лагере победителей. Итальянский империализм практически сразу после окончания первой мировой войны стал думать о новом переделе мира. Шовинистическая пропаганда оперировала такими лозунгами и понятиями, как «нас предали», «над нами надругались», «спасение нации», «укрепление ее достоинства» и т. п.

Для разгрома революционного движения, противоборства с всевозрастающим антиимпериалистическим воздействием Советского Союза, для решения агрессивных задач вовне монополистический капитал Италии искал «крепкую руку», политическую силу, которая была в состоянии совершить государственный переворот и установить открытую реакционную диктатуру буржуазии. Такая сила была найдена в лице возникшего в марте 1919 г. фашистского движения, возглавлявшегося Бенито Муссолини. В октябре 1922 г. власть в стране оказалась в руках фашистов. Открылась одна из самых мрачных страниц истории Италии.

Фашистское движение в Германии зародилось примерно в то же время и при тех же исторических обстоятельствах, что и в Италии. Особый характер классовых столкновений в Германии привел к тому, что германский фашизм прошел более длительный путь к власти. Однако причины появления фашизма и превращения его в орудие диктатуры монополистического капитала в Германии и Италии в основных своих чертах схожи.

Германский империализм, сформировавшийся позднее других, с самого своего зарождения проявил себя особенно агрессивно. Анализируя данный процесс, В. И. Ленин писал, что «против этой группы, англо-французской главным образом, выдвинулась другая группа капиталистов, еще более хищническая, еще более разбойничья — группа пришедших к столу капиталистических яств, когда места были заняты...»⁷

Империалистическая кайзеровская Германия не смогла решить военным путем захватнические задачи, выдвинутые германским монополистическим капиталом. Более того, в результате поражения она потеряла важные территориальные и политические позиции, которыми обладала перед войной. Представители Германии были вынуждены подписать, по выражению В. И. Ленина, «грабительский» Версальский договор, который поставил страну «в условия полного бесправия и унижения»⁸.

Позиции германского империализма оказались подорванными и внутри страны. Воздействие Октябрьской революции в сочетании с кризисом кайзеровской власти, наступившим в результате тяжелого военного поражения, привело к созданию в стране революционной ситуации. Революция в Германии, разразившаяся в ноябре 1918 г., в силу ряда причин приняла буржуазно-демократический характер. У германского монополистического капитала хватило сил, чтобы справиться с натиском революционных масс. Вместе с тем он оказался вынужденным пойти на создание в стране буржуазно-парламентского строя и предоставить ряд демократических прав трудящимся.

В этих условиях, когда страна изнывала под гнетом Версальского договора и переживала бурный период классовых схваток, в Германии возникло фашистское движение с его крайне националистической, шовинистической и антикоммунистической направленностью.

Первая попытка германского фашизма захватить власть была совершена в ноябре 1923 г., когда революционный подъем был уже на исходе. Выступление фашистов в Мюнхене, получившее наименование «пивного путча», было подавлено военно-полицейской силой. Монополистический капитал в тот момент еще был в состоянии справиться с революционным движением буржуазно-демократическими методами — с помощью послушной социал-демократии и политики частичных уступок и реформ. С другой стороны, германский империализм еще недостаточно оправился тогда от военного поражения и не мог реально выдвигать задачи восстановления и усиления своих международных позиций с последующим переходом к политике захватов. В то время он рассматривал фашизм только как резерв, который было рано бросать в бой, но который нужно было сохранить для будущих сражений.

Последующее десятилетие коренным образом изменило политическое и экономическое лицо Германии. В стране сохранились острые социальные противоречия. Крепла и закалялась в борьбе Коммунистическая партия Германии. Она превращалась в ту организующую и направляющую политическую силу, которой так не хватало рабочему классу во время Ноябрьской революции 1918 г. К началу 30-х годов монополистическому капиталу противостоял внушительный авангард трудящихся в лице сильной компартии, за которой шли миллионы сторонников. Коммунистическое движение становилось особенно опасным для монополистического капитала в силу экономического кризиса и массовой безработицы, разразившихся в конце 20-х годов. Реформистские методы и социальная демагогия буржуазных партий и социал-демократии оказывались недостаточными для борьбы с нарастанием революционной волны.

Вместе с тем германский империализм сумел к этому времени в значительной степени оправиться от потрясений первой мировой войны. В 1927 г. промышленность Германии превзошла уровень довоенного производства. Увеличилась мощь гигантских монополистических объединений и фирм: «ИГ Фарбениндустри», Круппа, «Стального треста» и др.

Заправилы монополистического капитала сочли, что близится время ревизии Версальского договора и осуществления захватнических планов, родившихся еще во времена кайзеровской Германии. Начали проявляться и стремления, которые позднее сформировались в международную функцию фашизма, — создать военный кулак для борьбы против Советского Союза. Веймарская республика с ее буржуазно-парламентской системой, многопартийностью явно не годилась для этих целей.

Внутренний и внешний моменты тесно переплетались между собой: приступить к осуществлению империалистических целей германский монополистический капитал мог лишь в случае надежного обеспечения собственного тыла, т. е. подавления революционного движения в стране и установления сильной диктаторской власти.

Таким образом, в Германии 30-х годов, как и в Италии 20-х, возникла обстановка, когда монополистическому капиталу существующие формы господства мешали решить внутреннюю задачу подавления революционного движения и внешнюю — подготовку империалистической агрессивной войны, прежде всего против Советского Союза. Это и явилось главной причиной передачи власти в руки фашистской партии, которую возглавил Адольф Гитлер. В Отчетном докладе ЦК ВКП (б) XVII съезду партии подчеркивалось: приход фашистов к власти надо рассматривать «как признание того, что буржуазия уже не в силах властвовать старыми методами парламентаризма и буржуазной демократии, ввиду чего она вынуждена прибегнуть во внутренней политике к террористическим методам управления, — как признак того, что она не в силах больше найти выход из нынешнего положения на базе мирной внешней политики, ввиду чего она вынуждена прибегнуть к политике войны»⁹.

Передача германским монополистическим капиталом власти Гитлеру в январе 1933 г. возвела фашизм в степень международной опасности. Под властью крайне реакционной шовинистической диктатуры оказалась страна, в которой монополистические группы, как уже указывалось, были наиболее хищническими и разбойничьими и которая обладала экономическим потенциалом, позволявшим подкрепить империалистические планы внушительной военной силой.

Захват власти фашистами в Испании произошел в иной внутренней и внешней обстановке, чем в Италии и Германии. Тем не менее причины зарождения фашизма и его превращения в правящую силу в сущности своей были те же.

Расстановка классовых сил в Испании была такова, что реакционная олигархия не могла рассчитывать на установление фашистской диктатуры собственными силами. Настроения в пользу республики и демократических преобразований были широко распространены среди трудовых слоев населения города и деревни, среди части мелкой и средней буржуазии, а также в определенных военных кругах. В коллективном труде испанских коммунистов, созданном под руководством Долорес Ибаррури, указывается: «Опыт 1931, 1932 и 1934—1936 гг. показал фашистским и реакционным элементам, что в национальном масштабе они сами по себе не имели достаточно сил для разгрома демократии. В самой Испании демократия была, бесспорно, сильнее, чем реакция и фашизм»¹⁰.

Это обстоятельство заставило испанских фашистов искать поддержки за границей, прежде всего в Германии и Италии. Оттуда они получили прямую военную и политическую помощь, которая сыграла решающую роль и позволила реакционной военщине, поддерживаемой буржуазией, выиграть гражданскую войну и установить в Испании фашистскую диктатуру.

Гитлер и Муссолини посылали свои войска сражаться в Испанию не только в интересах испанского монополистического капитала. В генерале Франко они видели, партнера по антикоммунистическому пакту и борьбе за осуществление агрессивных планов перекройки политической карты Европы и мира в пользу фашистских государств.

Не следует сбрасывать со счетов и военно-стратегические мотивы, Испания, охваченная гражданской войной, явилась удобным военным полигоном, на котором немецкие и итальянские генералы проверяли боеспособность вновь созданных агрессивных вооруженных сил, отрабатывали тактические схемы для ведения будущих захватнических войн. Немецкий генерал фон Рейхенау в 1938 г. заявил по поводу военных действий в Испании: «Два, года войны принесли больше пользы, чем десять лет обучения в мирных условиях»¹¹. По выражению А. Нордена, «для вермахта третьего рейха его агрессивная война против испанского народа явилась как бы университетским курсом, подготовившим его к экзамену второй мировой войны»¹².

Для испанской реакции главная задача, которую она намеревалась решить с помощью фашистской диктатуры, состояла в том, чтобы подавить нарастающее революционное движение. Задача осуществления агрессивных устремлений не выступала на первый план столь отчетливо, как у гитлеровской Германии. Франкистский режим не располагал достаточным военно-экономическим потенциалом, чтобы претендовать на одну из главных ролей в мировом фашистском альянсе. Он соглашался на роль младшего партнера, который, однако, не прочь получить определенную долю в случае победы фашистских государств.

К началу второй мировой войны ведущие позиции в группе европейских фашистских государств, бесспорно, заняла гитлеровская Германия. Этому способствовали крайняя агрессивность немецкого фашизма, порожденная реваншистскими захватническими планами империалистических кругов Германии, а также наличие большого промышленного потенциала, который позволял создать мощную армию и оснастить ее современным вооружением.

В малых странах Европы фашистские движения не играли самостоятельной роли. Они смогли оказаться у власти в качестве коллаборационистов, полностью поддерживающих немецко-фашистских оккупантов, или в роли марионеток гитлеровской Германии, которая в силу тех или иных причин оставила им некоторые атрибуты мнимой независимости.

Фашисты приходили к власти в условиях ожесточенной классовой борьбы. Одной решимости монополистического капитала установить эту реакционнейшую из диктатур было недостаточно. Чтобы осуществить свои замыслы, ему необходимо было преодолеть сопротивление антифашистских, демократических сил.

Фашизм, еще не захвативший государственной власти и не создавший прочных позиций в массах, испытывает серьезные затруднения. Фактически он находится в положении, когда может быть отброшен и раздавлен своим противником. Однако это не может произойти стихийно. Антифашистские силы могут победить, если они организованны и сплоченны, а их действия предельно целенаправленны. Главная цель фашизма — разгром рабочего класса и его партий, но он не ограничивается этим. Он предпринимает поход и против всех других демократических сил и учреждений, вплоть до буржуазно-либеральных. Захватив власть, фашистские диктаторы, используя рычаги государственной власти, ее машину подавления, разгоняют все политические партии (кроме фашистской), ликвидируют представительные органы, лишают всех демократических и иных прав подавляющую массу населения страны.

Таким образом, фашизм, несмотря на всю его демагогию и социальное маневрирование (о чем будет сказано ниже), объективно противопоставляет себя широким слоям населения, уже одним этим создавая предпосылки для антифашистского фронта, главной организующей и движущей силой которого является рабочий класс. Исход борьбы между фашистами и антифашистами в решающей степени зависит от того, в каком состоянии находится рабочий класс, от его способности в данный момент сплотить и повести за собой другие демократические, антифашистские силы.

Исторический опыт показывает, что рабочий класс может решить эту задачу только при условии единства своих собственных рядов. Практически это означает договоренность и совместные действия против фашизма и коммунистов, и социалистов (социал-демократов). И поскольку коммунистические партии являются наиболее последовательными, решительными выразителями и защитниками классовых интересов рабочих и других трудовых слоев, наиболее самоотверженными борцами против фашизма, успех или неуспех схватки с фашизмом оказывается во многом обусловленным способностью коммунистической партии выработать правильную тактическую линию по отношению к социалистам и таким образом внести решающий вклад в дело установления единства в самом рабочем классе.

Вместе с тем, какой бы правильной ни была политическая платформа и тактика коммунистов, как бы самоотверженно ни боролись они за единство действий, успех возможен лишь при наличии воли к единству и последовательности в стремлении к нему у социалистов и других антифашистских сил. Отсутствие такой воли у союзников или возможных союзников коммунистов по антифашистской борьбе является фактором практически невосполнимым.

Буржуазные и социал-демократические исследователи часто игнорируют эту важную сторону вопроса. Они охотно смакуют ошибки коммунистов (самими же коммунистами вскрытые), возводят их в абсолют. Тем самым они пытаются снять историческую ответственность за поражение антифашистских сил с тех, кто был непоследователен и пассивен, кто проявлял колебания в решающие моменты борьбы, разрушал единство и таким образом играл на руку общему врагу.

Необходимость и возможность совместных действий продемонстрировал в феврале 1934 г. пролетариат Австрии. Социал-демократы и коммунисты вместе сражались против фашистов и войск реакционного правительства. Это был первый вооруженный отпор рабочего класса фашизму после захвата власти фашистами в Италии и в Германии.

Совместные действия коммунистов и социалистов во Франции в 1934 г. сорвали заговор французских фашистов и привели к сплочению демократических сил страны на основе Народного фронта. Франция показала, что можно отразить наступление фашизма в крупной и высокоразвитой капиталистической стране, и наметила единственно надежный путь к этому — создание Народного фронта и сплочение вокруг него всех демократических, антифашистских сил.

VII конгресс Коминтерна, собравшийся летом 1935 г., подвел итоги борьбы с наступающим фашизмом и сделал вывод о необходимости дальнейшего развития и практического применения тактики единого фронта. Коммунисты отказались от имевших место неправильных оценок социал-демократии как социал-фашизма и главной социальной опоры буржуазии. Конгресс еще раз заявил о готовности коммунистов к совместным действиям с социал-демократами в борьбе против фашизма. Он признал, что наиболее эффективной формой для объединения всех антифашистских сил является Народный фронт, выдвигающий антиимпериалистические, общедемократические задачи.

Развивая это положение, коммунисты пришли к выводу о целесообразности создания правительства пролетарского единого фронта или антифашистского Народного фронта. Они высказались за участие компартий в таком правительстве в зависимости от обстановки в каждой данной стране. При этом, однако, имелось в виду, что коммунисты ни при каких обстоятельствах не пойдут на примирение с реформистской идеологией и практикой, что они, как и прежде, будут разоблачать социал-демократизм как идеологию и политику классового сотрудничества с буржуазией.

Конгресс дал принципиальную оценку причин победы фашизма. Он указал на то, что рабочий класс в странах, где фашизм захватил власть, оказался недостаточно организованным и сплоченным. Это обусловливалось, с одной стороны, соглашательской политикой социал-демократии, ее нежеланием единства действий с коммунистами, а с другой — относительной слабостью самих коммунистических партий, которые не были в состоянии повести за собой весь рабочий класс, все потенциальные антифашистские силы.

Анализ политической борьбы в Италии 20-х годов убедительно подтверждает вывод о том, что фашизм побеждает лишь в том случае, если антифашистские силы раздроблены, социалисты проявляют непоследовательность, а коммунисты не поднялись до уровня основной собирательной силы антифашистской борьбы, если дело не дошло до единства действий рабочего класса и его политических отрядов, до создания в стране единого антифашистского фронта.

Была ли предрешена победа германского фашизма? Г. Димитров на VII конгрессе Коминтерна ответил на этот вопрос отрицательно. При этом он указал на те конкретные действия со стороны рабочего класса, которые могли привести фашизм к поражению: «...он должен был добиться установления единого антифашистского пролетарского фронта, заставить вождей социал-демократии прекратить поход против коммунистов и принять неоднократные предложения Компартии о единстве действий против фашизма.

Он должен был при наступлении фашизма и при постепенной ликвидации буржуазией буржуазно-демократических свобод не удовлетвориться словесными резолюциями социал-демократии, а отвечать подлинной массовой борьбой, затрудняющей осуществление фашистских планов германской буржуазии.

Он должен был не допустить запрещения правительством Брауна — Зеверинга Союза красных фронтовиков, а установить между ним и почти миллионным рейхсбаннером (военизированная организация социал-демократов. — В. Е.) боевой контакт и заставить Брауна и Зеверинга вооружить и тот и другой для отпора и разгрома фашистских банд.

Он должен был вынудить лидеров социал-демократии, возглавлявших правительств Пруссии, принять меры обороны против фашизма, арестовать фашистских вождей, закрыть их печать, конфисковать их материальные средства и средства капиталистов, субсидировавших фашистское движение, распустить фашистские организации, отнять у них оружие и т. д.»¹³.

Эти меры могли быть приняты только в том случае, если бы германский рабочий класс противопоставил фашизму единство своих рядов и выступил во главе антифашистского фронта всех демократических сил. Этого не произошло в Германии, так же как не случилось в Италии. И итальянский, и германский фашизм смог разбить своих противников поодиночке.

Коммунисты Германии в период наступления фашизма не избежали серьезных сектантских ошибок. Они не всегда правильно оценивали соотношение между растущей опасностью фашизма и задачами борьбы против социал-демократизма. Соглашательская, резко антикоммунистическая, а порой просто предательская с точки зрения интересов рабочего класса политика правых лидеров германской социал-демократии толкала коммунистов на неправильные выводы в отношении этой партии и ее сторонников.

Но не эти ошибки явились главным препятствием для установления единства действий рабочего класса и создания широкого антифашистского фронта в Германии. В своей борьбе за единство Компартия Германии наталкивалась на непреодолимую стену антикоммунизма, воздвигнутую руководством СДПГ. Эта стена возникла не в результате отдельных ошибок или неправильных оценок: она сложилась вследствие политики раскола рабочего класса, последовательно осуществлявшейся лидерами германской социал-демократии.

В Отчетном докладе о деятельности Исполкома Коминтерна VII конгрессу Коммунистического Интернационала В. Пик, касаясь установления фашистской диктатуры в Германии, указывал, что немецкие коммунисты, несмотря на их самоотверженную борьбу, были «бессильными одни отвратить эту катастрофу от рабочих масс»¹⁴. Они пытались активизировать действия пролетариата, всячески старались побудить СДПГ к совместным выступлениям. «Но социал-демократическая партия, — отмечал В. Пик, — решительно отклоняла все попытки коммунистов. Даже тогда, когда фашисты уже перенесли борьбу на улицу, когда во всех городах Германии фашисты терроризировали рабочих и убивали из-за угла виднейших представителей пролетариата, — даже тогда социал-демократия продолжала ограничиваться лишь бессильными парламентскими протестами»¹⁵.

Историческая вина германской социал-демократии состоит в том, что, ведя за собой значительную часть немецкого рабочего класса, она объективно действовала вопреки его интересам, на руку его классовому противнику — монополистическому капиталу, стремившемуся к установлению фашистской диктатуры.

Коммунистам Испании в ходе борьбы против реакции удалось создать Народный антифашистский фронт. Он одержал победу на выборах в кортесы в феврале 1936 г., что привело к образованию левого правительства, пользовавшегося поддержкой компартии. Фашизм ответил на это военным путчем, который перерос в тяжелую гражданскую войну.

К этому времени в мире уже достаточно четко вырисовывались две противостоящие группировки империалистических держав, германо-итальяно-японская и англо-франко-американская. Вторая группировка стояла перед лицом агрессии со стороны фашистских держав, не скрывавших своих планов передела мира. Путем соглашений и уступок английские, французские и американские политики надеялись отвратить фашистскую агрессию от себя и направить ее против Советского Союза. В кратком курсе истории Коммунистической партии Испании справедливо указывалось, что «политика невмешательства и «нейтрализма» представляла собой применение к Испании политики поощрения германского и итальянского фашизма, которую проводили самые хищнические круги международного монополистического капитала...»¹⁶

Испанские события не были ни единственным, ни даже самым главным примером подобного поощрения. Конечно, в Италии и Германии фашизм сумел получить власть в итоге тех или иных внутриполитических процессов. Но неустойчивые в первый период пребывания у власти фашистские режимы не могли бы утвердиться, если бы правящие круги крупных капиталистических держав воспрепятствовали этому. Известно, что дело обстояло как раз наоборот. Господствующие классы Англии и США отнеслись к фашистским диктаторам благожелательно, оказывали им прямую материальную и моральную поддержку. Особенно велика была она в отношении Германии, что имело немалое значение для подготовки ею второй мировой войны. Такая позиция обусловливалась тем обстоятельством, что в глазах империалистов фашистские страны были ударным кулаком международной реакции, направленным против первой страны социализма, против освободительного движения трудящихся. В этом заключалась роль фашизма в международном масштабе.