4. Углубление кризиса фашистского режима в Германии

Тяжелые военные поражения гитлеровских войск на советско-германском фронте, крах фашизма в Италии и растущее освободительное движение во всей Европе оказали серьезное воздействие на внутреннюю обстановку в фашистской Германии. Обострялся внутриполитический кризис. Новые попытки наступления, которых Геббельс так ждал, не принесли желаемых результатов. В сентябре он разочарованно писал в своем дневнике: «Теперь мы снова можем говорить о серьезном кризисе на Востоке».

Увеличивающиеся потери на фронте и последствия тотальной мобилизации только усиливали тяготы, возлагаемые на трудящихся. Служба безопасности (СД) докладывала из всех районов Германии, что население «жаждет мира». Усиливалось уже начавшееся весной недоверие к правительству, участились критические высказывания в адрес фашистской партии и государственного руководства, росло сомнение в победу немцев. Сократилось число людей, верящих в победоносный исход войны. «Большинство людей очень подавлено и не видит правильного выхода», — говорилось в одном из отчетов СД. Чаще слушались запрещенные передачи зарубежных радиостанций, и прежде всего сообщения о жизни немецких военнопленных в Советском Союзе. Крах фашистского господства в Италии отрезвляюще действовал на все более широкие слои немцев и увеличивал сомнения в так называемой «непобедимости» фашистской Германии. У многих росло такое чувство, что «кольцо вокруг Германии сжимается все туже и туже и события мчатся навстречу кризису» — таково заключение одного отчета СД от 18 октября. Интенсивная эвакуация женщин и детей из районов страны, наиболее сильно подвергавшихся воздушным налетам, приводила к смятению. В некоторых районах Рейнской и Рурской областей происходили настоящие демонстрации против решения властей не выдавать продовольственные карточки лицам, возвращавшимся в несоответствии с планом. «События подобного рода, оказывающие глубокое влияние на общее настроение», ранее не наблюдались.

Развитию этих событий способствовало ухудшение снабжения и усиление эксплуатации трудящихся. Как признавал Заукель весной 1943 г., неуклонный рост цен не позволял почти двум миллионам семей в Германии выкупить положенные им по карточкам и ордерам продовольственные и промышленные товары. В мае 1943 г. значительно снизились нормы выдачи мяса. «Средний потребитель» получал по 250 граммов мяса в неделю. Еще большее недовольство вызвало сокращение выдачи картофеля осенью 1943 г. Если зимой 1942/43 г. на каждого человека в неделю выдавалось 3,5 кг картофеля, то зимой 1943/44 г. норма составила уже 2,5 кг, а в некоторых округах даже 1,5 кг. Эти сокращения норм не могли компенсироваться увеличением недельной порции хлеба на 100 г, объявленным 22 сентября. Если министр сельского хозяйства Бакке при объявлении тотальной войны заявлял, что нормальное обеспечение продовольствием гарантируется и нет необходимости проводить новые мероприятия, то осенью 1943 г. имперское министерство сельского хозяйства констатировало, что «после четырех лет войны... абсолютно невозможно избежать трудностей в снабжении продуктами питания». Из-за недостатка текстильных товаров была временно прекращена выдача ордеров, что только обострило напряженную обстановку. Повсюду ширилась торговля из-под полы и меновая торговля. Генерал Йодль в ноябре 1943 г. заявил следующее: «По всей стране шагает дух разложения». Одновременно снижалась боеспособность вермахта. Быстрый спад сил особенно выражался в мобилизации лиц 1884—1893 гг. рождения, в использовании шестнадцатилетних школьников в качестве зенитчиков и девушек в военно-воздушных силах и штабах. Падение боевого духа немецких солдат и у части военного руководства вынудило Кейтеля в августе 1943 г. прибегнуть к угрозам: «Вермахт не остановится перед тем, чтобы исключить из своих рядов и отдать под гражданский суд тех, кто болтовней наносит вред безопасности империи». «Понижение боеспособности должно быть компенсировано повышенной жестокостью при ведении боевых действий», — требовал Гиммлер уже при подготовке летних боевых операций. «Ужас и террор, сопровождавшие нас в боях за Харьков, — заявил он в апреле, — это отличное оружие, и его следует не ослаблять, а, наоборот, усиливать». В конце 1943 г. во все соединения вермахта были направлены офицеры по национал-социалистскому руководству (НСФО). Усиленной фашистской пропагандой и с помощью широко разветвленной системы шпиков они должны были противодействовать падению боевого духа в вермахте. Хотя было очевидно, что кризис все обостряется, масса немецких солдат все же продолжала следовать за фашистским руководством и приносила неисчислимые жертвы на алтарь бессмысленной и преступной войны.

В то время как все громче раздавался стон немецкого народа под тяготами войны и во все больших слоях населения страны росла жажда мира, господствующие круги гитлеровской Германии продолжали наслаждаться своим благополучием и получали растущие прибыли от преступной войны. Лица, принадлежащие к руководителям партии и экономики, под различными предлогами уклонялись от трудовой повинности. Крупные акционеры, генеральные директора и фашистская партийная верхушка устраивали праздники, приобретая на «черном» рынке большое количество продуктов и различных товаров, а их представители кутили в ночных клубах Парижа. В крупных спекуляциях продовольственными товарами были замешаны имперский министр внутренних дел Фрик, министр по вопросам воспитания Руст, министр сельского хозяйства Дарре, рейхсфюрер по вопросам труда Хирль, гауляйтер Грайзер, бывшие главнокомандующие сухопутными и военно-морскими силами Браухич, Редер и др. Когда на одном из процессов над спекулянтами был упомянут генеральный директор Цанген, имперский министр юстиции лично запретил дальнейшее расследование этого дела. Тотальная война являлась, таким образом, мероприятием по обеспечению доходов господствующих кругов.

Постоянный рост выпуска военной продукции совпадал со стремлением германских концернов к максимальным прибылям. В своих политических действиях германский монопольный капитал добился сглаживания ряда противоречий между отдельными группами: важнейшие из этих групп удерживали ведущие позиции в руководящих государственных органах или стремились к этому. Но это видимое единство не исключало борьбу между монополиями и поиски путей сохранения собственной власти независимо от намечающегося поражения фашистов. При этом конкурентная борьба не устранялась путем «аккуратного разграничения сфер влияния и функций» или другими методами, как это снова и снова пытаются доказать буржуазные идеологи, а, наоборот, всесторонне обострялась. Теперь конкуренция обострилась в борьбе за государственные заказы, закупки, кредиты и другие виды гарантий прибылей со стороны государства, а также за обеспечение рабочей силой и сферы влияния на целые промышленные отрасли. Эта борьба велась в совете по вооружению, министерствах, комитетах, картелях, имперских объединениях, экономических палатах округов и в имперских промышленных группах.

С начала 1943 г. ведущие монополии были уполномочены усиленно продолжать концентрацию производства сверх «всех концернов, союзов, картелей и прочих объединений». Они использовали эту возможность для увеличения своих прибылей и перераспределения национального дохода в своих интересах. Со взятием командных высот они значительно расширили экономическую деятельность государства. Реализация монопольной прибыли в растущих размерах происходила над государством. Монополистические предприятия «до предела» эксплуатировали трудящихся, как об этом в июне торжественно доложил Гитлеру и промышленникам Шпеер. В конце 1943 г. они выжали из трудящихся вдвое больше, чем в начале 1942 г.

В то время как росли нужда и лишения народных масс, концерны добивались огромных прибылей. «ИГ Фарбен» увеличил свой оборот с 894,3 млн в 1933 г., 1,98 млрд, в 1939 г. до 3,1 млрд, в 1943 г. Его прибыль составила в 1933 г. — 48 млн, 1939 г. — 363 млн и 1943 г. — 822 млн марок. Концерн Маннесмана повысил свой оборот в течение 10 лет с 88,7 млн до 466 млн марок. С 1939 по 1943 г. прибыль концерна возросла с 11,3 млн до 83,6 млн Флик на своих одиннадцати заводах в 1943 г. получил 182,5 млн чистой прибыли, а у Круппа она составила 57 млн в 1935 г. и 111 млн в 1941 г. АЕГ во время войны удвоила свои доходы. Эти данные примерно характеризуют общее положение на германских монопольных предприятиях.

С объявлением тотальной войны монополиям удалось добиться некоторого увеличения производства оружия, боеприпасов и военного снаряжения всех видов. Добыча каменного угля снова увеличилась на 4%, а бурого угля — на 5%. Однако в 1944 г. она быстро снизилась. В производстве стали в первой половине 1943 г. был достигнут прирост с 2 до 2,5 млн тонн. Во второй половине наблюдался застой. Только повышенная эксплуатация промышленности оккупированных районов и привлечение североитальянской продукции в немецкое производство могли уменьшить трудности в рейхе. Военная экономика Германии достигла своих объективных границ, которые теперь не позволяли провести быстрое и всеохватывающее расширение производства.

Монополистами был достигнут значительный рост чисто военной продукции. При этом использовались все средства концентрации и рационализации, которые позволяла применять капиталистическая экономическая система. В то время как общее промышленное производство по сравнению с 1942 г. повысилось на 12%, выпуск вооружения и военного снаряжения увеличился почти на 75%. В течение всего 1943 г. выпуск танков по сравнению с 1942 г. вырос более чем вдвое — до 11900. Однако требуемое количество выпуска танков — 1500 в месяц — не было достигнуто. Удвоился также и выпуск стрелкового и артиллерийского вооружения, минометов, орудий и боеприпасов; значительно увеличилось производство самолетов, автомашин и локомотивов. Одновременно больше внимания уделялось оружию, предназначенному для обороны (самоходные орудия, противотанковые пушки, зенитные орудия и самолеты-истребители).

Развитие промышленной продукции в Германии в 1939—1944 гг. (1939 г. — 100%)

Несмотря на значительное увеличение вооружения, заметно было растущее отставание фашистской Германии по сравнению с советским производством вооружения и военного снаряжения. В 1943 г. 20 тыс. немецких танков и бронетранспортеров, 23 тыс. локомотивов, 27 тыс. орудий и 22 тыс. самолетов противостояли 30 тыс. танков, 100 тыс. минометов, 120 тыс. орудий и 40 тыс. самолетов советской продукции. Кроме того, следует учитывать и растущий потенциал других государств антигитлеровской коалиции, в то время как европейские страны фашистского блока в значительной мере зависели от Германии.

В мае 1943 г. в гитлеровской Германии был достигнут особенно высокий уровень выпуска военной продукции, который одновременно был вершиной производства германской промышленности в годы войны. Если военной продукции удалось сохранить тенденцию повышения — до 1944 г. по сравнению с уровнем 1941 г., — то общий объем производства, начиная со второй половины 1943 г., свидетельствует о спаде. Дальнейшее развитие германской военной промышленности в тотальной войне не было связано с общим подъемом экономических сил. Наоборот, существенно увеличивалось военное производство и повышалась вся экономика в большинстве стран антигитлеровской коалиции, и прежде всего в социалистической системе народного хозяйства Советского Союза. Однако, несмотря на общую тенденцию экономического спада, германские монополисты все же путем увеличения производства вооружения в 1943 г. дали возможность гитлеровскому руководству продолжать захватническую войну еще в течение двух лет.

В осуществлении своих захватнических целей монополистический капитал находил поддержку также и среди групп националистической буржуазии и военных, которые в предвидении поражения Германии стремились найти выгодный для империалистов выход из войны с отстранением Гитлера. После крупных поражений фашистских армий под Курском заговорщики усилили активность. В письме от 25 июля 1943 г. генерал-фельдмаршалу Клюге Герделер писал, что еще есть возможность добиться выгодного для германского империализма и милитаризма заключения мира, если удастся устранить Гитлера и подготовиться к переговорам с Западом. В сентябре того же года на квартире генерала Ольбрихта состоялась встреча Бека, Герделера и Клюге, во время которой было принято решение действовать. Заговорщики пришли к согласию относительно методов действия, которые снова показывали, что их решающие шаги предпринимались под влиянием поражений на советско-германском фронте.

В ноябре Герделер начал собирать лиц, которые после устранения Гитлера должны были составить его кабинет. В октябре полковник Штауффенберг, новый начальник общего отдела штаба резервной армии, взял на себя разработку мероприятий, приказов и распоряжений для государственного переворота в рамках операции «Валькирия». Официально это был оперативный план на случай внутренних беспорядков, которые предполагалось ликвидировать с помощью вермахта. Во время совещаний и в ходе подготовки государственного переворота все отчетливее выявлялись противоречия между патриотическими силами, сгруппировавшимися вокруг Штауффенберга, и носителями реакционных идей — вокруг Герделера, Бека и представителей монополий, определявших политические цели оппозиции против Гитлера. Об этом свидетельствуют также и попытки представителей реакционного крыла заговора договориться с Гиммлером о том, чтобы он оказал помощь в заключении страстно желаемого сепаратного мира между германскими и англо-американскими империалистами. Патриотические силы, напротив, считали необходимым опираться на народные массы и заключить мир также и с Советским Союзом.

Для того чтобы немецкий народ и дальше отдавал все силы и приносил жертвы ради империалистической войны, фашисты усилили как свою пропагандистскую деятельность, так и террор. В целях сохранения боевого духа у солдат и населения важнейшими лозунгами стали «защита европейской крепости» и «возмездие» англичанам и американцам за воздушные налеты. Основным пропагандистским средством фашистов было усиление безудержной отвратительной антибольшевистской травли, направленной на усиление у народа страха перед поражением. Чтобы придать этой подстрекательской кампании видимость достоверности, нацистские руководители не остановились перед тем, чтобы скрыть передававшуюся через международный Красный Крест почту от немецких военнопленных из Советского Союза, адресованную родственникам, «поскольку, — как заявил Геббельс, — она (почта) открывает путь для проникновения в Германию большевистской пропаганды». Однако даже служба СД должна была признать, что прежде всего в рабочей среде пропаганда против большевизма становилась «все тяжелее». Из писем солдат стали известны факты о жизни военнопленных в Советском Союзе, в результате чего эффективность фашистской пропаганды резко снижалась.

24 августа 1943 г. Гитлер назначил рейхсфюрера СС и шефа полиции Генриха Гиммлера имперским министром внутренних дел, объединив тем самым в его руках все фашистские органы репрессий. Имея большие полномочия, Гиммлер ставил задачей «укрепить внутренний фронт». Ведущие монополисты приветствовали это мероприятие, а банкир фон Шредер перевел Гиммлеру от Флика, Бютефиша, Шмитца, Риттера Хальта, Хеккера, Мейера, Рейнхарта, Ронерта, Ростерга и других свыше миллиона рейхсмарок на поддержку СС. Гиммлер дал гарантию обеспечения их власти и огромных прибылей, которые они получали в ходе войны.

Усилился судебный и внесудебный террор против народа. В одном циркулярном приказе имперское министерство юстиции требовало приговаривать к смертной казни лиц, утверждавших, что «жертвы, которые тотальная война требует от всех, являются бессмысленными». Суды выносили все больше и больше террористических приговоров, а сведения об их исполнении опубликовывались для «устрашения». «Такие приговоры должны были снова разбудить в немцах чувство ответственности», — писала еженедельная газета «Дас рейх». 12 ноября Геббельс с триумфом заявил: «Вечное нытье значительно спало, после того как мы стали приговаривать пораженцев к смерти, приводить эти приговоры в исполнение и сообщать об этом в печати». В 1943 г. в Германии к смерти были приговорены 5336 человек, из них 1745 — «за предательство» и 236 — «за преступления против военной экономики». Но это была лишь часть всех жертв, поскольку в перечне, составленном имперским министром юстиции Тираком, не значились люди, замученные в застенках гестапо без суда и следствия, а также казненные по приговорам фашистских военных трибуналов. Десятки тысяч противников войны были брошены в концентрационные лагеря для «уничтожения работой». Кроме того, неисчислимое количество евреев со всех оккупированных территорий было депортировано в лагеря уничтожения. Концерн «ИГ Фарбен» усиленно продолжал бесчеловечную эксплуатацию заключенных в своем филиале лагеря Освенцим — Моновитц; Крупп в июне 1943 г. начал строительство собственного завода под Освенцимом, и служба СС направляла все большее количество людей — немцев, иностранцев и военнопленных — в эти лагеря. Однако усиливающийся террор не мог воспрепятствовать дальнейшему распространению кризисных явлений в Германии.

Несмотря на фашистские мероприятия пропагандистского и террористического характера, военная и экономическая мощь Германии и морально-политические позиции фашистского рейха все быстрее ослабевали. В то время как капиталисты, фашистское руководство и генералы вели народ через тотальную войну к тотальной катастрофе, у трудящихся возрастали антивоенные настроения. Часть населения начала распознавать коренное противоречие между интересами нации и фашистской политикой войны.