Подготовка к захвату Польши

После захвата Чехословакии угроза немецко-фашистской агрессии непосредственно нависла над Польшей. Еще на совещании 5 ноября 1937 г. Гитлер указывал, что захват Польши наряду с захватом Австрии и Чехословакии является необходимой предпосылкой развязывания «большой войны». На Нюрнбергском процессе Бломберг показал, что немецкие генералы рассматривали подготовку реваншистской войны против Польши как свой «священный долг»¹. Однако до поры до времени гитлеровцы стремились как можно меньше афишировать свои захватнические планы в отношении Польши. «Дело в том, — указывалось в одном из документов верховного командования германской армии, — что после ликвидации чешского вопроса все будут считать, что Польша явится следующей жертвой. Однако чем позднее это мнение станет фактором международной политики, тем лучше»².

С лета 1938 года фашистская Германия повела развернутое дипломатическое наступление на Польшу. Цель состояла в том, чтобы изолировать Польшу от ее соседей — возможных союзников по защите от гитлеровской агрессии — Советского Союза, Чехословакии, Литвы.

10 августа 1938 г. Геринг встретился с польским послом в Берлине Липским и поставил вопрос о «возможности дальнейшего польско-германского сближения» на базе совместной борьбы против Советского Союза. «Относительно русской проблемы он (Геринг. — Г.Р.) в общих чертах сказал, что она, после решения чешского вопроса, станет актуальной. Он вернулся к своей мысли, что в случае советско-польского конфликта Германия не могла бы остаться нейтральной, не предоставив помощи Польше.

...Польша, по его мнению, может иметь известные интересы непосредственно в России, например на Украине»³.

Предложение гитлеровцев, выражавшее давние стремления польских реакционеров, неизменно шедших в фарватере политики той империалистической державы, которая проводила наиболее агрессивный курс по отношению к Советскому Союзу, нашло горячее одобрение у правящих кругов Польши. «По сути дела, — указывает В. Гомулка, — это был не какой-то мифический «антирусский комплекс», а классовая ненависть к первому в мире государству рабочих и крестьян. ...Буржуазия и помещики, а также правое руководство тогдашней ППС опасались общественного влияния, какое могли бы оказать на польский народ союз с Советским Союзом и совместная с ним борьба против гитлеризма»⁴.

С нетерпением ожидая совместного с фашистской Германией антисоветского похода, правящие круги Польши втягивали страну в агрессивные акты гитлеровцев. 2 октября 1938 г., на следующий день после того, как немецкие войска ворвались в Чехословакию, по их следам, подобно мародерам, ринулись и польские паны. За холопскую службу они были награждены Гитлером захваченной у Чехословакии Тешинской областью. Когда 22 марта 1939 г. Германия потребовала от Литвы передачи ей порта Клайпеда (Мемель), а на следующий день захватила его, правящие круги Польши были готовы поживиться и за счет этой новой жертвы германского фашизма.

Сразу после Мюнхена фашистская Германия стала создавать благоприятные политические и дипломатические условия для развязывания агрессии против Польши. По указанию Гитлера были предприняты «предварительные шаги к тому, чтобы создать напряженные отношения с Польшей»⁵. В нацистской прессе появились первые сообщения о притеснениях, которым якобы подвергается в Польше немецкое национальное меньшинство. 24 октября 1938 г. Риббентроп пригласил в Берхтесгаден польского посла и предложил ему «в порядке генерального урегулирования всех вопросов, могущих привести к трениям между Германией и Польшей», следующую программу:

«1. Свободный город Данциг возвращается германской империи.

2. Через коридор (имеется в виду так называемый «польский коридор». — Г.Р.) будет сооружена принадлежащая Германии экстерриториальная автострада, а также экстерриториальная многоколейная железная дорога.

3. Польша сохраняет в Данцигской области экстерриториальное шоссе или автостраду, железную дорогу и свободное пользование портом.

4. Польша сохраняет гарантию сбыта своих товаров в Данцигской области.

5. Обе нации признают существующие границы.

6. Германо-польский договор будет продлен на срок с 10 до 25 лет.

7. Обе страны присоединяют к своему договору статью о взаимных консультациях»⁶.

Принятие этих требований привело бы Польшу к потере независимости. Опасаясь реакции народных масс, которые, в отличие от правящих кругов, понимали угрозу немецко-фашистской агрессии, нависшую над страной, польское правительство не приняло германские условия. «Из внутриполитических соображений министру иностранных дел Беку трудно согласиться на включение Данцига в рейх», — сообщил Липский Риббентропу 19 ноября. В то же время Бек предлагал сделать Данциг объектом германо-польского сговора: покончить там с режимом Лиги наций и заключить двухстороннее соглашение о статусе Данцига⁷.

Однако гитлеровцы рассматривали Данциг как польские «Судеты». Им нужно было не урегулирование данцигской проблемы, а, напротив, ее обострение, что в конце концов дало бы Германии повод для нападения на Польшу.

Начались длительные и бесплодные переговоры, которые использовались многочисленной гитлеровской агентурой в Польше для провоцирования конфликтов между немцами и поляками на западных польских землях. 15 декабря 1938 г. эти выступления были поддержаны специальным демаршем немецкого посла в Варшаве, который потребовал от польского правительства прекращения «дискриминации немецкого меньшинства».

После встречи Бека с Гитлером в Берхтесгадене (5 января 1939 г.), с Риббентропом в Мюнхене (6 января 1939 г.), а также поездки Риббентропа в Варшаву 26 января переговоры по данцигскому вопросу окончательно зашли в тупик. Тем не менее, продолжая водить польских реакционеров за нос, Гитлер в своем выступлении в рейхстаге прославлял «польско-немецкую дружбу» как «стабилизирующий фактор в политической жизни Европы»⁸.

С середины марта 1939 года, сразу после захвата фашистской Германией Чехословакии, в развитии германо-польских отношений наступает крутой перелом. Гитлеровцы уже не считали нужным рядиться в тогу «друзей» Польши. Захват Чехословакии привел к тому, что Польша с трех сторон оказалась окруженной немецко-фашистскими вооруженными силами. Оккупацией Чехословакии, разъяснял Гитлер своим генералам 23 ноября 1939 г., «была создана основа для действий против Польши»⁹.

С марта 1939 года нацисты развернули непосредственную подготовку к военному нападению на Польшу. Руководители военных концернов нацеливали гитлеровское правительство на скорейший военный разгром Польши и захват ее богатств. В апреле 1939 года генеральный уполномоченный по вопросам химической промышленности, член наблюдательного совета концерна «ИГ Фарбениндустри» Краух направил членам фашистского правительства письмо, в котором указывал, что «экономическое пространство Германии недостаточно для полного удовлетворения военной экономики минеральным горючим» и что «единственная обнадеживающая возможность состоит в том, чтобы присоединить территории с запасами минерального горючего»¹⁰.

Несмотря на захват Австрии и Чехословакии, экономическое положение фашистской Германии продолжало оставаться неустойчивым. Громадные военные расходы, призывы работоспособного населения в вермахт, численность которого к концу августа 1939 года достигла 2,6 млн. человек¹¹, — все это быстро перекрывало поступления от грабежа оккупированных территорий. «Четыре вещи отягощают наше экономическое здание: недостаток рабочей силы, нехватка людей, недостаточная мощность отдельных отраслей промышленности, финансовые трудности»¹², — признал 24 мая 1939 г. генерал Томас, выступая с докладом перед сотрудниками министерства иностранных дел. Только в угольной промышленности, по его же заявлению, не хватало 30 тыс. рабочих. В результате упадка всей системы высшего образования в стране остро ощущался недостаток инженеров. Одной лишь военной промышленности не хватало 30 тыс. инженеров. Нехватка рабочей силы в деревне и почти полное прекращение снабжения сельского хозяйства машинами привели к резкому сокращению поставок продовольственных товаров. Несмотря на строительство ряда предприятий по производству заменителей, фашистская Германия по-прежнему сильно зависела от импорта большого количества важнейших видов стратегического сырья. Если ориентировочная годовая потребность армии и промышленности на случай войны оценивалась, например, в 90 тыс. т каучука, то производство синтетического каучука едва составило в 1939 году 20 тыс. т.

К 1939 году со всей очевидностью вскрылся провал расчетов на создание в стране больших запасов стратегического сырья. Летом 1939 года фашистская Германия имела запас авиабензина на 3,1 месяца потребностей войны; автобензина — на 1,9; смазочных масел — на 1,8; взрывчатых веществ — на 2 и каучука — на 2,4 месяца¹³.

Особенно большие опасения внушало гитлеровскому правительству финансовое положение страны. «Неограниченная волна государственных расходов взрывает всякую попытку сбалансировать бюджет.., ставит государственные финансы на край катастрофы»¹⁴, — докладывал директорат Рейхсбанка начальнику имперской канцелярии Ламмерсу и министру экономики Функу в январе 1939 года. За десять месяцев 1938 года количество находившихся в обращении денежных знаков возросло больше, чем за пять предшествующих лет¹⁵.

Путем коренного передела мира в пользу германского империализма гитлеровцы и стоявшие за их спиной монополии тяжелой военной промышленности рассчитывали одним ударом покончить со всеми экономическими и политическими трудностями. Прелюдией к такой войне и должен был стать военный разгром и захват Польши.

21 марта 1939 г. Риббентроп в беседе с Липским предъявил требования Германии на Данциг и экстерриториальные магистрали через «польский коридор» уже в ультимативной форме. Он угрожающе заявил, что польскому правительству не следует создавать у Гитлера впечатление, «будто бы Польша отвергает все его предложения»¹⁶.

Польское правительство 26 марта вручило Германии меморандум, отклонявший ее требования. Передавая меморандум Риббентропу, Липский добавил, что «он имеет неприятную обязанность указать, что, если Германия в дальнейшем в какой-либо форме будет настаивать на своих планах, в особенности в отношении передачи Данцига рейху, это означало бы войну с Польшей».

А это гитлеровскому правительству как раз и надо было! Давая направление нацистской пропаганде, Риббентроп тут же обрушился на Липского, обвиняя Польшу в концентрации воинских частей на границе с Данцигом и планах его захвата. «Нарушение суверенитета Данцига польскими войсками, — провокационно заявил Риббентроп, — Германия будет рассматривать как нарушение границ империи»¹⁷.

На следующий день вся фашистская печать под огромными заголовками опубликовала сообщения из Быдгоща, где якобы состоялись грандиозные антигерманские выступления поляков под лозунгами: «Мы хотим Данциг!», «Мы хотим Кенигсберг!» и т. д. «Полиции лишь с большим трудом удалось спасти имущество немцев от разъяренной толпы», — разжигал страсти гитлеровский официоз «Фелькишер беобахтер». С этого дня нацистская пресса развернула систематическую и яростную антипольскую кампанию, которую по масштабам можно сравнить только с кампанией против Чехословакии накануне Мюнхена. Лейтмотивом ее являлись лживые утверждения, будто бы Польша не желает урегулирования спорных вопросов с Германией, что в Польше преследуется и истребляется немецкое население и т. д. и т. п.

28 апреля 1939 г. германское правительство под предлогом того, что принятие Польшей английских гарантий представляет угрозу для Германии, денонсировало германо-польский пакт о ненападении от 26 января 1934 г. Выступивший в тот же день в рейхстаге Гитлер заявил, что он сожалеет, что «польское правительство заняло такую непонятную позицию... Германия... никоим образом не готовится к выступлению против Польши».

Напрасно Бек и другие польские деятели заверяли германского посла в Варшаве Мольтке, что никакого «поворота» в отношении Польши к фашистской Германии не произошло, что принятие английских гарантий вызвано «давлением общественного мнения» и ничего не меняет по существу¹⁸. Фашистское правительство, проливая крокодиловы слезы о польско-немецкой «дружбе», всемерно обостряло и разжигало конфликт с Польшей, подготовляя неожиданное военное нападение на нее.

Когда Гитлер клялся с трибуны рейхстага в своей «дружбе» к Польше, эта подготовка уже шла полным ходом. Еще за 25 дней до выступления Гитлера в рейхстаге командующим родов войск была разослана подписанная Кейтелем директива ОКВ, в которой говорилось, что подготовительные мероприятия должны проводиться таким образом, чтобы операция могла быть произведена в любой день после 1 сентября 1939 г.¹⁹ Одновременно главнокомандующим был направлен предварительный вариант «плана Вейс» (план нападения на Польшу). Им предлагалось изучить его и к 1 мая 1939 г. представить соображения об использовании соответствующих родов войск в войне с Польшей.

11 апреля 1939 г. Гитлер утвердил «директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939/40 год». В основе ее лежал «план Вейс». Учитывая мюнхенскую политику западных держав, гитлеровцы рассчитывали разгромить Польшу, не опасаясь каких-либо серьезных действий в ее защиту со стороны Англии и Франции. Полностью учитывали германские фашисты и воинствующий антикоммунизм польской реакции, нежелание польского правительства даже перед лицом смертельной опасности, нависшей над его страной, пойти на сотрудничество с Советским Союзом.

10 мая 1939 г. Гитлер подписал дополнительную директиву об экономических целях в предстоящей войне. В ней ярко отражены грабительские, захватнические устремления германских монополий. Директива предписывала захватывать польские промышленные предприятия «по возможности неразрушенными», быстро овладеть важнейшими промышленными районами — Верхней Силезией и Тешинской областью, что «имеет большое экономическое значение»²⁰.

На основании директив от 11 апреля и 10 мая 1939 г. были разработаны конкретные планы использования сухопутных войск, военно-морского флота и авиации в войне против Польши. Адмирал Редер в приказе по военно-морскому флоту от 16 мая 1939 г. предупреждал, что нападение на Польшу будет совершено неожиданно и поэтому мобилизация будет объявлена только в последний момент²¹. В приказе Браухича по сухопутным силам указывалось, что нападение на Польшу будет осуществлено силами пяти армий, объединенных в две армейские группы²².

На совещании фашистского генералитета 23 мая 1939 г. Гитлер вновь подчеркнул, что в споре с Польшей речь идет отнюдь не о Данциге, а о полном порабощении Польши и приобретении «жизненного пространства» на Востоке. «Не может быть даже и речи, — объявил Гитлер, — о том, чтобы оставить Польшу в покое, и перед нами остается только одно решение — напасть на Польшу при первой же благоприятной возможности».

Примечания

1. «PHN», Bd. IV. S. 459.

2. «Нюрнбергский процесс... Сборник материалов», т. 2, стр. 328—329.

3. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. I, стр. 175.

4. «Правда», 22 июля 1959 г.

5. «Нюрнбергский процесс... Сборник материалов», т. 2, стр. 329—330.

6. «Akten zur Deutschen auswärtigen Politik 1918—1945», Serie D, Bd. V, Baden-Baden, 1953; S. 89.

7. «Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges», В., 1939, S. 125.

8. «Verhandlungen des Reichstags», 1939, Bd. 460, S. 11.

9. «Нюрнбергский процесс... Сборник материалов», т. 2, стр. 318.

10. «Archiv IfZ», IG Farben, Bd. 7, S. 873.

11. «Вторая мировая война 1939—1945 гг. Военно-исторический очерк», Воениздат, 1958, стр. 35.

12. «PHN», Bd. XXXVI, Dok. 028-ЕС, S. 128.

13. «Archiv IfZ», IG Farben, Bd. II, Dok. Ni-9618, S. 137.

14. «PHN», Bd. XXXVI, Dok. 369-EC, S. 369.

15. В марте 1933 года в обращении находилось 3560 млн. марок, в марте 1938 года — 5278 млн., в декабре 1938 г. — уже 8223 млн. марок («PHN», Bd. XXXVI, Dok. 369-ЕС, S. 372).

16. «Documents on German Foreign Policy 1918—1945», Series D, vol. V, L., 1953, p. 982.

17. «Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges», S. 133.

18. «Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges», S. 143.

19. Небезынтересно отметить, что ориентировочная дата нападения на Польшу — 1 сентября 1939 г. — была тут же официально сообщена руководителям крупнейших концернов, в частности «ИГ Фарбениндустри» («Trials of War Griminals», vol, VII, p. 37).

20. «Военно-исторический журнал», 1959 г., № 9, стр. 98.

21. «PHN», Bd. XXXIV, Dok. 126-С, S. 430.

22. Ibid., Dok. 142-C, S. 430.