Письмо временного поверенного в делах ЧСР в Германии в МИД ЧСР
18 сентября 1938 г.
Как я уже доложил по телефону посланнику д-ру Ине, вчера в 17 час. 30 мин. меня пригласили в министерство иностранных дел, где статс-секретарь Вейцзекер заявил мне на основании документа, который держал в руках, примерно следующее:
«Нам стало известно, что 14 сентября или приблизительно в это время в Чехословакии было поставлено под ружье очень много резервистов, может быть, даже 8 призывных возрастов. Имперское правительство поручило мне обратить внимание чехословацкого правительства на то, что это может иметь иные последствия, чем 21 мая (andere Konsekvenzen als der 21. Mai)».
Я ответил: «Заявляю Вам официально, что ваша информация не соответствует действительности. Не было призвано не только 8 призывных возрастов, но даже одного полного призывного возраста. Следовательно, эти мероприятия проводятся в меньшем масштабе, чем 21 мая. Из резервистов одного призывного возраста была призвана только пехота и определенное число наземных авиационных наблюдателей (Fliegerbeobachter). Эта мера никоим образом не направлена против Германии (Статс-секретарь Вейцзекер: Тогда против кого же?). Как вам известно, в ходе недавних попыток организовать восстание были совершены нападения и на некоторые чехословацкие жандармские отделения. Возникли опасения, что нападение будет предпринято также на военные объекты, находящиеся на судето-немецкой территории. Поэтому необходимо было обеспечить их достаточную защиту. Сообщение, которое Вы мне сделали, я незамедлительно передам своему правительству и позволю себе информировать Вас о возможном ответе».
Статс-секретарь Вейцзекер письменно зафиксировал мой ответ, сказав, что принимает мое заявление к сведению и сообщит о нем соответствующим органам.
Это свое заявление я сделал на основе информации, полученной мною два дня назад от нашего военного атташе в соответствии с прямым указанием министерства национальной обороны.
Далее я сказал: «Мне неизвестно, предпринимало ли имперское правительство подобный демарш, когда французское правительство дало приказ занять линию Мажино». Статс-секретарь Вейцзекер прервал меня возмущенным вопросом: Мы говорим о Франции или о Чехословакии? Я ответил, что хочу сказать этим, что мы должны были приспосабливаться к общей ситуации. «Однако, если Вы хотите говорить только о Чехословакии, — продолжал я, — позволю себе обратить Ваше внимание на речь канцлера Гитлера, который ясно заявил, что отдал приказ усилить германскую армию против Чехословакии. Следовательно, по моему мнению, и с этой точки зрения нам нельзя приписывать враждебные намерения в отношении Германии; самое большее — необходимую оборону». В ответ статс-секретарь Вейцзекер заявил: «Мне было поручено лишь сделать Вам заявление, которое я сделал, а вовсе не обсуждать политическую ситуацию».
После этого я перешел к случаям арестов чехословацких граждан в Германии, сказав, что еще днем ранее я просил об их освобождении, лично ходатайствуя перед тайным советником Гейнбургом, дополнительно просил об этом также в письменной форме, а теперь обращаюсь с тем же вопросом и к нему. Я указал на беспокойство и неуверенность, которые возникли в результате этого среди чехословацких граждан в Германии, и на отклики зарубежной печати, что могло бы только обострить положение.
Вейцзекер ответил, что считает излишним обсуждать этот вопрос, поскольку временному поверенному в делах Германии в Праге было только что поручено сделать об этом принципиальное заявление чехословацкому правительству.
Затем состоялась краткая и в целом дружеская беседа, которую я закончил призывом к статс-секретарю Вейцзекеру употребить свое влияние с тем, чтобы нынешнее недоразумение было урегулировано, к чему также стремимся мы.
Временный поверенный в делах
Шуберт
Печат. по арх.