Советский план военного сотрудничества

15 августа начальник Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошников изложил на англо-франко-советских военных переговорах подробно разработанный советской стороной план военного сотрудничества трех держав. Он сообщил, что СССР готов выставить против агрессора в Европе 136 дивизий, 5 тыс. орудий, 9—10 тыс. танков и 5—5,5 тыс. боевых самолетов.

В докладе Б.М. Шапошникова были рассмотрены три варианта совместных действий вооруженных сил СССР, Англии и Франции в следующих случаях агрессивных действий со стороны Германии: нападения агрессоров на Англию и Францию; нападения на Польшу и Румынию; нападения на СССР через Прибалтику¹.

Ж. Думенк телеграфировал в Париж после этого заседания, что советские представители изложили планы «весьма эффективной помощи, которую они полны решимости нам оказать». В другой телеграмме он сообщал, что Советский Союз выражает готовность предпринять наступательные действия в поддержку Франции, если бы основной удар был направлен против нее. «Одним словом, — писал он, — мы констатируем ярко выраженное намерение не оставаться в стороне, а как раз наоборот — действовать серьезно»².

Касаясь советских предложений, член французской делегации А. Бофр отмечал: «Трудно было быть более конкретным и более ясным... Контраст между этой программой... и смутными абстракциями франко-английской платформы поразительный и показывает пропасть, которая отделяла две концепции... Советские аргументы были весомее... Наша позиция оставалась фальшивой»³.

План военного сотрудничества, изложенный Б.М. Шапошниковым, свидетельствовал о готовности Советского Союза к решительным действиям, чтобы вместе с Англией и Францией нанести агрессору поражение в кратчайший срок. Главное же в том, что в случае заключения соглашения, предложенного Советским Союзом, Германия не решилась бы развязать войну.

Эти предложения Советского правительства наглядно опровергают распространяемые на Западе утверждения, будто в Москве мечтали о войне между двумя группировками империалистических держав, в то время как СССР оставался бы в стороне. Такие утверждения не имеют ничего общего с действительностью. Советское руководство прекрасно понимало, что ни Польша, ни Франция, ни обе вместе без помощи СССР не в состоянии устоять перед натиском фашистской Германии. Советское руководство не сомневалось, что, разгромив эти страны, нацисты всеми силами обрушатся на СССР. Как указывалось выше, Германия в 1939 году планировала уничтожить Польшу, в 1940 году — разгромить Францию, а затем начать войну против СССР. Уже из одного этого ясно, что Советский Союз, зная об этих планах, в целях собственной безопасности должен был сделать все возможное, чтобы предотвратить нападение Германии на Польшу и Францию, ибо их разгром делал по существу невозможным предотвратить нападение Германии затем и на СССР. И напротив, если бы Германии не удалось разгромить Польшу и Францию, уменьшилась бы опасность нападения ее и на Советский Союз.

Военные круги Англии и Франции понимали, чем грозил срыв переговоров. Они были хорошо информированы о том, что до намеченного гитлеровцами нападения на Польшу остались считанные дни. 16 августа Форин оффис запросил мнение заместителей начальников штабов трех видов вооруженных сил Англии. Ответ пришел в тот же день. Если раньше они в своих заключениях преднамеренно принижали значение сотрудничества с СССР, то теперь подготовленный ими документ был совершенно иным: «Мы полагаем, что теперь не то время, когда можно ограничиваться полумерами, и что необходимо приложить все усилия, чтобы побудить Польшу и Румынию согласиться на использование русскими войсками их территории... Совершенно очевидно, что без немедленной и эффективной помощи со стороны России поляки смогут оказывать сопротивление германскому наступлению лишь в течение ограниченного времени... Заключение договора с Россией представляется нам лучшим средством предотвращения войны... Напротив, в случае срыва переговоров с Россией может произойти сближение между Россией и Германией»⁴.

Однако это заключение не было даже рассмотрено английским правительством, и никаких мер в связи с ним принято не было.

Ответ на поставленный советской делегацией вопрос о проходе советских войск через территорию Польши и Румынии не был получен ни 15, ни 16, ни 17 августа, после чего по предложению П. Дракса переговоры были прерваны до 21 августа. Такое положение могло означать только одно: правительства Англии и Франции не торопились, а, наоборот, преднамеренно тормозили ход переговоров.

Советское правительство, разумеется, могло оценить создавшееся положение лишь как свидетельство полной бесплодности переговоров.

Если бы правительства Англии и Франции действительно хотели договориться с СССР, то они еще до начала переговоров в Москве должны были урегулировать с правительством Польши вопрос о советско-польском военном сотрудничестве. Когда же этот вопрос встал со всей остротой в ходе московских переговоров, англичане и французы, казалось, должны были принять самые экстренные меры к его урегулированию. Поскольку же правительства Англии и Франции думали не о заключении соглашения с СССР, а только о том, чтобы подольше тянуть с переговорами, они не спешили обращаться к польскому правительству, а тем более не стремились получить его согласие на военное сотрудничество с СССР. Впрочем, если с польским правительством они все же установили по этому вопросу определенные контакты, то правительство Румынии просто проигнорировали.

Примечания

1. См. СССР в борьбе за мир.» — С. 574—577.

2. Там же. — С. 582, 619; DDF. — Sér. 2. — Т. 18. — P. 52, 126—127.

3. Beaufre, General. Le drame de 1940. — P., 1955. — P. 149, 156.

4. Цит. по Aster S. 1939: The Making of the Second World War. — P. 305—306.