Лондон меняет методы, но не цели

Заняв в результате оккупации Чехословакии выгодные исходные позиции для дальнейшей агрессии, фашистский рейх начал подготовку к нападению на Польшу. Непосредственная опасность германской агрессии нависла также над Румынией и многими другими европейскими странами.

Между тем в результате подрывных действий агрессоров и политики потворства им со стороны мюнхенских «умиротворителей» силы тех стран Европы, которым угрожала агрессия, оказались разрозненными. Лондон и Париж сделали все возможное, чтобы, поставив СССР в положение международной изоляции, направить германскую агрессию против него. Но когда весной 1939 года стало выясняться, что фашистская Германия предпочитает до поры до времени воевать не с СССР, а с более слабыми противниками, то оказалось, что, пытаясь изолировать Советский Союз, Англия, Франция, Польша и некоторые другие страны поставили в положение еще более опасной изоляции самих себя.

Правящие круги Англии и Франции наконец вынуждены были признать, что прежней политикой уступок и подачек добиться заключения с Германией соглашения им не удастся и в эту политику необходимо внести коррективы.

Не отказываясь от прежних целей, английское и французское правительства сочли необходимым принять кое-какие меры к тому, чтобы укрепить свои ослабленные Мюнхеном международные позиции, решили припугнуть нацистов возможностью англо-франко-советского сближения. В Москву прибыли их новые послы — У. Сидс и П. Наджиар. «Пока секретные информационные службы сообщали, что следующая акция Гитлера будет направлена на Восток, — писал английский историк С. Эстер, — в Лондоне и Париже считали, что лучше всего игнорировать СССР, с тем чтобы Гитлер обращался с ним по собственному усмотрению». Но когда сообщения секретных служб изменились и начали предсказывать, что Германия намерена предпринять наступление на Запад, «настроения в Форин оффисе начали меняться в пользу улучшения отношений с русскими»¹.

О действительном же сближении с СССР, сотрудничестве с ним в борьбе против агрессии ни Н. Чемберлен, ни Э. Даладье не помышляли. Это был лишь их очередной дипломатический маневр, с помощью которого они намеревались отвести от себя опасный тайфун, зарождавшийся в центре Европы, и повернуть его на Восток.

В Лондоне и Париже смотрели на свой связи со странами Восточной Европы и контакты с СССР и как на средство перестраховки на тот случай, если попытки западных держав сговориться с гитлеровцами все же будут безрезультатными и они окажутся в состоянии войны с Германией.

Кроме того, английское и французское правительства опасались, что если Советский Союз ввиду позиции Англии и Франции окончательно придет к выводу о невозможности создать коллективный фронт защиты мира, то он будет вынужден искать иных путей обеспечения своей безопасности. В частности, они боялись, что СССР, поставленный в положение международной изоляции, может согласиться на какую-то форму нормализации отношений с Германией, например на подписание с ней договора о ненападении². А стремление Германии как-то ослабить напряженность в отношениях с Советским Союзом уже не являлось в то время особым секретом для дипломатических кругов западных держав.

Правящие круги Англии и Франции вынуждены были учитывать также все усиливавшиеся требования народных масс своих стран принять меры против опасности агрессии и в том числе установить тесное сотрудничество с СССР.

Примечания

1. Aster S. 1939: The Making of the Second World War. — L., 1973. — P. 153—154.

2. См. News Chronicle. — 1939. — Jan. 28.