Библиотека
Исследователям Катынского дела

I.1. Становление «Солидарности». Противостояние власти и профсоюза

Возникновение и деятельность профсоюза «Солидарность» — бесспорно один из самых значимых и интересных феноменов польской истории 80-х годов XX в.

В чем суть этого феномена, каково его влияние на судьбы страны — ответ на эти вопросы сложен и неоднозначен. Исследователи определяют «Солидарность» и как воплощение гражданского общества, и как широкое общественное, и как национально-освободительное движение, а ее деятельность — даже как революцию. Некоторые видят в «Солидарности» истоки и основу демократической Польши, другие с горечью констатируют несоответствие идеалов «Солидарности» нынешней реальности.

В 2010 г. Польша отметила 30-ю годовщину возникновения «Солидарности». Поляки, живущие в начале XXI в., отдают должное легендарной странице своей истории, но не очень часто о ней вспоминают. По данным социологов, 74% польских граждан, родившихся после 1964 г., признаются, что история «Солидарности» их не интересует, а почти треть респондентов выражают уверенность в том, что годовщина «независимого самоуправляемого профсоюза» важна только для старшего поколения1.

В 1980 г. все было по-другому: накал страстей вокруг «Солидарности» был беспрецедентным.

Лето 1980 г. в Польше выдалось неспокойным. В стране не хватало продовольствия, и для смягчения остроты проблемы власти прибегли к введению коммерческих цен. В соответствии с этим не самым удачным методом одни и те же товары можно было купить и по государственным, и по коммерческим ценам. Последние были выше, но давали возможность приобрести дефицит. Именно по коммерческим ценам продавалась значительная часть мяса и мясопродуктов, традиционно составляющих важную часть рациона поляков. Первого июля 1980 г. коммерческие цены на мясо и продукты его переработки были введены в заводских буфетах и столовых. Уставшее от проблем со снабжением и раздраженное снижением жизненного уровня общество отреагировало молниеносно: в тот же день на нескольких предприятиях в Варшаве и Лодзи начались забастовки, которые в последующие дни перекинулись на предприятия в Мельце, Хелме, Вроцлаве, Познани, Сталёвой Воле и других городах.

Казалось, повторяется прежний сценарий: как в 1970 и 1976 гг. власти резко, без подготовки общественного мнения фактически повысили цены (ведь достать мясо по некоммерческим ценам было крайне затруднительно), а возмущенное население ответило акциями протеста. Летом 1980 г. по стране прокатилась волна забастовок. Особого размаха они достигли в Люблинском воеводстве. Именно тогда в польской прессе впервые появились сообщения о «перерывах в работе» (термина «забастовка» старались избегать). Для улаживания конфликта в Люблин прибыл вице-премьер М. Ягельский, пообещавший повысить зарплаты. Успех люблинских рабочих вдохновил на забастовки коллективы предприятий на Побережье, в Нижней Силезии, Лодзи, Варшаве, но это были уже отголоски пронесшейся бури. Власть не выражала особого беспокойства: руководитель Польской объединенной рабочей партии Э. Герек даже отправился на отдых в Крым.

Оказалось, однако, что конфликт далеко не исчерпан. 14 августа началась оккупационная забастовка (рабочие выражали протест, не покидая территории предприятия) на гданьской судоверфи им. Ленина, где оппозиционные настроения были традиционно сильны еще с 70-х годов. 15 августа забастовали рабочие в Гдыне, 18 августа — в Щецине, 19 августа — в Эльблонге. Поводом для забастовки 14 августа послужило увольнение одной из старейших работниц гданьской верфи, активистки оппозиционного движения Анны Валентынович*. Сразу же был создан стачечный комитет, который возглавил электрик Лех Валенса — молодой, обаятельный, умеющий находить общий язык с людьми, настоящий харизматический лидер. Именно здесь, на гданьской судоверфи он, простой деревенский парень, закончивший ПТУ, стал хорошим специалистом, завел семью. И здесь же приобрел опыт борьбы за права рабочих, приняв активное участие в забастовке 1970 г. С тех пор его биография оказалась неразрывно связанной с оппозиционной деятельностью, за которую он поплатился увольнением с работы в 1976 г. Оказавшегося без средств к существованию оппозиционера и отца семейства поддержал Комитет защиты рабочих — КОР. Валенса становится активным деятелем нелегального профсоюзного движения — Свободных профсоюзов Побережья**, основанных в мае 1978 г. (членом этой немногочисленной организации была и А. Валентынович). Именно тогда Валенса активно включился в работу по распространению коровского журнала «Роботник». Нередко он подвергался арестам и задержаниям (правда, недолгим, обычно на 48 часов). Его хорошо знали в коллективе, а потому горячо приветствовали в знаменательный день 14 августа, когда Валенса своими призывами «завел» рабочих, уже готовых разойтись после речи директора верфи К. Гнеха. «Маленький электрик, — пишет известный английский политолог Т. Эш, — был популярной личностью на верфи, и толпа громко выразила одобрение, когда он призвал к оккупационной забастовке»2.

Бастующие выдвинули ряд постулатов, среди которых, помимо чисто экономических, было и требование сооружения памятника рабочим, погибшим в декабре 1970 г. Забастовка, объявленная оккупационной, была хорошо организована. Рабочие сами следили за порядком на верфи, ввели «сухой закон», выход за ворота предприятия разрешался только в экстренных случаях. Несмотря на отключение телефонной связи на Побережье, забастовочный комитет установил контакты с другими предприятиями региона. Уже 15 августа к бастующим присоединились все судоверфи Гданьска и ряд других предприятий.

На следующий день руководство судоверфи им. Ленина выразило готовность удовлетворить требования бастующих. Валенса счел дело выигранным и призвал рабочих расходиться. Но несколько работниц верфи, в частности будущий активный деятель «Солидарности» А. Пеньковская, а также представители других бастующих предприятий попытались остановить редеющую толпу, обвиняя покидающих территорию верфи в предательстве интересов своих товарищей. Валенса быстро сориентировался в ситуации и, изменив свое прежнее решение, призвал к продолжению забастовки в знак солидарности с работниками других предприятий. Позднее он писал: «Действительно, "Солидарность" родилась в момент... перехода от локального успеха судоверфи к забастовке в поддержку других предприятий...»3.

В ночь с 16 на 17 августа на гданьской судоверфи им. Ленина был создан Межзаводской забастовочный комитет (МЗК), куда вошли представители около семисот бастующих предприятий. В свое время один из идеологов оппозиции Я. Куронь призывал не поджигать партийные комитеты, а создавать собственные. Его призыв был воплощен в жизнь.

18 августа МЗК выдвинул 21 требование к правительству: признание независимых свободных профсоюзов на основании конвенции Международной организации труда, § 87 и § 98, ратифицированной ПНР; гарантирование права на забастовку; обеспечение свободы слова и печати; освобождение политических заключенных и прекращение репрессий за убеждения; восстановление на работе всех уволенных за участие в забастовках; публикация в СМИ информации о создании МЗК; осуществление реальных действий по выводу страны из кризиса; выплата всем участникам забастовок денежного вознаграждения за время простоя в работе; повышение заработной платы каждого работника на две тысячи злотых в связи с ростом цен; гарантия повышения зарплаты в связи с инфляцией; наполнение товарами внутреннего рынка; отмена коммерческих цен и продажи товаров за иностранную валюту; отмена привилегий партийным работникам, работникам милиции, госбезопасности; введение карточек на мясо; снижение пенсионного возраста; соблюдение принципа справедливости при выплате пенсий; улучшение медицинского обеспечения; увеличение числа детских учреждений; продление срока отпуска по уходу за ребенком; сокращение очереди на жилье; повышение командировочных выплат; установление пятидневной рабочей недели4.

Требования рабочих трудно признать радикальными в плане чисто политическом, но их социальная составляющая представляется весьма внушительной и продуманной. Вместе с тем, в широте и многоплановости этих требований видна вера рабочих в едва ли не чудесную способность власти быстро решить все проблемы.

Поначалу власти вовсе не выражали готовности удовлетворить требования рабочих, о чем вполне определенно заявил Герек в своем телевизионном выступлении 18 августа. Однако и при готовности к уступкам добиться компромисса оказалось непросто: выехавшая на бастующие предприятия комиссия во главе с вице-премьером Т. Пыкой, наделенная полномочиями прекратить забастовки ценой экономических уступок, результата не добилась. Более того, забастовочная волна охватывала все новые и новые предприятия и регионы. Особенно острой была ситуация в Щецине, где бастующие выдвинули 36 требований, сформулированных МЗК под руководством М. Юрчика.

Неудачу Т. Пыки попытался исправить вице-премьер М. Ягельский, уже имевший успешный опыт переговоров. 23 августа правительственная комиссия встретилась с представителями Гданьского МЗК. К этому моменту его члены имели уже серьезную интеллектуальную поддержку: из Варшавы приехали эксперты Т. Мазовецкий, Б. Цивиньский, А. Велёвейский, Б. Геремек, В. Кучиньский, Я. Станишкис, Т. Ковалик. Несколькими днями раньше, 20 августа оппозиционная интеллигенция сформулировала в «письме 64-х» свое отношение к происходящим событиям, потребовав признать право трудящихся на создание независимых организаций и призвав власти и общество сохранять умеренность***.

Эксперты «Солидарности» принадлежали к оппозиционной интеллигенции, связанной с действующим в стране с 1976 г. Комитетом защиты рабочих. Достаточно трудно четко определить идеологию КОР, включавшую в себя элементы многих идейных течений. Недаром в 1978 г. известный польский философ Л. Колаковский, анализируя стиль коровского мышления в очерке с парадоксальным названием «Как быть консервативно-либеральным социалистом», указывал на невозможность построить общество полной свободы и одновременно полного равенства, к чему, собственно и призывали поляков коровцы.

Советники «Солидарности» принадлежали к различным оппозиционным течениям. К числу наиболее влиятельных можно отнести представителей католической или христианско-демократической ориентации (Мазовецкий), но были среди экспертов и сторонники социал-демократической идеологии (Геремек, Михник, Куронь) и марксизма (Т. Ковалик)****.

Отношения между рабочими и интеллигенцией складывались непросто. Во всяком случае «ленинская модель» о привнесении интеллигенцией классового сознания и идеологии в рабочую среду «срабатывала» далеко не всегда. Правда, в августе 1980 г., когда на гданьской судоверфи появились Т. Мазовецкий и Б. Геремек с «письмом 64-х», Л. Валенса был весьма доволен этим обстоятельством, сразу же предложил им стать экспертами профсоюза. По мнению лидера «Солидарности», «они сумели осуществить анализ ситуации, показать альтернативы, ловушки и опасности. одним словом, это была добротная, профессиональная работа и политическая экспертиза»5.

Л. Валенса полагал, что комиссия экспертов — это своеобразный мост, пользуясь которым властям легче достичь согласия с бастующими: ведь власть «...боялась радикализма формулировок издерганных, простых людей, за которыми была моральная правота, но которые говорили так, что перехватывало дыхание в груди — и невозможно было найти ответ. Необходима же была уверенность, что такой ответ найдется совместными усилиями. Иная ситуация была бы безвыходной. Само создание института экспертов открывало перспективу достижения соглашений»6.

Правда, позднее, в 1987 г., Валенса, вспоминая о событиях 1981 г., отзывался о советниках и экспертах не очень лестно: «Правительство, — замечал он, — больше всего раздражали советники... Мы даже работали над статусом советника, чтобы было известно, что необязательно является советником каждый, кто ездит по Польше и бредит... Я просил этих людей из КОР, говорил им: хотя мы вместе ели тюремный хлеб, отойдите. Я избавился от них там, где имел решающий голос...»7.

Мнение интеллектуалов нередко воспринималось рабочими как противоречащее воле трудящихся, как чуждое их интересам. Более того, экспертов «Солидарности» подчас подозревали в стремлении реализовать свои политические амбиции в ущерб собственно профсоюзной работе.

Тем не менее, роль советников в августовские дни 1980 г., когда шла борьба за выдвинутые рабочими требования, нельзя недооценивать: именно эксперты помогали вырабатывать четкие формулировки и твердо отстаивать их в нелегких переговорах с представителями власти.

30 августа в Щецине вице-премьер К. Барчиковский подписал соглашение с представителем МЗК М. Юрчиком. Достигнутые соглашения можно считать относительным успехом бастующих, ибо в их текст удалось включить ряд положений, допускающих широкую интерпретацию, что в частности касалось главного требования — создания свободных профсоюзов. Напрямую речь о них не шла, но употреблялся термин «самоуправляемые профсоюзы». На экстренно собравшемся V пленуме ЦК ПОРП действия Барчиковского были признаны единственно возможными в данной ситуации.

На следующий день в Гданьске соглашения между правительственной стороной и МЗК были подписаны М. Ягельским и Л. Валенсой.

Стремясь к достижению согласия, власти пошли даже на удовлетворение требования бастующих об освобождении всех политических заключенных, хотя в начале переговоров всячески старались уйти от этого вопроса. Процедура подписания гданьских соглашений транслировалась по телевидению, и внимание всей страны было приковано к этому событию. Гданьские соглашения отличались от щецинских большей ясностью и четкостью формулировок, что в первую очередь касалось политических проблем. В первом их пункте значилось: «Деятельность профсоюзов в ПНР не оправдала надежд и ожиданий трудящихся. Мы считаем целесообразным создание новых, самоуправляющихся профсоюзов, которые были бы истинными представителями рабочего класса»8.

3 сентября на основе гданьских соглашений пришли к договоренности представители власти и бастующих шахтеров в г. Ястшембе.

После подписания соглашений в Гданьске, Щецине и Ястшембе по всей стране забастовочные комитеты стали преобразовываться в комитеты по созданию независимых профсоюзов. Поначалу власти пытались противостоять этому процессу, но очень скоро, уже в сентябре 1980 г., августовские соглашения были признаны основой для создания свободных профсоюзов не только на Побережье и в Силезии, но и по всей стране.

17 сентября 1980 г. в Гданьске представители более 200 региональных комитетов создали Согласительную комиссию независимых самоуправляющихся профсоюзов. После довольно острых дискуссий о структуре профсоюза (часть лидеров движения, таких, как А. Гвязда, Б. Борусевич, Л. Валенса, выступали за региональный принцип, Я. Ольшевский, К. Модзелевский — за общегосударственный) была принята концепция всепольской организации, опирающейся на региональные структуры. Принятие именно такого решения было обусловлено прежде всего тем обстоятельством, что в Польше господствовала государственная форма собственности, соответственно и работодатель был один — государство.

На гданьской встрече было принято решение о создании Независимого самоуправляющегося профсоюза (НСПС) «Солидарность». Название было предложено известным диссидентом, историком К. Модзелевским, в тот момент советником «Солидарности». Именно так — «Солидарность» — назывался информационный бюллетень, издававшийся на Гданьской судоверфи во время забастовки5*. На встрече было избрано временное руководство профсоюза — Общепольская согласительная комиссия во главе с Л. Валенсой. Вскоре был принят проект устава новой организации и подано заявление о регистрации в воеводский суд в Варшаве, которому было поручено ведение такого рода процедур.

Регистрация оказалась делом нелегким. Власти, как могли, затягивали процесс, без ведома руководства «Солидарности» внесли в устав ряд изменений, содержавших положения о руководящей роли ПОРП и международных союзах Польши. В конечном итоге, профсоюз был зарегистрирован 24 ноября 1980 г., причем под угрозой забастовки суд перенес поправки к уставу из основного текста в приложения. Кроме того, Общепольская согласительная комиссия получила право на издание журнала «Тыгодник "Солидарность"».

К весне 1981 г. профсоюз объединял в своих рядах около 10 млн человек, его поддерживала католическая церковь, многие известные в стране деятели культуры и науки6*. Это была сильная и влиятельная организация с мощным пропагандистским аппаратом: легальный гданьский еженедельник «Тыгодник "Солидарность"» выходил тиражом в 500 тыс. экземпляров. Кроме того профсоюз издавал несколько десятков неподцензурных газет и бюллетеней. Заметим, что до 1980 г. оппозиция в Польше была весьма немногочисленной: в акциях протеста участвовало обычно несколько десятков, иногда сотен человек. С возникновением же «Солидарности» можно говорить о массовом оппозиционном общественном движении, в котором были представлены практически все социальные слои польского общества, за исключением властной элиты. Наряду с «Солидарностью» рабочих, возникла крестьянская «Солидарность», за независимую организацию боролись польские студенты, активно дискутировался вопрос о создании «Солидарности» в Вооруженных силах. В организации «Солидарности» вступали многие члены ПОРП.

«Солидарность» поддерживала международные контакты. Первым зарубежным визитом ее лидеров было посещение Ватикана, аудиенция у папы Иоанна Павла II, поддержка которого была весьма важной для движения. Не ограничиваясь Ватиканом, представители профсоюза встретились с итальянскими коллегами по профсоюзному движению. Затем последовали визиты во Францию, Швецию, Бельгию, Японию, Англию. «Солидарность» участвовала в работе сессии МОТ в Женеве.

Авторитету и значимости «Солидарности», несомненно, способствовала поддержка католической церкви. Правда, когда начались забастовки, официальная позиция церкви была близка нейтральной. Кардинал С. Вышиньский в своем пасторском послании призывал к сдержанности и бастующих рабочих, и власть. Когда по телевидению транслировали это послание, критические высказывания примаса по отношению к властям были опущены. Умеренный тон послания, еще более подчеркнутый благодаря «корректировке» цензуры, вызвал некоторое разочарование со стороны общества, ожидавшего более определенной поддержки бастующих.

На встрече с высшим руководством страны Вышиньский выразил мнение о правомерности забастовок как акций рабочего протеста. Кардинал искренне сочувствовал рабочим, ибо в межвоенный период он занимался пасторской деятельностью именно в рабочей среде. Однако ответственность за судьбу страны и церкви побуждала главу польских католиков к осторожности. К этому он призывал и Валенсу во время встречи с ним в сентябре 1980 г.

Сочувствие примаса акциям рабочего протеста проявилось в частности в его содействии организации первого богослужения на территории бастующего предприятия: таковое состоялось 31 августа 1980 г. на металлургическом заводе «Гута Варшава». Примечательно, что мессу отслужил ставший впоследствии известным всей стране молодой ксендз Е. Попелушко.

Отношение епископата к событиям в принципе соответствовало позиции примаса. На состоявшемся 26 августа 1980 г. на Ясной Горе чрезвычайном заседании Главного совета польского епископата отмечалось, что хотя к напряженности привели ошибки власти, разрядить ситуацию можно лишь в «атмосфере спокойствия и внутреннего мира». Ссылаясь на решения II Ватиканского собора, епископат поддерживал право рабочих на создание самостоятельных организаций, но при этом считал, что реализация этого права возможна лишь на пути диалога власти и общества9.

Если высшее духовенство на начальном этапе движения не проявляло большого энтузиазма, то позиция приходского духовенства была гораздо более активной и однозначной. Каждый день на гданьской судоверфи, колыбели «Солидарности», начинался с молитвы, ворота верфи были украшены цветами, портретами папы Иоанна Павла II и иконами. Проводились общие исповеди и служились молебны. Некоторые священники, например Я. Янковский, практически не покидали территорию бастующих предприятий.

Примечательны обстоятельства, при которых было организовано духовное окормление бастующих рабочих в Гданьске. С соответствующей просьбой к гданьскому ординатору обратилась А. Валентынович. Встревоженный ординатор поспешил посоветоваться с главой воеводского комитета ПОРП Т. Фишбахом. Известный своим либерализмом Фишбах легко согласился удовлетворить просьбу рабочих, а уже после этого согласился и ординатор.

Власти весьма рассчитывали на умиротворяющую роль церкви и пытались наладить диалог с епископатом. В сентябре 1980 г. возобновила свою деятельность (прерванную еще в 1967 г.) Совместная комиссия правительства и епископата. От церкви туда входили секретарь главного совета польского епископата кардинал Ф. Махарский, архиепископ Е. Строба, епископ Б. Домбровский, ксендз А. Оршулик; от правительства — К. Барчиковский, Е. Куберский, В. Липский, А. Меркер. Представителям церкви очень быстро удалось добиться удовлетворения многих своих просьб: была возобновлена деятельность общепольской благотворительной организации «Каритас», облегчен доступ духовенства к СМИ.

Духовенство выступало в роли посредника в контактах власти и «Солидарности», поддерживало попытки создания крестьянской «Солидарности», независимой студенческой организации. Без участия духовенства не обходилось ни одно масштабное патриотическое мероприятие. одним из наиболее значимых было открытие памятника рабочим, трагически погибшим в декабре 1970 г. при подавлении властями акций протеста.

«Солидарность» после регистрации стала реальной силой в политической жизни страны. Более того, в представлении многих поляков «Солидарность» — это и была настоящая Польша. Недаром Л. Валенса, пытаясь позднее сформулировать цели движения, замечал: «Мы возвращали основным понятиям их изначальный, неискаженный смысл. Мы хотели, чтобы работа была работой, школа — школой, а профсоюз — профсоюзом. В конце концов, мы хотели, чтобы Польша была Польшей»10. В этих словах лидера «Солидарности» очевидны драматическое несовпадение идеалов социализма и реалий польской действительности того времени, несовпадение жизни и деклараций власти, своеобразная раздвоенность бытия11.

Регистрация «Солидарности» не означала мирного сосуществования профсоюза и власти. Новая структура никоим образом не могла органично вписаться в существующую политическую систему, ведь «Солидарность» претендовала на роль, далеко выходящую за пределы представлений о профсоюзе в условиях социализма, да и профсоюза как института вообще. Не мудрено, что ее отношения с властью имели отчетливо выраженный конфликтный характер.

Казалось, шанс на некоторое снижение остроты этого конфликта появился в связи с назначением в феврале 1981 г. главой правительства генерала В. Ярузельского, призвавшего в своей программной речи к налаживанию отношений между властью и обществом, к «90 спокойным дням». Новый премьер сформулировал программу из 10 пунктов, предусматривавшую в частности нормализацию снабжения населения продуктами питания, борьбу со спекуляцией, совершенствование системы здравоохранения и социального обеспечения, упорядочение инвестиционной политики, совершенствование системы оплаты труда и повышение трудовой дисциплины. Генерал заявлял о готовности сотрудничать с людьми доброй воли и сурово предупреждал, что у власти хватит сил для того, чтобы противостоять сторонникам контрреволюции. Вице-премьером в правительстве Ярузельского стал слывший либералом М. Раковский, главный редактор популярного в Польше еженедельника «Политика». В состав правительства вошел также председатель общества светских католиков ПАКС Р. Райфф, имевший репутацию реформатора.

Назначение Ярузельского премьером было положительно оценено польским обществом в целом и «Солидарностью» в частности. Представители профсоюза одного из крупнейших польских машиностроительных предприятий «Цегельский» в Познани выражали уверенность, что «премьер, в соответствии с нормами чести офицера Войска Польского, прежде всего, будет держать свое слово...»12. В таком отношении проявлялось характерное для поляков уважение к людям в военной форме, доверие к ним. Призыв генерала к «90 спокойным дням» также был встречен с пониманием, его поддержал и Валенса.

Но спокойных 90 дней, на которые рассчитывал Ярузельский, не получилось. Не было, кажется, ни одного спокойного дня. Серьезной проблемой нового правительства стали забастовки польских студентов, начавшиеся еще в январе 1980 г. В качестве основного требования бастующие выдвигали регистрацию Независимого объединения студентов (НОС). Кроме того, студенты боролись за изменение учебных программ, особенно по общественным наукам. Имели место и политические требования, касавшиеся демократизации общественной жизни. Центром студенческих волнений стал Лодзинский университет. Лодзинская «Солидарность» всячески помогала студентам, снабжая их деньгами, продовольствием, ведя большую пропагандистско-организационную работу. В информационном бюллетене НОС Варшавского университета А. Михник инструктировал молодежь, призывая ее всеми способами, вплоть до «пистолета у виска», учить власть разговаривать с обществом. НОС, организация небольшая по масштабам, но весьма боевая и активная, вполне готова была следовать этим указаниям, организуя многочисленные акции протеста.

Практически во всех крупных учебных заведениях были созданы учредительные комитеты независимой студенческой организации. В конце концов студентам удалось достичь компромисса с властями. В феврале 1981 г. между Межвузовской согласительной комиссией и правительственной стороной в лице вице-премьера М. Раковского было подписано соглашение, и Независимое объединение студентов было зарегистрировано при условии внесения некоторых изменений в устав.

В марте 1981 г. отношения между властью и «Солидарностью» вновь обострились в связи с инцидентом в Быдгощи, возникшим из-за проблемы с регистрацией сельской «Солидарности». Польская деревня отнюдь не осталась в стороне от острых проблем политической жизни: напротив, шел активный процесс создания собственных организаций, пытающихся отстаивать права крестьян. В феврале 1981 г. после очередного отказа в регистрации по причине того, что крестьяне не являются лицами наемного труда, начались переговоры, результат которых, однако, не удовлетворил крестьян, настаивавших на своем. В целях координации действий в марте 1981 г. в Познани на общепольском съезде «Сельская Солидарность» и «Солидарность крестьян-единоличников» объединились в единую организацию Независимый самоуправляющийся профессиональный союз (НСПС) крестьян-единоличников «Солидарность» во главе с Я. Кулаем. Но организация не была зарегистрирована: власти находили самые разнообразные поводы для проволочек.

В этой сложной ситуации 16 марта около 100 крестьян под предводительством Р. Бартоще, заняв помещение воеводского отделения Объединенной крестьянской партии в Быдгощи, объявили оккупационную забастовку. Она была поддержана МЗК НСПС в Быдгощи во главе с Я. Рулевским. По инициативе последнего члены «Солидарности» быдгощского региона были приглашены на заседание воеводской рады народовой (без согласования с ее руководством), в ходе которого предполагалось рассмотреть вопрос о сельской «Солидарности».

На заседание было приглашено шесть представителей «Солидарности», но явилось значительно больше, причем им не было предоставлено возможности заявить о своей позиции. Вопреки договоренностям, вопрос был снят с повестки дня и представителям «Солидарности» предложили удалиться. Здание воеводского совета окружили наряды милиции. Большинство покинуло зал, но Рулевский и еще несколько человек сделать это отказались. При не совсем ясных обстоятельствах Я. Рулевский, М. Лабентович и Бартоще Р. были избиты милицией. Во время конфликта Рулевскому несколько раз звонил Валенса по телефону и призывал не идти на обострение ситуации, но глава быдгощской «Солидарности» не внял его призывам. Позднее Валенса оценил поведение представителей «Солидарности» как необдуманное: «..."Солидарность" тоже делает необдуманные шаги: действия крестьян в Быдгощи были неожиданными для Всепольской согласительной комиссии...»13.

Решение о применении силы было принято на самом высоком уровне, и местные власти выступали лишь в роли исполнителей. События в Быдгощи потрясли страну. Уже на следующий день в регионе была объявлена предупредительная двухчасовая забастовка, и в соответствии с решением чрезвычайного заседания Всепольской согласительной комиссии НСПС «Солидарности» началась подготовка к всеобщей забастовке. Я. Ольшевский (влиятельный деятель оппозиции) сравнивал те напряженные дни с преддверием январского восстания 1863 г. Обстановка усложнялась еще и тем обстоятельством, что именно в это время в Польше проводились маневры войск стран Варшавского договора «Союз-81» и время их проведения было продлено, в чем поляки, естественно, усматривали опасность вмешательства СССР в польские дела. Этого опасались и власти, и «Солидарность». В прессе профсоюза печатались инструкции о том, как вести себя в случае советского вторжения, апеллируя к опыту Чехословакии в 1968 г. На предприятиях распространялись инструкции «Солидарности» на случай введения военного положения.

Однако не все лидеры «Солидарности» стремились к предельному обострению ситуации, как не стремилась к этому и власть. М. Раковский утверждает, что в те горячие дни мысль о применении силы не стояла на повестке дня14.

На IX пленуме ЦК ПОРП, где в качестве основного вопроса фигурировали события в Быдгощи, в принятой резолюции утверждалось, что ПОРП всемерно стремится к продолжению диалога и к нормализации жизни.

В этой непростой обстановке лидеры «Солидарности» не решились на конфронтацию: всеобщая забастовка, подготовка к которой шла полным ходом, была отменена, о чем А. Гвязда (глава президиума Общепольской согласительной комиссии) сообщил по телевидению 30 марта 1981 г., за несколько часов до объявленной даты начала забастовки. Показательно, что заявление об отказе от забастовки прозвучало именно из уст Гвязды, одного из наиболее радикально настроенных лидеров «Солидарности».

В результате переговоров сторон было достигнуто соглашение, которое Валенса назвал «великим». Многие критиковали лидера «Солидарности», подписавшего варшавское соглашение, нарушив принятую в «Солидарности» демократическую процедуру принятия решений. Но рядовые члены профсоюза были довольны: машину Валенсы после этого несли на руках.

События в Быдгощи явились высшей точкой противостояния профсоюза и власти, своеобразным апогеем напряженности и накала борьбы. Казалось, всего миг отделяет участников конфликта от тотального столкновения, которого в последний момент все же удалось избежать. В немалой степени этому способствовала позиция католической церкви. Уже тяжело больной кардинал Вышиньский встречался с Валенсой, призывал «Солидарность» к сдержанности, отмечая, что высшей добродетелью является не смелость, а любовь и рассудительность. Примас предостерегал от всеобщей забастовки, которую «легко начать, но очень трудно закончить». К терпению и рассудительности призывал поляков в те дни и Иоанн Павел II.

Весна 1981 г. оказалась богатой событиями. После достигнутых в Варшаве соглашений власти перестали чинить препятствия регистрации крестьянской «Солидарности», а также независимого профсоюза индивидуальных ремесленников. Этой же весной скончался примас Польши С. Вышиньский, а в Риме было совершено покушение на Иоанна Павла II. Эти события действовали на настроение людей, создавали атмосферу эмоциональной напряженности.

Не способствовала успокоению общества и экономическая ситуация. Осознавая всю глубину экономического кризиса, идеологи «Солидарности» не представили собственной программы выхода из него, альтернативной программы реформ. Эту свою позицию они объясняли стремлением сохранить профсоюзный статус движения, хотя в реальности «Солидарность» с самого своего начала демонстрировала амбиции политической силы. Декларируя и постоянно подчеркивая стремление к диалогу и компромиссу, к «самоограничению», «Солидарность» на деле часто прибегала к такому разрушительному для экономики аргументу, как забастовка.

Примечания

*. А. Валентынович трагически погибла при катастрофе польского президентского самолета в апреле 2010 г. под Смоленском.

**. Основатель Свободных профсоюзов электромеханик К. Свитонь настаивал на сохранении общественного характера движения, считал недопустимым придание ему политического характера. Инициатива Свитоня, создавшего свою организацию в Катовице, была подхвачена в Гданьске и Щецине. Именно гданьская организация, в которую входил и Л. Валенса, была наиболее влиятельной, действуя в тесном контакте с КОР и Движением за права человека и гражданина.

***. В «письме 64-х» вина за сложившуюся ситуацию возлагалась на власть, указывалось, что «польские рабочие зрело и решительно борются за свое — и всех нас — право на лучшую, более достойную жизнь». Место интеллигенции в этой борьбе — на стороне рабочих. Но в документе настойчиво подчеркивалось, что «история не простит никому, кто, отбросив путь соглашения, посягнул бы на иное решение» (Польша 1989: «Солидарность» год первый. Лондон, 1981. С. 153—154).

****. Идеи Т. Ковалика в настоящее время активно пропагандируются одним из достаточно влиятельных объединений польской левицы, группирующимся вокруг журнала «Политическая критика».

5*. Как замечает Л. Лойко, термин «солидарность», возможно, был заимствован из лексики Иоанна Павла II, в своих энцикликах нередко поднимавшим тему человеческой солидарности (Лойко Л. Политическое развитие Польши в 70—80-е гг. XX в. Минск, 2002. С. 94).

6*. Цифра 10 млн в известной мере условна, ибо в «Солидарности» не велось регулярной регистрации членов.

1. Cnoty i grzechy panny «S» // Gazeta wyborcza. 2010. 15/16 maj. S. 7.

2. Ash T. Polska rewolucja. Solidarność. Londyn, 1987. S. 20.

3. Wałęsa L. Droga nadziei. Kraków, 1990. S. 135.

4. Protokoły porozumień: Gdańsk. Szczecin. Jastrzębie. Warszawa, 1980. S. 10.

5. Wałęsa L. Droga do prawdy. Autobiografia. Warszawa, 2008. S. 99.

6. Wałęsa L. Droga nadziei. S. 155.

7. Jestem prawdomódcą. Z Lechem Wałęsą rozmawia H. Dobosz // Przegląd polityczny. Warszawa, 1989. N 12. S. 138—139.

8. Holzer J. «Solidarność» 1980—1981. Geneza i historia. Warszawa, 1990. S. 106.

9. Сообщение о заседании Главного совета епископата Польши // Польша 1989: «Солидарность» год первый... С. 149.

10. Wałęsa L. Droga do prawdy... S. 104.

11. «Мы были недовольны нарастающим социальным неравенством и массовым оглуплением людей, — заявлял участник социологического опроса в начале 80-х годов. — Говорили: труд, во имя труда, благодаря труду, а на предприятиях кумовство, воровство». «Каким должен быть социализм, я знаю только по лозунгам, — вторил ему другой респондент. — Он всегда ассоциировался у меня с какой-то очень правильной, очень человеческой и очень прогрессивной идеологией. Но такого социализма я никогда не знал» (Szafraniec K. Człowiek wobec zmian społecznych: Studium empiryczne z lat 1980—1981. Warszawa, 1990. S. 60, 101).

12. Цит. по: Holzer J. «Solidarność...». S. 136.

13. Цит. по: Ibid. S. 202.

14. Rakowski M. Czasy nadziei rozczarowań. Warszawa, 1985. S. 153.

 
Яндекс.Метрика
© 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела.
Публикация материалов со сноской на источник.
На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты