IV.2. Решение конституционного вопроса

В Польше мало кто сомневался, что в ближайшее время «санация» завершит начатое в мае 1926 г. реформирование политической системы и конституция будет принята. В общественно-политической жизни создавалась качественно новая ситуация. Теперь оппозиция уже не могла, борясь с режимом, апеллировать к демократическим положениям Основного закона 1921 г., обличать нелегитимный характер действий «санации».

Усилия «санаторов» по продвижению проекта конституции пришлись на время колоссального успеха реакционных сил в Европе. В Германии к власти пришла национал-социалистическая партия, известная требованиями пересмотра Версальского мира и беспощадной борьбой с политическими оппонентами, якобы желавшими законсервировать униженное положение великой европейской нации.

Для возникшей после января 1934 г. качественно новой ситуации в политической жизни Польши были характерны два момента. Первым из них было возрождение прерванной в 1930 г. тенденции к консолидации левого крыла противников режима, причем она захватила и Коммунистическую партию Польши. В КПП появились признаки пересмотра прежде непримиримого отношения к левой и центристской демократической оппозиции и перехода к восприятию ее как главного союзника в борьбе с «фашистской диктатурой Пилсудского». Столь радикальный поворот с неизбежностью вел к признанию демократического характера политической системы, существовавшей до мая 1926 г.

В научной литературе обращение КПП к новой тактике датируется апрелем 1934 г., когда коммунисты предложили ППС, Бунду и немецким социал-демократам провести совместную стачку протеста против наступления «санации» на социальные права рабочих. Но вряд ли с этим можно безоговорочно согласиться, если учесть, что компартия пока не отказалась ни от одной из предшествующих установок, разве что сбавила обличительный пафос критики партнеров по рабочему движению.

Более решительное обращение к новой тактике относится к первой половине 1935 г. В мае КПП в открытом письме руководству и членам ППС, Бунда и социалистического профцентра призвала их к совместной борьбе с ограничением гражданских прав и свобод, а также с «фашистской» конституцией. Со временем произошло расширение круга предполагаемых союзников в борьбе с режимом за счет Стронництва людового, украинских и немецких социалистов, Союза сельской молодежи «Вици» и социалистической Организации молодежи товарищества рабочих университетов. КПП все активнее выступала в защиту демократических прав и свобод, но при этом не скрывала, что стратегической целью считает свержение капиталистического строя и построение «рабоче-крестьянской советской власти, Польской республики рабочих, крестьянских и солдатских Советов». Такая формулировка стратегической цели КПП затрудняла ее потенциальным союзникам из числа легальных партий вступление с ней в договорные отношения, а ее противникам облегчала критику коммунистов как «агентуры Москвы» и врагов польской независимости. И тем не менее отказ компартии от прежних нападок на партнеров по рабочему движению и СЛ способствовал сотрудничеству на низовом уровне, особенно в молодежной среде, свободной от пережитков сектантства и догматизма, не отягощенной грузом взаимных обид и предубеждений.

Процесс полевения продолжался в ППС, в рядах которой в 1934 г. осталось только 12 тыс. членов. По этому показателю социалисты лишь в два раза превосходили нелегальную КПП, насчитывавшую порядка 5—7 тыс. членов. На XXIII конгрессе ППС в феврале 1934 г. достаточно громко заявила о себе группа делегатов, сторонников сотрудничества с компартией в борьбе с «санацией». Среди них наиболее активными были В. Василевская, писательница и публицист, дочь близкого соратника Пилсудского и первого министра иностранных дел независимой Польши Л. Василевского, А. Прухник, историк, автор классической работы «Первое пятнадцатилетие независимой Польши», Б. Дробнер и др. Под влиянием левых настроений, подогреваемых широко распространенными ожиданиями столкновения общества с режимом, в принятые конгрессом тезисы партийной программы был включен лозунг диктатуры пролетариата. Но на сотрудничество с КПП съезд согласия не дал.

В Стронництве людовом и связанном с ним молодежном движении велся активный поиск новой идеологической платформы движения, шло усвоение аграристских идей о социальной значимости крестьянства и их переработка применительно к польским условиям. СЛ все устойчивее закреплялось на левом центре, в нем практически не осталось убежденных сторонников тесного сотрудничества с национальными демократами.

Второй новый момент давал о себе знать в правом сегменте политической сцены. В 1931—1934 гг. власти последовательно запрещали деятельность отдельных региональных организаций Лагеря великой Польши, пока эта организация полностью не прекратила своей деятельности. В связи с этим часть актива ОВП создала Союз молодых националистов (СМН), поставивший задачу достичь соглашения с «санацией» как силой, успешно борющейся с революционными и либеральными партиями. В результате должен был произойти симбиоз националистов и «государственников» и разработана соответствующая «национально-государственная» идеология. Лидеры СМН планировали организовать встречу и примирение Р. Дмовского и Ю. Пилсудского, но проект не был осуществлен из-за болезни маршала. Наиболее сильным влияние СМН было в западных районах Польши, где отчетливее осознавалась угроза, исходившая от гитлеровского режима.

Другой организацией правых сил стал созданный в апреле 1934 г. Национально-радикальный лагерь (НРЛ), избравший образцом для подражания итальянский фашизм. В июне власти запретили деятельность НРЛ по подозрению в причастности к покушению на Б. Перацкого, а ряд его руководителей были направлены «на перековку» в лагерь в Березе Картуской. После их освобождения осенью того же года организация распалась на две новые формации, получившие по титулам своих печатных органов название Национально-радикальный лагерь «Фаланга» и Национально-радикальный лагерь «АБЦ». И те, и другие были глашатаями «национально-радикальной революции», противниками коммунизма, социализма и либерализма, боролись за введение «процентной нормы» и отдельных скамей для еврейских студентов в университетах, громили еврейские лавочки и т. д. Но в рядах НРЛ «Фаланга», лидером которого был Б. Пясецкий, постепенно нарастало стремление к сближению с «санацией». Таким образом, в молодежном крыле национальной демократии наметился поворот к взаимодействию с праворадикальными элементами в лагере «санации», т. е. такая же консолидационная тенденция, как и на левой стороне политической сцены.

Что касается правящей группировки, то в ее верхушке шла активная подготовка к правлению без вождя. В мае 1934 г. Пилсудский произвел свою последнюю самостоятельную перестановку на посту премьер-министра. Вместо подавшего в отставку Я. Енджеевича главой кабинета стал Леон Козловский^*. Появление нового человека в ближнем окружении диктатора означало, что он все еще занимался расширением кадрового резерва. именно с кабинетом Козловского связано создание в Польше концлагеря для политических противников режима.

15 июня 1934 г. в центре Варшавы боевиком ОУН был смертельно ранен министр внутренних дел Б. Перацкий, с которым Пилсудский связывал определенные политические планы. Поскольку террорист с места преступления скрылся, следователи первоначально полагали, что покушение было совершено по заказу руководства Национально-радикального лагеря, в связи с чем были арестованы его руководители. Но затем от этой версии отказались. Началась разработка оуновского следа.

Непосредственной реакцией на покушение стал декрет президента от 17 июня 1934 г. «О лицах, угрожающих безопасности, спокойствию и общественному порядку». Он предусматривал заключение в специальные лагеря не по суду, а в административном порядке людей, не совершивших преступления, но неугодных режиму. Срок изоляции составлял до трех месяцев, но ничто не мешало властям продлять его снова и снова. В конечном счете было создано только одно такое заведение, в окрестностях известного своим не самым здоровым климатом местечка Береза Картуская в белорусском Полесье, на полпути между Брестом и Барановичами. За время существования лагеря до сентября 1939 г. его узниками побывали украинские националисты, коммунисты, члены Национально-радикального лагеря, представители других левых и правых организаций и партий. Специально подобранный персонал достаточно широко применял к заключенным меры психологического и физического воздействия.

Об этом декрете и созданном на его основании концентрационном лагере Пилсудский знал от Козловского, который обговаривал с ним эту идею в день покушения. По утверждению адъютанта маршала М. Лепецкого, тот якобы согласился на чрезвычайную меру лишь на один год и доверил ее реализацию премьеру¹.

Назначение премьер-министром Козловского вызвало недовольство членов политического штаба Пилсудского, опасавшихся, что он постарается ослабить их позиции. Свитальский не скрывал своего несогласия с политикой львовского профессора, что подтверждало знание ближайшими сотрудниками Пилсудского истинного физического состояния своего патрона, хотя это была строго секретная информация. Они серьезно задумывались о будущем созданного Пилсудским режима. Как свидетельствует В. Енджеевич, в марте 1935 г. Мосьцицкий, Славек, Прыстор и др. обсуждали вопрос о премьере. Подобные совещания они проводили и раньше. Новым было то, что теперь они решили добиться от маршала замены Козловского Славеком². Так больной Пилсудский становился инструментом в руках своих близких соратников. Политическая кончина диктатора наступила раньше его физической смерти, хотя ему могло казаться, что все решения по-прежнему принимаются им самостоятельно. Скорее всего в отставке Козловского маршала убедил президент 22 марта 1935 г. Тогда же было получено согласие на назначение премьером Славека. Но для непосвященных в интригу все было представлено как решение Пилсудского.

Установки Пилсудского относительно темпов завершения работы над конституцией предопределили их неспешный характер. Принятый сеймом проект был передан в сенат лишь в конце бюджетной сессии 1933—1934 гг. В верхней палате «санация» обладала необходимым большинством в 2/3 голосов, что позволило ей внести в конституционные тезисы все нужные режиму поправки. Сенат завершил свою часть работы в январе 1935 г., после чего документ вернулся в конституционную комиссию сейма, а та, обсудив его дважды и не внеся изменений, передала на рассмотрение сейма уже как обычный закон, для утверждения которого было достаточно простого большинства в 11/20 голосов. Сейм проголосовал за поправки сената 23 марта 1935 г. После этого конституцию должны были завизировать все члены правительства и президент. Возникла задержка, поскольку никак не могли договориться, когда Пилсудским сможет поставить свою подпись как военный министр. Лишь 12 апреля это удалось организовать Ю. Беку. Затем конституцию завизировали другие члены кабинета, 23 апреля 1935 г. текст конституции подписал президент. На следующий день она была опубликована в «Дневнике законов Польской Республики» и вступила в действие.

Апрельская конституция 1935 г. принципиально отличалась от Основного закона 1921 г. На первый план в ней вместо народа ставилось государство, ведущее и руководящее место в котором признавалось за президентом, соединявшем в своих руках «единую и неделимую государственную власть». Все избиратели делились на две категории: обычных и «лучших сынов», последние обладали более широкими правами.

Конституция практически вводила в Польше гибрид президентской формы правления с диктатурой группы людей, связанных общим прошлым (Боевая организация ППС, легион, польско-советская война 1919—1920 гг.) и общей задачей удержать власть в настоящем и будущем. Президент, на которого возлагалась ответственность «перед богом и историей за судьбы государства», мог избираться путем всеобщих выборов, либо собранием выборщиков в количестве 80 человек. Оно формировалось по достаточно сложной схеме: 50 членов избирались сеймом, 25 — сенатом, 5 входили по должности (маршалы сейма и сената, премьер, генеральный инспектор и председатель Верховного суда). Число возможных претендентов на пост главы государства ограничивалось двумя кандидатами. Одного из них предлагало собрание выборщиков, второго — уходящий президент. В этом случае назначались всеобщие выборы, которые должны были определить, кто из них возглавит государство. Если президент в установленные конституцией сроки не назначал своего кандидата и не объявлял всеобщих выборов, его приемником автоматически, без голосования становился кандидат собрания выборщиков. В случае войны полномочия президента продлевались на срок до истечения трех месяцев после заключения мира, кроме того он получал право назначить приемника на случай, если не сможет выполнять свои обязанности.

Президент наделялся огромными полномочиями: утверждал состав правительства; созывал и распускал парламент, открывал, закрывал и приостанавливал его сессии; был Верховным главнокомандующим; решал вопросы войны и мира, заключал и ратифицировал международные договоры; назначал и отзывал премьер-министра, руководителей Верховного суда и Верховной контрольной палаты, главнокомандующего, генерального инспектора Вооруженных сил, судей Государственного трибунала и т. д. Он по-прежнему сохранял право издавать распоряжения, имеющие силу закона. Никто и никогда не мог привлечь его к ответственности за действия, связанные с исполнением должности, а за другие нарушения права — до истечения срока полномочий.

Роль двухпалатного парламента была ограничена некоторыми контрольными и совещательными функциями, ему и правительству принадлежала законодательная инициатива. Усложнялась процедура вынесения вотума недоверия премьеру и отдельным министрам, президент в случае принятия парламентом такого решения мог его распустить. Менялось законодательство о выборах в сейм, вместо 64 многомандатных округов вводились 104 двухмандатных. Таким образом, количество депутатов сокращалось с 444 до 208 человек. Отменялся принцип пропорционального распределения мандатов. Число сенаторов было уменьшено со 111 до 96 человек, 32 из них назначались президентом из числа «лучших сынов» Отечества, остальные избирались в 64 одномандатных округах. Повышался возрастной ценз для избирателей и кандидатов в депутаты и сенаторы³. Партии не имели права выдвигать кандидатов в депутаты, им наделили избирательные собрания, определяющее влияние на состав которых имел режим. Эти собрания выдвигали двух кандидатов на одно место. Тем самым выборы и президента, и депутатов сейма практически были превращены в плебисцит по кандидатурам «санации», а оппозиция лишалась влияния на исход выборов и состав депутатского корпуса.

С введением в действие апрельской конституции 1935 г. завершился переход от ранней модели режима «санации» к его зрелой форме. Если гибридная модель могла функционировать лишь благодаря Пилсудскому с его легендой, авторитетом и умением воздействовать на общество и оппозицию, то зрелый режим, по мысли диктатора, должен был чувствовать себя достаточно комфортно и в отсутствие этого благоприятного для «санации» фактора. Но только при условии, что удастся сохранить прежнюю расстановку сил внутри самого правящего лагеря. А как раз это и было наиболее сложной задачей после смерти Пилсудского. Но по крайней мере при жизни он был уверен, что задача закрепления власти за его сторонниками решена успешно и новое всевластие сейма, с которым он боролся большую часть своей жизни в независимой Польше, ей не грозит.

Примечания

*. Козловский служил в польском легионе, после Первой мировой войны стал профессором Львовского университета им. Яна Казимира по специальности археология, но с политикой не расставался. Был депутатом сейма от Беспартийного блока и членом нескольких кабинетов министров. С 1939 г. находился в заключении в СССР. После освобождения из тюрьмы в 1941 г. перешел через линию фронта на немецкую сторону. О дальнейшей его судьбе почти ничего не известно.

1. Ibid. S. 662—663, 666.

2. Jędzejewicz W., Cisek J. Kalendarium życia Józefa Piłsudskiego 1867—1935. T. III. 1926—1935. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1994. S. 335.

3. Текст Апрельской конституции см.: Żródła do dziejów Polski w XIX i XX wieku... T. III. S. 334—352.