Библиотека
Исследователям Катынского дела

Попытки Англии прийти к соглашению с Германией

В начале 1935 года английское правительство предприняло новую попытку договориться с фашистским рейхом, осуществить реанимацию «пакта четырех». Оно прекрасно понимало, что развитие событий в Германии, и прежде всего ее перевооружение, в недалеком будущем приведет к тому, что она поставит вопрос о перекройке карты Европы, да и не только Европы. И в Лондоне серьезно задумались над тем, как оградить Британскую империю от этой опасности.

Генеральная линия английской политики заключалась в том, чтобы, как уже говорилось, путем империалистической сделки с фашистским рейхом отвести угрозу от Британской империи и направить агрессивные устремления гитлеровцев на Восток, против Советского Союза. П. Тольятти говорил по этому вопросу на VII конгрессе Коммунистического Интернационала: «Английский империализм... считает своей «исторической» задачей нанести смертельный удар стране социализма или по крайней мере ослабить СССР на долгое время рядом войн в Европе и на Дальнем Востоке»1.

В Лондоне было решено, согласовав главные вопросы с Францией, начать затем переговоры с Германией. Английское правительство пригласило главу французского правительства и министра иностранных дел Франции прибыть в Лондон для переговоров о дальнейшем политическом курсе двух стран.

14 января 1935 г. на заседании британского правительства рассматривался вопрос о его позиции на предстоящих англо-французских переговорах. Английские министры исходили из того, что главная цель Англии и Франции — достижение соглашения с Германией, в том числе возвращение ее в Лигу наций. Ради этого они были готовы признать равноправие Германии в области вооружений. Франция не согласилась на вооружение Германии без дополнительных гарантий своей безопасности, что осложняло достижение договоренности с ней. Английское правительство занимало в этом вопросе негативную позицию. Было решено, что Англия не должна подтверждать обязательства, которые лежали на ней на основе Локарнского договора 1925 года. Тем более не следует соглашаться на консультации представителей генеральных штабов Англии и Франции. Необходимо избежать признания того, что демилитаризация Германией Рейнской зоны имела бы «принципиально важное значение»2.

В Лондоне были готовы согласиться на создание германских сухопутных сил общей численностью 300 тыс. человек (21 пехотная и 3 кавалерийские дивизии) и военно-воздушных сил, равных как английским, так и французским, то есть в количестве 1000 самолетов3.

Для того чтобы французское правительство согласилось с этими планами, Лондон решил предложить ему заключить дополнительно к Локарнскому договору 1925 года пакт о немедленной взаимной помощи стран — участниц этого договора друг другу в случае нападения с воздуха (так называемый воздушный пакт). В таком договоре была заинтересована прежде всего сама Англия. Но он имел бы определенный смысл и для Франции, так как по Локарнскому договору оказание помощи жертве агрессии было связано с громоздкой процедурой Лиги наций, а по проекту воздушного пакта имелась в виду немедленная помощь.

1—3 февраля 1935 г. в Лондоне состоялись англо-французские переговоры. Английское правительство предложило договориться о той основе, на которой две страны могли бы начать переговоры с Германией. В Лондоне исходили из того, что это невозможно без отмены военных статей Версальского договора, ограничивавших вооружения Германии. И Лондон был готов предоставить фашистскому рейху право на увеличение его вооруженных сил. Для «успокоения» Франции английское правительство выражало готовность заключить между странами — участницами Локарнского договора воздушный пакт4.

Англо-французское совещание кончилось опубликованием 3 февраля совместного коммюнике. Упомянув о переговорах между Францией и Италией в начале января 1935 года, а затем о переговорах представителей Англии и Франции в Лондоне, английские и французские министры выступили за то, чтобы достигнутый таким образом «прогресс» был развит «путем непосредственного и эффективного сотрудничества с Германией». Они высказались за «всеобщее урегулирование», «всеобщее соглашение» (general settlement), составными частями которого были бы: Восточный пакт и Дунайский пакт (о невмешательстве в дела Австрии); соглашение о вооружениях, которое, в частности, заменило бы собой военные статьи Версальского договора, ограничивающие вооруженные силы Германии; договоренность о возвращении Германии в Лигу наций. Особо выделялось предложение о заключении воздушного пакта между Англией, Францией, Германией, Италией и Бельгией5.

В Лондоне понимали, что принятые на англо-французском совещании решения, направленные на обеспечение так называемой «западной безопасности», то есть фактически заключение «пакта четырех», не могли не вызывать беспокойства в Советском Союзе. 7 февраля в Форин оффисе по этому вопросу был составлен даже специальный меморандум, наглядно раскрывавший внешнеполитические расчеты английских правящих кругов. В нем подчеркивалось: «Россия серьезно озабочена, что Германия вместе с Польшей планирует захваты на Востоке», и поэтому она заинтересована в сотрудничестве с Францией. Поскольку Франция также обеспокоена в отношении своей безопасности, она готова на сотрудничество с Россией. Однако предполагаемое «всеобщее соглашение» с Германией и воздушный пакт призваны обеспечить нужную Франции безопасность.

Авторы меморандума стремились сорвать советско-французское сотрудничество и поэтому при прогнозировании дальнейшего развития событий исходили из следующих соображений: «Если бы Германия и Польша не имели планов дальнейшего проникновения на Восток, то они не выступали бы так решительно против Восточного пакта... Потребность в экспансии будет толкать Германию на Восток, поскольку это будет единственной открытой для нее областью, и, пока в России существует большевистский режим, эта экспансия не может ограничиваться лишь формами мирного проникновения»6.

Этот документ отчетливо свидетельствует о том, к чему сводился смысл того «всеобщего соглашения» с Германией, о котором английские и французские правящие круги договорились во время своих переговоров в Лондоне. Это был все тот же антисоветский «пакт четырех», только в обновленной упаковке.

Лондонское коммюнике, действительно, не могло не беспокоить Советское правительство. Советский полпред в Лондоне И.М. Майский отмечал, что позиция Лондона объясняется тем, что «в последние недели в британских правительственных кругах вновь воскресла надежда на возможность нахождения общего языка с Гитлером»7. Не могли не обратить на себя внимания и некоторые статьи влиятельного английского политика лорда Лотиана и других сторонников политики «умиротворения», появившиеся в те дни в английской печати8. В связи с этим НКИД констатировал, что англичане заботятся лишь о безопасности на Западе и не интересуются Восточной и Юго-Восточной Европой, где они «готовы предоставить Гитлеру свободу действий»9.

Реакционные круги Англии в своей классовой ненависти к СССР были готовы ставить на карту даже собственные интересы, лишь бы не допустить укрепления международных позиций СССР, сохранить его международную изоляцию, облегчив тем самым нападение на него фашистских агрессоров.

Зная о готовности английского правительства удовлетворить требования Германии в отношении вооружений, Гитлер решил поставить его накануне намечавшихся англо-германских переговоров перед совершившимся фактом. Как уже было сказано, в середине марта 1935 года германское правительство заявило об отказе от соблюдения статей Версальского договора, ограничивавших германские вооруженные силы. И тем не менее английское правительство по-прежнему было готово на переговоры с главарями фашистского рейха.

25—26 марта министр иностранных дел Англии Дж. Саймон и лорд-хранитель печати А. Иден нанесли визит в Берлин, где вели переговоры с Гитлером, Нойратом и Риббентропом. Переговоры показали, что главари фашистского рейха не собираются принимать большинство предложений, выдвинутых Англией и Францией 3 февраля, то есть не хотят связывать себя обязательствами, которые могли бы впоследствии оказаться препятствием в осуществлении их агрессивных планов. Гитлер сообщил о своем намерении создать армию в 550 тыс. человек, а также о том, что его военно-воздушные силы уже достигли паритета с Англией и что он претендует на право иметь военно-морской флот, равный 35% английского. Фюрер отнесся положительно к предложению о заключении воздушного пакта, выражая готовность к дальнейшим переговорам по этому вопросу с английским правительством. Была достигнута договоренность также о том, чтобы начать в ближайшем будущем двусторонние англо-германские переговоры по вопросу о военно-морских силах10.

Берлинские переговоры наглядно свидетельствовали об агрессивных намерениях гитлеровцев. Надежды правящих кругов Англии положить этими переговорами начало для соглашения между четырьмя западными державами по всем спорным вопросам не оправдались. Несмотря на то что политика германских фашистов становилась все более вызывающей, английское правительство продолжало свою политику сговора с ними.

В связи с визитом Дж. Саймона и А. Идена в Берлин встал вопрос о посещении английскими министрами также Варшавы и Москвы. Советское правительство положительно относилось к идее такого визита11. В Лондоне, однако, вызвало затруднение решение вопроса о том, кто именно из английских министров поедет в Москву. 6 марта этот вопрос рассматривался на заседании английского правительства. Соответствующее место из протокола этого заседания гласит: «Общее мнение заключалось в том, что желательно, чтобы визит нанес лорд-хранитель печати, а не сам министр иностранных дел, но отмечалось, что на правительство может быть оказано давление, с тем чтобы визит в Москву и Варшаву нанес министр такого же ранга, как и при визите в Берлин». Все же было принято решение, что в Москву поедет не министр иностранных дел, а один из младших министров — лорд-хранитель печати А. Иден12. Его задачи были ограничены лишь обменом информацией.

Обсуждая с советским полпредом И.М. Майским этот вопрос, Дж. Саймон не скрывал, что в Англии далеко не все разделяют идею поездки в Москву британского министра; есть влиятельные круги, которые относятся к такому шагу отрицательно13.

28—29 марта состоялись переговоры И.В. Сталина, В.М. Молотова и М.М. Литвинова с А. Иденом. Советские представители заявили, что, учитывая агрессивные устремления фашистской Германии, СССР считает необходимым продолжать добиваться заключения Восточного пакта. Одновременно внимание Идена было обращено на проводимую английским правительством политику попустительства в отношении перевооружения Германии, которая может иметь опасные последствия для самой Англии. У Советского Союза, заявили представители СССР, нет ни малейших сомнений в агрессивности фашистского рейха, так как его внешняя политика вдохновляется двумя основными идеями — реванша и установления господства в Европе. Однако сейчас было бы преждевременно говорить, в какую именно сторону Германия в первую очередь направит свой удар. «Гитлер, выдвигая в настоящее время на первый план восточную экспансию, хочет поймать на удочку западные государства и добиться от них санкции его вооружений. Когда эти вооружения достигнут желательного для Гитлера уровня, пушки могут начать стрелять совсем в другом направлении».

В связи с сообщением А. Идена о согласии Германии на такой Восточный пакт, который содержал бы обязательства о ненападении (а не о взаимопомощи), И.В. Сталин отметил, что Германия «открыто на глазах у всех разрывает международные договоры. Это опасно. Как мы можем при таких условиях верить подписи Германии под теми или иными международными документами?.. Какая гарантия, что германское правительство, которое так легко рвет свои международные обязательства, станет соблюдать пакт о ненападении? Никакой гарантии нет. Поэтому мы не можем удовлетвориться лишь пактом о ненападении с Германией. Нам для обеспечения мира нужна более реальная гарантия, и такой реальной гарантией является лишь Восточный пакт взаимной помощи».

В ходе переговоров советские представители заявили о готовности СССР к сотрудничеству с Англией в деле сохранения мира, в частности по линии Лиги наций14.

В это же время в Лондоне развернулась активная подготовка к англо-франко-итальянской конференции в Стрезе (Северная Италия), которую было решено созвать в связи с нарушением Германией военных статей Версальского договора. Позиция английского правительства на конференции была подробно рассмотрена на его заседании 8 апреля 1935 г. Общее мнение членов кабинета заключалось в том, как указано в протоколе заседания, что если Франция и Италия предложат положить конец переговорам с Германией и свести политику трех стран к тому, чтобы занять в отношении нее твердую позицию, то Англия «не должна соглашаться на это». Поэтому позиция Англии заключается в следующем: «Мы не можем согласиться на полный разрыв с Германией и на отказ от каких бы то ни было акций, помимо угроз... Мы не должны скрывать, что мы намерены сделать Германии новые предложения». Англия не может согласиться на то, чтобы в результате конференции была опубликована декларация о том, что Англия «не допустит нигде нарушения мира... Мы не должны брать на себя новых обязательств... Установив контакты с Германией, мы должны продолжать поддерживать их». Прекращение их «было бы явной ошибкой»15.

На конференции в Стрезе встал вопрос о применении к Германии санкций, однако английские представители высказались против них16. Участвовавшие в конференции державы ограничились выражением сожаления по поводу нарушения Германией условий Версальского договора. Дж. Саймон заявил, что английские представители «не могут принимать новых обязательств»17.

На Западе после конференции стали писать о создании «фронта Стрезы». Однако это было лишь дымовой завесой, призванной прикрыть отступление Англии и Франции перед восстанавливавшим свою мощь германским империализмом.

Сразу же после конференции состоялось заседание Совета Лиги наций. Поскольку тон в Совете задавали участники конференции в Стрезе, то не удивительно, что в основу его резолюции легли решения конференции. Но английские представители постарались еще больше выхолостить их содержание. Дж. Саймон с удовлетворением отмечал в своей телеграмме из Женевы: «Мне удалось существенно ослабить условия резолюции, согласованной в Стрезе»18.

В немалой степени усилиями английского правительства резолюция Совета Лиги наций была сведена лишь к осуждению односторонних нарушений международных обязательств19.

Такое решение Совета Лиги наций, естественно, не было достаточной мерой для того, чтобы воздвигнуть надежные барьеры на пути агрессивной политики фашистской Германии.

Между тем в Лондоне начали форсировать переговоры по вопросу о соотношении размеров военно-морских сил Англии и Германии. Такое соглашение означало бы легализацию Англией нарушения фашистским рейхом соответствующих статей Версальского договора. Увеличение германских военно-морских сил представляло собой угрозу для многих стран, не располагавших такими крупными флотами, как Британская империя. Это касалось, в частности, Франции, СССР и т. д. Обосновывая необходимость того, чтобы Германия имела флот, равный 35% английского, министр иностранных дел Германии К. фон Нойрат прямо указывал, что только в таком случае Германия будет иметь возможность господствовать на Балтийском море20, то есть недвусмысленно намекал на антисоветский характер предлагаемой сделки. Пренебрегая законными интересами многих стран, Англия в одностороннем порядке была готова предоставить Германии право на резкое увеличение ее военно-морского флота.

Для ведения переговоров в Лондон прибыла германская делегация во главе с Риббентропом. Вела она себя крайне вызывающе. Основным вопросом переговоров должны были явиться размеры будущего германского флота. Однако Риббентроп начал первое заседание с сообщения о намерении Германии строить флот в размере 35% английского. Он готов начать переговоры лишь в том случае, если англичане заранее дадут официальное согласие удовлетворить это требование21. Правители гордой Британской империи — былой владычицы морей — были прямо-таки обескуражены. Их протесты против выдвижения таких предварительных условий с ходу отвергались, и Лондон пошел на капитуляцию. Предварительное условие гитлеровцев было принято. 6 июня Дж. Саймон заявил, что «правительство Его Величества признает решение рейхсканцлера в качестве основы для предстоящих морских переговоров»22. Переговоры могли начаться, но вести их было фактически уже не о чем.

18 июня 1935 г. состоялось подписание англо-германского морского соглашения. Германия получила право увеличить свой военно-морской флот более чем в 5 раз23. Фашистский рейх имел теперь возможность увеличить свой флот в таких размерах, чтобы, не будучи в состоянии соперничать на морях с Англией, он все же, как отмечал У. Черчилль, мог стать «хозяином Балтийского моря»24.

Какое влияние это соглашение оказало на дальнейшее развитие событий в Прибалтике, в том числе на политику Прибалтийских государств, видно из отчета германской миссии в Эстонии за 1935 год. «Это соглашение рассматривается как признание гегемонии Германии на Балтийском море, что привело к более высокой оценке Германии как фактора силы. С тех пор чувствуется заметное изменение позиции руководящих кругов по отношению к Германии»25. Аналогичным образом оценивал влияние договора на Финляндию германский посланник в Хельсинки В. Блюхер26.

Проводившаяся английским правительством политика поощрения поворота фашистской агрессии на Восток представляла собой огромную опасность для всеобщего мира, в том числе и для самой Англии. У. Черчилль, один из немногих консерваторов, более трезво оценивавших тенденцию развития событий в Европе, отмечал в беседе с советским полпредом в Англии 14 июня 1935 г., что первый удар со стороны Германии может последовать не в сторону СССР, ибо это довольно-таки опасно для нее самой. «Более вероятны, — говорил он, — другие направления». Критикуя английских деятелей, которые надеялись обеспечить интересы Англии, предоставив Германии свободу действий на Востоке, Черчилль говорил: «Германии где-то нужно драться, в какую-то сторону расширять свои владения — так пусть она лучше выкроит себе империю за счет государств, расположенных в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европе! Пусть она тешится Балканами или Украиной, но оставит Англию и Францию в покое»27.

Во внешней политике Англии господствовали именно те тенденции, которые так резко критиковал У. Черчилль. Английский журналист и историк И. Колвин отмечал в одной из своих работ, что руководители английской внешней политики стремились к взаимопониманию с Германией и это было основой внешнеполитического курса страны. Политика поощрения фашистской агрессии на Восток в целях обеспечения «западной безопасности» выдавалась правящими кругами Англии как политика «умиротворения» Германии. И, как констатирует Колвин, она получила в Англии в 1935 году широкое распространение28.

Впоследствии Англии пришлось дорого расплачиваться за эту политику потворства в отношении возрождения германских военно-морских сил29.

Одновременно с переговорами о морском соглашении Англия начала переговоры с фашистским рейхом о заключении между локарнскими державами воздушного (военно-воздушного) пакта. 24 мая 1935 г. Дж. Саймон дал послу в Берлине Э. Фиппсу указания выяснить, готов ли Гитлер начать переговоры о заключении этого пакта30. Поскольку германские военно-воздушные силы в то время были еще значительно слабее, чем силы Англии, Франции и их союзников, и к тому же заключение такого соглашения означало бы признание Англией и Францией права Германии на создание военно-воздушных сил (они были запрещены Версальским договором), фашистский рейх счел подписание воздушного пакта весьма выгодным для себя. Он сразу же дал положительный ответ и представил свои предложения31.

Заинтересованность Англии в заключении западного воздушного пакта была вызвана опасением через несколько лет оказаться перед угрозой нашествия германских воздушных ястребов. Согласно воздушному пакту, Франция, Италия и Бельгия должны были бы выступить в таком случае на ее стороне. Кроме того, в Лондоне надеялись с подписанием западного воздушного пакта продвинуться вперед в деле заключения с Германией «широкого соглашения».

Франции воздушный пакт гарантировал в случае германского нападения немедленную военную помощь со стороны Англии32, в то время как, согласно Локарнскому пакту, Англия была обязана оказывать ей помощь только после решения Лиги наций. Но в Париже были и глубокие опасения. Для Франции главную опасность представляли германские сухопутные, а не военно-воздушные силы. Она проявляла заинтересованность также в заключении Восточного и Дунайского пактов. И в Париже не без оснований считали, что в случае подписания наряду с англо-германским морским соглашением еще и западного воздушного пакта Англия потеряет всякий интерес к другим проблемам, имевшим первостепенное значение для обеспечения безопасности Франции. Все это приводило к осложнению и задержке переговоров.

Приведенные факты наглядно свидетельствуют о той поистине лихорадочной деятельности, которую развернула английская дипломатия с целью достижения «широкого соглашения» с Германией. Но империалистические противоречия в Западной Европе достигли такой остроты, что достижение соглашения между ними оказывалось делом крайне трудным и, как показали дальнейшие события, даже невозможным.

Примечания

1. Тольятти П. Избранные статьи и речи. — М., 1965. — Т. I. — С. 140.

2. Public Record Office. — Cab. 23/81. — P. 30, 32.

3. См. DBFP. — L., 1972. — Ser. 2. — Vol. 12. — P. 430—431.

4. Ibid. — P. 471.

5. См. Times. — 1935. — Febr. 4.

6. DBFP. — Ser. 2. — Vol. 12. — P. 501—502.

7. Документы внешней политики СССР. — Т. 18. — С. 74.

8. См. Нарочницкий А.Л. Внешняя политика СССР и проблемы европейской безопасности между двумя мировыми войнами // Новая и новейшая история. — 1974. — № 5. — С. 21.

9. Документы внешней политики СССР. — Т. 18. — С. 99.

10. См. DBFP. — Ser. 2. — Vol. 12. — P. 703—746.

11. См. Документы внешней политики СССР. — Т. 18. — С. 157, 165.

12. См. Public Record Office. — Cab. 23/81. — P. 184—185; Трухановский В.Г. Антони Иден. — М., 1983. — С. 96.

13. См. Попов В.И. Дипломатические отношения между СССР и Англией (1929—1939 гг.). — М., 1965. — С. 182; Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. — М., 1987. — С. 317—318.

14. Документы внешней политики СССР. — Т. 18. — С. 235, 246—247.

15. Public Record Office. — Cab. 23/81. — P. 297—302.

16. DBFP. — Ser. 2. — Vol. 12. — P. 879.

17. Ibid. — P. 883.

18. Ibid. — P. 927.

19. См. Сборник документов по международной политике и по международному праву. — М., 1936. — Вып. X. — С. 227.

20. См. DBFP. — L., 1973. — Ser. 2. — Vol. 12. — P. 224.

21. Ibid. — P. 340.

22. Ibid. — P. 375.

23. См. Иванов Л. Морское соперничество империалистических держав. — М.—Л., 1936. — С. 117—118.

24. Churchill W.S. The Second World War. — Boston, 1949. — Vol. I. — P. 140.

25. Zentrales Staatsarchiv (Potsdam). Auswärtiges Amt. — Film 65643.

26. Ibid. — Film 10577.

27. Международная жизнь. — 1961. — № 5. — С. 103.

28. См. Colvin I. Vansittart in Office. — P. 40.

29. В годы второй мировой войны Англия потеряла более 4 тыс. судов, потопленных в основном немецкими рейдерами и подводными лодками (См. Рыжиков В.А. Зигзаги дипломатии Лондона. Из истории советско-английских отношений. — М., 1973. — С. 84.

30. См. DBFP. — Ser. 2. — Vol. 13. — P. 287.

31. Ibid. — P. 300.

32. См. Ibid. — P. 491.

 
Яндекс.Метрика
© 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела.
Публикация материалов со сноской на источник.
На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты